У четвертого корпуса собралась большая куча народу, состоявшая из пионеров, вожатых и их только что-то прибывших родителей. Все бордюры у вожатской были заставлены разноцветными чемоданами разной степени величины и тяжести, сумками, пакетами и рюкзаками. На веранде четвертого корпуса также столпилась толпа детей, пытаясь разместить там свои вещи и стараясь скрыться от нещадно палившего июньского солнца. Макару совсем не хотелось вливаться во всю эту движуху, но выбора у него не было – он понимал, что его работа должна была закончиться только тогда, когда последний пионер из его отряда соизволит свалить из “Ювенты”.

Поднявшись на веранду вожатской и растолкав снующую там мелюзгу, Мак вошел в зал, где обычно проводились планерки. К его удивлению, пионеры расположились и здесь, заняв все диваны и стулья у стола.

– Макар, ты лучше в Олином кабинете вещи кидай. А то здесь прихватят еще, потом не найдешь – прошла мимо вожатого Настя, кладя на стол с изумрудной скатертью кипу листов для рисования и две пачки цветных карандашей, которых мелкие художники успели вмиг разобрать.

Мак послушался совета. Бросать свою сумку посреди зала, которая хоть и никому здесь не сдалась, было совсем не с руки. Зная современных детей, ее обязательно бы запинали или потеряли, как это обычно и случалось, а лишаться последних пригодных к носке вещей Макар просто не мог себе позволить.

Войдя в кабинет Ольги Викторовны, Мак застал там несколько вожатых, развалившихся на своих собственных сумках и занявших весь диван старшего воспитателя. Сама Оля также находилась здесь и с интересом просматривала фотографии на ноутбуке, попутно показывая их Карине, Зоре и Алине с третьего отряда. Процесс завораживал девушек так, словно они вообще впервые в жизни видели как сами фотографии, так и ноутбук – невероятное и чудесное изобретение высшего разума. Казалось, будто все они только что вышли из пещеры и, наконец, решились перейти к животноводству и земледелию, попутно осваивая современные технологии.

– Всё, закончил? – бросив взгляд на напарника, спросила Зоря, после чего сразу уставилась обратно в монитор, боясь пропустить хоть одну фотографию. Ответ Макара ей наверняка был не особо интересен.

– Закончил – буркнул Мак, с грохотом кидая свою сумку в угол комнаты. – Сколько у нас еще осталось?

– Двенадцать – не отрываясь от монитора, ответила Зоря. – Ладно, Оль… Крутые фотки. Скинешь потом на флешку, хорошо?

– Конечно.

– Спасибо. А то я на смене толком и не пофотала ничего. Ну всё тогда. Пошли, надо наших караулить.

Потеряв всякую надежду на передышку, вожатый выдохнул и двинулся за своей напарницей.

Часы показывали 13:27. Впереди их ждал еще общий обед, а за ним – томное и мучительное ожидание свободы.

– Я бы хотел попробовать себя на более взрослом отряде – тараторил Валера, когда они с Макаром выходили из столовой. – С младшими тоже интересно, но им приходиться объяснять много элементарных вещей. Например, что нужно чаще мыться, или всегда смывать за собой в туалете. Со старшими в этом плане проще, я думаю…

Во время обеда Валеру как будто прорвало – рот у него почти не затыкался, он засыпал окружающих своими вопросами и был в крайней степени возбужден. Мало того, что вожатому седьмого отряда досталось больше всех, так теперь он еще и был вынужден поддерживать беседу, которую поддерживать ему вовсе не хотелось. Жаль, что выбора у Мака толком и не было. Разве что можно было вырубить доходягу одним крепким ударом по его страшной башке, но…

Увы, но вожатый опасался, что после такого удара Валера обязательно склеит ласты и оставит своих муравьишек сиротами. А ведь всё могло получиться так здорово, если бы не решетка и заключение в местах не столь отдаленных за убийство редкого вида краснокнижного существа, коим Валера наверняка и являлся.

Макар всегда знал, что у несбывшейся мечты, несшей за собой кару в виде уголовной ответственности, самый горький привкус сожаления.

– С подростками другой головняк – скучно ответил Макар, надевая солнцезащитные очки. – За ними во все глаза надо смотреть круглые сутки. Иначе хреново будет.

– А почему? Что с ними такого?

– Валер – они на то и старшаки. Хочешь знать, чё они могут вытворить? Могут бегать курить, могут бухать, могут запрещенку жрать не ту, что мы у мелких забираем, а чё похуже. Могут даже трахаться, представляешь? А твоя задача в таком случае – героически помешать им это сделать друг с другом. Готов ты к такому?

– То есть… А как? Я…

– А вот так. Чё – были в этом твоем тесте такие вопросы? Нет? Ну так я и думал.

– Просто… Ну это же детский лагерь…

– И чё теперь? Сексом не трахаться? Вот ты им это и расскажешь. И вожатым запрети заодно.

– Просто это неправильно, я считаю. Они же должны понимать, где находятся.

– Ай-й-й, Валера – в том и дело, что всё они понимают. Подумай сам – они приехали в прикольное для них место, родаков нет, лето, всего двое вожатых, которые тоже люди и тоже могут не углядеть – кайф. Так тут еще и тусят такие же подростки, как и они сами, только лежат в соседней комнате. Пацаны-качки и телки красивые, которые в коротких шортиках и топиках гоняют. У них там половое созревание вовсю, все секса хотят, как бешенные, у всех между ног чешется. Каждый хочет друг-другу чё-то доказать, мечтают повзрослеть скорее. А как стать взрослым? Правильно – надо кого-нибудь отыметь. А где, как не здесь им этим заниматься? Так что последнее, о чём они щас думают, так это о приличиях и “детском” лагере. Уж поверь мне – опытному дяде.

Юный вожатый заметно покраснел, когда Мак стал открывать ему глаза на подобные вещи. А сам Макар всё больше стал осознавать, что Валера каким-то немыслимым образом перешагнул ступеньку полового созревания, не познал его вовремя и оказался сразу же на уровне около предпенсионного возраста. Других объяснений наивности лопоухого у вожатого попросту не находилось.

– Неужели тут и правда такое бывает?

– Бывает, и еще как. Был случай один, как мне рассказывали. Это не у нас случилось, а в Лимоновске, часа два езды отсюда. Там раньше тоже лагерь какой-то был небольшой, названия не помню, да и не суть. Еще до “Ювенты”, короче. Оттуда у нас пацан работал одну смену, так вот он рассказывал, что там пара таких вот самцов первоотрядников даже как-то деваху вожатую натянули в два ствола. Она им тройничок предложила, вроде как, а они и не против. От таких предложений не отказываются. А чё – и ей приятно, и им опыт. Всю ночь пялились. Вожатую выгнали потом, а им хоть бы хрен, еще и хвастались наверняка.

– Ужас… Так не должно быть.

– А это уж не нам с тобой решать, должно или нет. Это жизнь такая. Каждому свое, Валер. Ты, главное, особо не обольщайся и помни, что нет у нас здесь простых отрядов. Мелким объяснять всё надо и за ручку водить, средние просто наглухо отбитые, а старшаки слишком взрослые для того, чтобы считаться детьми, вот им башню и срывает. Рано тебе еще на старшие отряды – они тебя вообще не воспримут. Сожрут к чертям собачьим…

– С ними прям так плохо?

– Когда как. Ты ж не забывай, что у этих чмошников пубертат в полном разгаре, гормоны кипят, поэтому они уже хамить тебе пытаются, подлянку могут устроить. А с тобой такая тема будет прокатывать за милую душу. Так что… Рано, Валера, рано. Лучше пока продолжай объяснять младшим, что туалетную бумагу надо стирать сразу после использования, а не потом, когда всё засохнет. Это тебе будет в самый раз…

– В смысле? Как стирать? – глупо переспросил Валера.

Макар остановился, как вкопанный, изобразив на лице раздраженную гримасу.

– Валер…только не говори мне, что твои пионеры не стирали туалетку. Мне щас не до шуток. И так настроения нет.

– Эм-м-м…нет, не стирали – замялся лопоухий. – А надо было?

– Погоди, ты щас серьезно?

Валера аккуратно качнул своей лопоухой головешкой.

– Издеваешься?! – вспылил Макар. – А ты знаешь, что за каждый этот сраный рулон у нас из зарплаты будут высчитывать? А?! Ее надо было стирать, Валера! Как ты в вожатые-то вообще пошел, затылок?!