– Херня это всё. Я не устал.
– Я всё продумала – на его выпады Элина не обращала никакого внимания. – Приезжай в лагерь, подзаработай немного и как раз сможешь обдумать будущее. Не здесь, где куча баров, магазинов с бухлом и твоих дружков, которым только побухать в жизни и надо, а у нас – в лагере, за городом. Там чисто, светло, тепло, воздух свежий, природа какая… А параллельно ты сможешь искать работу, а я буду отпускать тебя на собеседования, если понадобится.
– Ага, конечно.
– И в конце концов – тебя три месяца будут кормить и поить бесплатно, а я всё это время буду космически спокойна. Не отказывайся…
– Спокойна?! – выпалил Мак. – Лагерь – это сплошной дурдом, Эль. Какая к черту передышка?! Там куча вечно орущих детей и их тупых родителей. Эти сценки и постановки каждый день, эти даунские соревнования, конкурсы, мероприятия идиотские… Встаешь и засыпаешь по звонку, как в тюряге, а жрешь то, что тебе кинут. Какое время на подумать? Ты о чём вообще?
– У всех на себя время хватает, а у тебя нет? Там сейчас не такой загруз, как раньше, Макар. Да и раньше всё было не так…
– Ты мне-то хоть не рассказывай, я получше тебя знаю. Нам там иногда в толчок-то сходить времени не было. А ты мне предлагаешь там еще и работу как-то искать. Круто. Когда я буду это делать? По ночам? Еще и не спать? Ну вперед, попробуй сама сначала. Потом расскажешь об успехах. Капец… Ты чё курила, когда это придумала? Сказочница… Или ты думаешь, что вожатые там хер пинают всю смену?
– Конечно не думаю. Но это лучше, чем сидеть здесь и…
– Не-е-е-т, говори за себя. Ты не пахала вожатым, тебе не понять. Легко быть начальницей и смотреть на нас смертных. У нас же тут всё так просто. Да-да, прям как Филя твой – два сапога пара, молодцы.
– Чё ты несешь…
– Что надо. И я тебе уже сказал – свое я оттрубил, ищи других дебилов. Даже не проси. Это уж точно ни хера не выход и мне никак не поможет. Лучше в дворники пойду. Да у меня и так всё нормально…
– Нормально?! Да уж я вижу, как у тебя всё нормально – настал черед злиться уже самой Элине. К этому моменту с соседних столиков на них стали недовольно поглядывать. – А что для тебя выход, Макар? Продолжать бухать? Или ходить по барам и смотреть футбол, надеясь, что тебя кто-нибудь еще и покормит? Это не жизнь, Макар – это идиотизм!
– Вот это ты щас какую-то ересь несешь. Я ж не бичуган… Я сам за себя заплатить могу.
Макар лукавил. Он мог заплатить далеко не за всё и далеко не всегда. А надежда на угощение и правда наполняла его всякий раз, когда он с приятелями куда-то выбирался.
– Ага, если бы… Ты прав – тебе двадцать семь, уже не маленький. Слегка вырос из вожатской работы, я согласна. Но по виду так не скажешь. Ты ничего не хочешь, никуда не стремишься. Тебе ничего не надо от слова “совсем”. А здесь ты вообще разлагаешься, как… А в лагере всё не так плохо, как ты тут расписал. График уже давно не такой загруженный…
– Ну да, это же прям меняет дело – картинно выдохнул племянник. – И ты реально думаешь, что лучше круглосуточно вытирать сопли и слезы у мелких спиногрызов, чем искать нормальную работу? Если ты их так любишь, то чё сама вожатой не станешь? А лучше иди заведи себе парочку своих собственных пионеров и запрись с ними в своем лагере!
– Короче, Макар – резко встала с места Элина. Вид у нее был злой, но сдержанный, как у заправской училки. – Я тебе предложила хороший вариант, но ты решай сам. Уже взрослый, в конце концов. Хочешь опять стать человеком – значит пожалеешь мои нервы, а главное – себя, соберешься в кучу и поедешь в лагерь.
– Ну-ну…
– Ты не нукай, а слушай. Если же тебе окончательно на всё плевать, можешь и дальше околачиваться в… Где ты там обычно бываешь? Не суть. Я настаивать не буду. У меня хотя бы совесть чиста, потому что я сделала всё для того, чтобы у тебя жизнь наладилась. Но ты этого вообще не хочешь, я смотрю…
– Тебе медаль за заслуги выдать?
– Говори, что хочешь. Всё – я жду до вечера. Нет, так нет. Завтра у нас уже наверняка будет новый вожатый. С тобой или без тебя.
– Ага, конечно. А чё не десять сразу?
– Ты меня услышал – бросила она и уже собралась уходить, но обернулась: – Тебя довезти? Или здесь сидеть будешь?
– Едь давай – гордо отмахнулся племянник. – Вожатики ждут.
– Как хочешь…
– Чисто бабская логика… Давай, удачи! Привет им там всем передавай! – прикрикнул Мак вслед уходящей Элине.
Его голова и не думала утихать, а только еще больше разболелась. Теперь, из-за глупой ссоры с теткой и собственного упрямства, ему еще и придется добираться до дома на маршрутке через добрую половину города в самый час пик.
“А ведь еще вчера всё было так хорошо” – думалось Маку, пока он пытался влезть в переполненный людьми автобус.
Ночью ему не спалось. В голове бурлили воспоминания – как хорошие, так и те, что причиняли боль. Он вспоминал аллею, усаженную деревьями, на пути к уютной площади. Помнил те большие деревянные ворота, щедро распахнувшие для него свои двери когда-то очень давно…
Сколько времени прошло? Пять лет? Может быть шесть? Нет – целая жизнь.
Тогда он был другим. Даже думал по-другому. Мечтал и еще верил в чудеса. Не то, что теперь. Может быть, потому что понял, что чудес не бывает? Бывает боль, обида, утрата. Бывает кратковременная и обманчивая радость, после которой обязательно случается что-то плохое. Беда, терпеливо выжидающая за углом. Но чудеса? Нет – чудес не бывает.
Еще он вспомнил ее. Давно уже не вспоминал. Сколько? Месяц? Или чуть больше? Вспомнил ее глаза и улыбку, ее красивые рыжие волосы. А главное – как у него замерло сердце, когда он впервые ее увидел. А вот голос – голоса ему уже и не вспомнить – не смог откопать. Вытравил, вычистил. Вырвал, что смог. Она ведь тоже оставила после себя лишь боль.
Вспомнился и смех. Свой собственный. Детей. Друзей. Радостные дни, радостные вечера. Было хорошо. Было счастье. Ведь это было счастье?
Но всё же это плохо закончилось. Ужасно. Необратимо. Катастрофически. И эта боль перекрывала всякую, что шла до нее. Те дни сломали его. Заставили измениться. Навсегда. Нужно было оградить себя от всего. От боли. От обиды. От утраты. Нужно было уехать. Скрыться. Исчезнуть. Нельзя было возвращаться. Ничего не вернуть. По-прежнему уже ничего не будет.
Или будет? Нет. Ее ведь больше нет…
Мак бессонно сел на диване и еще долго копался в раздумьях. Наедине всегда было лучше. Безопасно. Очень правильно думалось. Но не в этот раз… В этот раз он проигрывал. Не мог себя убедить. Не удержался. Или еще сможет удержаться?
Дрожащими от мандража руками Мак взял со стола телефон. Часы показывали 03:25. Уже поздно. И всё же он нашел в списке контактов Элину, которую забил туда только сегодня.
Всмотрелся в экран. Думал. Долго думал.
“Нельзя. Не вздумай!” – говорил он про себя. Но пальцы его предали и своевольно набрали СМС, которое его обязательно погубит.
Опять. Снова. Теперь уже окончательно и насовсем.
03:29
Ладно. Но если я об этом пожалею, то и все
вокруг охеренно пожалеют.
Когда надо ехать?
ПЕРВАЯ СМЕНА
«Социализация ребенка в детском лагере – это первый шаг на пути к успешной социализации взрослого человека в будущем, в большом мире. Навыки, полученные в стенах детского лагеря, в дальнейшем возможно применить и в зрелом возрасте, ведь умение адаптироваться и понимать окружающий нас социум ценится на каждом отрезке жизненного пути. Именно поэтому важность участия вожатого в первичной адаптации и социализации ребенка невозможно переоценить.
Для самих же вожатых процесс работы может стать подготовкой к собственному родительскому бремени. Уже на этом этапе каждый отдельный вожатый сможет для себя понять, какого ему находиться в роли родителя, какие качества он проявляет и применяет во время воспитательного процесса. Именно поэтому из хороших вожатых в последствии формируются и хорошие родители. Они прошли достойную школу, через которую не проходили 99,9% человечества».
А.П. Бессараб. Вожатская теория.