— Госпожа Аржанова.

— Разве Анастасия Петровна идет с нами? — удивился молодой офицер.

— Да, идет.

— Но где же она?

— Госпожа Аржанова переоделась в восточный мужской костюм.

— Вот так новость! — в изумлении воскликнул подпоручик. — Это весьма неожиданно. Я заинтригован…

Оживившись, молодой офицер хотел еще добавить, что восхищен отвагой прекрасной дамы, ибо боевая операция может оказаться опасной, но, взглянув на каменное лицо командора, передумал. Он только приложил левую руку к кокарде на круто загнутом вверх фетровом поле треуголки, четко повернулся кругом и отправился к своим солдатам.

Чтобы доставить к причалу десант, на флагманском корабле спустили на воду все его вспомогательные плавсредства: капитанскую шлюпку, баркас и десятивесельный вельбот. В шлюпке разместился Мехмет-ага с приближенными, в баркасе и вельботе — разведывательно-диверсионная группа Флоры и часть морской пехоты. Погрузка сопровождалась военными сигналами. Боцман и оба боцманмата свистели в дудки, два пехотных барабанщика били на барабанах «поход».

Но маршировать по улицам города пришлось недолго. Знаменитая мечеть Джума-Джами находилась на площади, расположенной довольно близко от ворот «Искеле-Капусу». Ее высокие стены со стрельчатыми окнами и купола, покрытые тонкими листами свинца, были видны отовсюду. Мусульманский храм царил над паутиной узких и кривых средневековых улочек с одно— и двухэтажными домами, на чьих крышах лежала красная черепица.

Возведение мечети продолжалось несколько лет и закончилось примерно к 1570–1571 годам. Она стала играть большую роль в жизни государства. Все крымские ханы, получив фирман на правление в Константинополе, прибывали на турецких кораблях в Гёзлёве и впервые предъявляли его подданным именно в Джума-Джами, затем молились там вместе с ними. В мечети также хранился особый манускрипт, где они прилюдно расписывались, подтверждая верность своему сюзерену — турецкому султану.

Первой на этом документе появилась подпись хана Девлет-Гирея, правившего с 1551 по 1577 год. Его эпоха ознаменовалась наибольшим расцветом ханства. Регулярные разбойничьи набеги многотысячных конных орд на сопредельные страны оставались совершенно безнаказанными и приносили татарам огромную добычу. Например, в 1571 году кочевники добрались до Москвы, разграбили ее, сожгли и все население угнали в рабство.

Так что и деньги, и невольники, нужные для строительства столь значительного сооружения, у крымских правителей имелись. Проект его они, естественно, заказали лучшему турецкому архитектору. Ходжи Синан был очень знаменит в то время. Он действительно создавал выдающиеся произведения и сформировал тот несколько вычурный и помпезный архитектурный стиль, который впоследствии назвали первым классическим османским.

Центральный купол Джума-Джами выглядел величественно. Поднимаясь на высоту 22 метра, он как бы вырастал из одиннадцати других куполов, размерами поменьше и пониже, окружавших его основание. На позолоченном шпиле в небо над ними возносилась исламская эмблема «алем» — полумесяц. С запада и с востока к мечети примыкали двухэтажные галереи. Главный же ее фасад, украшенный арками и двумя тридцатипятиметровыми минаретами по бокам, смотрел на север.

Довольно обширный двор храма, обнесенный каменным забором, затеняли тисовые и буковые деревья. Вокруг мечети располагались небольшие строения: медресе, кофейня, пекарня, цирюльня. Существовал и фонтан. Тонкие светлые струи его падали в маленький бассейн, облицованный белым мрамором. До молитвы «Экинди-намазы», происходившей между полуднем и заходом солнца, оставалось около часа. Настоятелю храма достопочтенному имаму Муртаза-эфенди уже сообщили, что в бухту вошел российский военный корабль, произвел два выстрела по воротам и высадил на причал десант из мусульман с зеленым флагом и русской пехоты. Они идут к мечети. Численность этого десанта примерно равняется численности отряда Шагам-Гирея.

Теперь имам ждал, когда сын новоизбранного хана придет к нему на совет, и размышлял над тем, какой тактики следует ныне придерживаться. Согласно заветам великих предков-завоевателей, хорошо было бы немедленно перерезать горло всем кяфирам, имевшим наглость вступить на землю ханства с оружием в руках. Но едва ли это возможно. Русские только и ждут подходящего повода. Они сразу расстреляют борцов за истинную веру, сначала — из ружей, потом — из корабельных пушек.

Шагам-Гирей, воспользовавшись специальным, ханским входом в мечеть, появился в кабинете имама внезапно. Поклонившись, он поцеловал священнослужителю руку и сел на кожаную подушку на полу, покрытом толстым ковром. Кичлив, самоуверен и неопытен был молодой воин. Он предложил окружить неверных во дворе храма, отнять у них оружие, забить в колодки и тут же продать на невольничьем рынке в Гёзлёве. За солдат заплатят много, и он станет богатым человеком.

— А их корабль? — спросил имам.

— Увидев, что десант погиб, корабль уйдет из гавани.

— Своих людей в беде русские не бросят.

— Подумаешь, русские! — усмехнулся татарин. — Слишком много тут говорят о них. Но в настоящем деле я их не видел.

— Как бы они не увидели вас первыми.

— И что будет?

— В лучшем случае вы окажетесь в трюме этого корабля закованным в кандалы.

— Глупости! Мои кавказские джигиты ненавидят русских. Они победят кяфиров легко, одной левой рукой…

Сын нового хана пустился пространно рассуждать на эту тему. Муртаза-эфенди, поглаживая бороду, выкрашенную хной в рыжий цвет, слушал и старался сохранять спокойствие. Мальчишеские бредни злили его. Ясно же, что отнять у русских оружие просто так не удастся никому. Горячий бой возникнет во дворе храма. Главная мечеть может пострадать от огня. Совсем не для того все улемы ханства избирали его на эту должность и доверили блюсти здесь законы шариата…

Кабинет имама находился в южной части огромного здания, и звуки со двора не долетали сюда. Потому слуга пришел сообщить настоятелю соборной мечети важную весть: десант, высадившийся с корабля, вступил во двор Джума-Джами. Мехмет-ага, капиджилар-кегаяси при дворе светлейшего хана Шахин-Гирея, командующий в нем мусульманским отрядом, просит аудиенции.

— Хвала Аллаху! — воскликнул Шагам-Гирей, вскочил на ноги и схватился за рукоять своей сабли. — Всемилостивейший и Всемогущий посылает слугу вероотступника прямо к нам в руки. Я отрублю ему голову!

— Не спешите, высокостепенный господин, — мрачно ответил Муртаза-эфенди. — Сначала выслушаем этого человека…

Много прихожан собралось на «Экинди-намазы» в помещении мечети, разделенном мощными колоннами на три нефа. Тесными рядами стояли они на коленях, обратив лица к алтарю, или михрабу, расположенному в центре южной стены. Богато украшенный резьбой и золотыми росписями михраб представлял собою пятиугольную нишу высотою около четырех с половиной метров. Мусульмане совершали молитву в три «рак’ата». Затем имам, поднявшись на мимбер, или кафедру, произнес проповедь о послушании и покорности правоверных, завещанных им Аллахом. Только после этого он предоставил слово Мехмет-аге.

Недалеко от всегда распахнутой двери мечети находилась Аржанова и князь Мещерский. Дальше к мимберу вместе с приближенными Мехмет-аги ушли кирасиры, возглавляемые сержантом Чернозубом. Как и все, здесь присутствующие, они сели на пятки, положили руки ладонями вверх на колени и опустили головы. Воспроизводить несложные телодвижения при мусульманской молитве они научились давно. Текст ее и вовсе было нетрудно выучить наизусть. Так они успешно притворялись последователями Пророка Мухаммеда во имя исполнения секретных приказов Ее Величества.

Мехмет-ага, поднявшись на кафедру, заговорил негромким, но полным страсти голосом. Прекрасная акустика Джума-Джами славилась по всему ханству. Звуки отталкивались от ее высоких стен и купольного свода и, ничуть не меняясь, долетали до самых дальних уголков храма. Речь ханского посланца слышали абсолютно все присутствующие здесь.