– Я тихо спрашиваю, или как? Чё ты молчишь?

– Да никак у нас не прошло, в этом всё и дело! – обиженно ответил Артур, смотря себе под ноги.

– Так… Понятно. А подробнее?

– Я ей всё сказал, как есть. Сказал, что она мне нравится. Очень нравится. Вот.

– Ну? А она что?

– А она взяла и психанула. Сказала, чтобы я больше к ней не лез и не подсылал никого. Сказала, что я трус, раз через вожатого записки передаю. Кинула мне ее и ушла.

Артур показал смятое письмо, написанное Макаром, которое он до сих пор продолжал держать в руке.

Что ответить пионеру и как его утешить – вожатый не знал. Пока что его единственным диким желанием было ворваться в Западный корпус и разбить нос этой высокомерной сучке Лизе. А еще попутно он бы накостылял и Максу с Юрой, чтобы те особо не расслаблялись. Но желание это было, мягко говоря, немного непедагогичным.

Ситуация требовала от Макара грамотного подхода – ему нужно было подобрать для пионера правильные слова, которые смогли бы хоть немного сгладить всю эту неприятную историю и достучаться до его обиженного и пережившего страшную “трагедию” рассудка.

Жаль только, что проводить такие беседы у вожатого получалось далеко не всегда. Чего уж говорить – даже к себе самому Мак далеко не всегда умел находить подход. А тут…

– Да уж… И чё – давно ты тут сидишь? – зачем-то осмотрелся вожатый, словно надеясь разглядеть кого-то, кто смог бы ему помочь.

– Весь вечер. Как ушел из сада того дурацкого…

– Капец.

– И в корпус я не хочу идти. Там…она. А я не хочу ей на глаза попадаться.

– Это с чего вдруг?

– Мне стыдно. Я ее разозлил. Сам виноват…

– Ну-ка стоять. Чё это ты себя костеришь, а? Ты ж на нее с камнем не бросился, не стал домогаться. Ты ни чё плохого не сделал…

– Ага. Но всё равно разозлил.

– Значит она дура – прямо сказал вожатый. – И вообще – если девка так бурно реагирует на такую мелочь, то чего с ней вообще ловить? Вдруг она неадекватная?

– Я не знаю, из-за чего она так сорвалась – из-за того, что я ей не нравлюсь, или потому что записку ей вы передали… А я ведь даже не знал про записку эту…

– Ай, Артур – ну какая теперь разница уже? – развел руками Макар. – Тут же всё просто – если б ты ей вкатывал, то она бы так не истерила. А так девчонка просто нашла повод тебя отшить, вот и все дела. И вообще – скажи спасибо, что жизнь тебя уберегла от этой истерички. Себе дороже с такими встречаться.

Пионер не ответил. Мак понимал, что ничего из того, что он мог бы сказать Артуру, сейчас не поможет парню успокоиться. Оставалось только пытаться сглаживать острые углы, стараясь при этом не порезаться об них самому.

– Слушай – ну не получилось у тебя с одной, так с другой получится. Это ж закон такой жизненный – каждой твари по паре. Чё-то в таком вот духе… К тому же в этом возрасте они щас все о принцах глаткожопых мечтают, вроде того же Юры. Хотя сами же могут быть не краше лосося. Насмотрятся своих фильмов, а потом не могут с нормальными пацанами сойтись. Короче – не переживай. Девчонок на всех хватит…

– Ну да, все так говорят. Да ну вас! – вдруг бросил Артур, подскочив с тренажера, – Если бы не вы, я бы ничего ей не сказал! Закончилась бы смена и я уехал, подумал бы о ней пару недель и забыл. А щас только хуже стало. Из-за вас! Я думал, что вы знаете, что делаете…

– Дуру не гони! – стал злиться Макар. – Я тебя силком никуда не тащил. Мог отказаться.

– Ага.

– Чё “ага”? Не так, хочешь сказать?

Артур промолчал, но вид у него по-прежнему оставался разъяренным. Парень, кажется, нашел, на кого свалить всю вину. Однако сам Макар не собирался быть грушей для битья для какого-то сопляка, которому не хватило смелости попробовать добиться девушки собственными силами.

Нужно было ставить его на место.

– Слушай сюда – раз у тебя у самого яиц нет, то вини в этом в первую очередь себя! Надо было подойти к ней и самому всё сказать, а не обтекать в сторонке, как ссыкун. Она тоже тупая, раз ей не хватает терпения ответить тебе отказом нормально, без психов и истерик. Но ты хуже! Потому что пацан так себя вести не должен. Ну а если уж обосрался и не смог ее убедить, то хотя бы прими это достойно и других не вини. В отличии от тебя, я хотя бы попытался что-то сделать. Усек?

– Усек-усек – огрызнулся Артур, что задело Макара еще сильнее.

– Молодец. А теперь вали в корпус, пока я тебя сам туда не оттащил. И сопли свои подбери, нытик херов. Пошел отсюда!

Артур резко развернулся и быстрым шагом отправился по дороге к корпусам. Вожатый был уверен, что парень наверняка остался при своем мнении, но и разубеждать его Мак не собирался – рано, или поздно, мелкий мудак сам поймет, что сегодня он был не прав.

Настроение у Макара значительно испортилось. Нервишки дали сбой, и потому третья порция курева за этот короткий вечер не заставила себя долго ждать. В руках вожатого вспыхнул огонек зажигалки. Затяжка-другая, и вот уже сладкий дым заполонил его горло и легкие.

Жаль только, что его нервы от этого в итоге так и не угомонились, продолжив свой судорожный пляс.

После отбоя вожатый заперся в душевой и долго думал над тем, что с ним сегодня произошло. Текла вода, в воздухе витал густой пар, а в неуемной голове кружились мысли одна за другой.

Весь день для него проходил весьма неплохо, но, увы, закончился неприятной перепалкой с пионером, который хоть и никем Макару не приходился, но всё равно ощутимо его разозлил.

Дело было, разумеется, не в самой стычке, а в том, что этот промах больно уколол и самого Мака. А всё потому, что на фоне неудавшейся любви между Артуром и Лизой, вожатый невольно вспомнил и о собственном поражении на этом фронте – самом сокрушительном проигрыше в своей жизни. Однако на этом он старался не заострять внимания, иначе боли, которой он не испытывал уже давненько, было не избежать.

Вместо этого Макар думал о другом…

Для чего вообще было лезть в этом дело? Только ради сигарет? А, может, ты просто хотел лишний раз потешить себя любимого? Какой смысл давать советы в том, в чём ты и сам до сих пор толком не разобрался? Зачем пытался успокоить человека и забрасывал его ложными убеждениями, в которые ты и сам не веришь?

Никто никому в этой жизни не предназначен – это факт. Никто не гарантирует, что ты не умрешь одиноким. Никто не сможет пообещать тебе, что твое скучное бытие вдруг разбавит нежная любовь. Ты можешь прожить всё отведенное тебе время в гордом одиночестве, отвыкнув от звонков по телефону и стука в дверь. В конце концов – каждый из нас просто один из миллиардов людей, которым в этой жизни никто и ничего не может гарантировать. Вот и всё. А большего нам и не дано.

Наверное, ты просто хотел показаться хорошим? Или умным? Или знающим всё обо всём на свете, но при этом на пороге своих двадцати восьми ничего в жизни не имеющим?

Вопросов и мыслей в голове крутилось много, и осознание всего, что повлекла за собой эта авантюра, наверняка будет приходить к нему еще какое-то время. Это вожатый знал абсолютно точно. Такой уж он был человек – ковырялся в себе даже тогда, когда делать это было либо уже поздно, либо попросту бесполезно.

Зря он полез в сердечные дела глупых подростков. Однако, с другой стороны, для себя Макар получил именно то, что хотел – свое заветное курево, а вместе с ним в довесок и еще один значимый урок на будущее…

Не суйся туда, куда тебя соваться не просят.

Макар уже очень долго стоял под душем недвижимо, обливаясь горячим потоком воды. Совсем недавно у него появилась такая привычка.

Мак и Зоря мирно посиживали на лавке у большой детской площадки, стараясь приглядывать за своим ненаглядным седьмым отрядом и при этом не умереть со скуки.

Время неспешно подбиралось к обеду. Погода на улице стояла хмурая, поэтому вожатые решили выгулять детей на тот случай, если вдруг начнется дождь и весь оставшийся день им придется провести в стенах корпуса. Сырая июньская прохлада то и дело давала о себе знать – холодные ветер частенько налетал на “Ювенту” со всей своей могучей силой, пробирая до костей и заставляя кутаться в теплые вещи. Макар обожал такую погоду, а вот Зоря, по всей видимости, не особо. Наверняка там, откуда она была родом, июнь не имел привычки менять свою градусную планку по несколько раз в месяц, обращаясь то к солнцепеку и духоте, то холоду, выбивающему из колеи.