– Да ты чё? Вот балбес.

– Ага. Но самое фиговое – это когда он вообще пропадает черт знает куда. А я его ищу, как дура… Да чё я тебе рассказываю – ты и сама всё знаешь.

– Ну…далеко не всё, как я поняла. Про загулы его знаю, а так… Я его вживую-то в первый раз только сегодня увидела. Слушай, а чем он живет вообще? Помимо работы всякой – продолжала расспрос Катя. – Что делает? Чем занимается? Сколько про него от тебя слышу, так дело всегда касалось каких-то косяков. А про бытовуху…

– Да не знаю я – тихо ответила Элина. – Как универ бросил, так всё – толком ничем не занимается. Я даже не знаю, сам он оттуда ушел, или его выперли. Да и какая разница? Главное, что не закончил.

– Так он тебе вообще ни чё не говорит?

– Вообще! – громче, чем нужно, сказала Эля, однако быстро взяла себя в руки и вновь понизила голос. – А стоит начать допрашивать, начинается это его коронное: “А тебе-то чё?”. Ну да, действительно. Это он мне так лишний раз напоминает, что я ему не родная тетка. А значит и волноваться не должна, походу…

– Вот же жук навозный, а… – Кате стало обидно за подругу.

– Работу меняет, как перчатки. Сама его пару раз пристраивала, а толку ноль. Эти “друзья” у него один другого хлеще – все какие-то пропитые, быдловатые… С такими друзьями врагов не надо. А уж что там у него с личной жизнью – об этом я вообще не слышала ни разу. Да и не хочу слышать.

– Слушай, моя хорошая – а чё ты его не пошлешь? А? Не, я и раньше знала, что у вас не лады. Ты всякое рассказывала… Но, чтобы вот так…

– Ага… Послать и совсем одной остаться? Не хочу… А так я хоть иногда понимаю, что у меня семья есть. Пусть и в лице Макара.

– Ну а толку от такой семьи, Эль? Уж извини, но ты в этом плане одна что с ним, что без него. Макар о тебе вспоминает только когда у него задница горит и нужна помощь…

– Кать… Давай не будем? Пожалуйста.

Остановиться было сложно, ибо Катя уже завелась и была готова сию же секунду навалять люлей Макару за такое отношение к ее подруге. Однако видок у Элины сейчас был такой, что Катя решила пожалеть ее и больше не наседать на эту тему. Да и вряд ли в этом был бы хоть какой-то толк.

– Ладно, так и быть – смирилась девушка и взяла спутницу под руку. – Жениться ему надо. На девчонке какой-нибудь хорошей. И что б в узде его держала. Может хоть тогда у него мозги на место встанут?

– Пожалей девушку.

– Ну а что тут такого? Женщина может изменить мужчину, повлиять на него. А так он с виду вроде бы даже симпатичный. Кто-нибудь, да поведется…

– Да я не про это. Тебе планерки сегодня не хватило? Сама ж всё видела. К нему с такой вечно недовольной рожей и на пушечный выстрел никто не подойдет. Да и хорошую девчонку жалко будет – только жизнь ей испортит.

– Извращенок хватает, уж поверь.

– Да уж – предел мечтаний прям… Блин – я вообще теперь не знаю, правильно ли сделала, что его сюда позвала. Ольку-то я обо всём предупредила – что с ним могут быть проблемы, и не маленькие. Но она у нас такая оптимистка… Всегда верит в лучшее, как ребенок. Это она просто с Макаром еще дел не имела…

– Так, любезная моя, давай-ка успокаивайся – осадила подругу Катя. – Что сделано, то сделано. Всё! Он пусть сам со всем разбирается, уже не маленький. А ты не ходи за ним по пятам, у тебя своей работы хватает.

– Это точно.

– И вообще – относись проще! Главное помни, что здесь ты для него начальница, а не тетушка. Одно другого не отменяет, но лучше пусть знает свое место при случае. Накосячит – уволишь. Будет вести себя хорошо – по головке погладишь. Как и всегда с другими мужиками!

Элина засмеялась. Катя умела ее развеселить, особенно в тяжелые моменты. Лучшие подруги для этого и нужны, а Катя была именно такой – лучшей и самой незаменимой. И ничего, что ее довольно часто не хватало рядом. Жизнь у Рицы была слишком уж бурная и насыщенная для того, чтобы в ней всегда находилось место Элине с ее вечной занятостью и трудоголизмом.

Но всё же когда она была рядом, Элине переставало быть одиноко, ибо в такие моменты она воспаряла и чувствовала себя по-настоящему счастливой. Хотя бы на короткий миг. Как вот сейчас, например.

– Кстати о мужиках – этот ваш Яков Максимыч очень даже интересный мужчина, между прочим. Профиль у него такой характерный, очочки ему идут. Да и сам по себе он галантный – всё мне показал, рассказал. Тут же вам и “присаживайтесь”, и “спрашивайте, Катерина”. Халатик белоснежный нацепил, чаю предложил… И главное – всё без пошлостей, без намеков. Вижу прям, что искренне. Ох-х-х – очень меня такие мужчины интересуют, знаешь ли…

– Ой, Кать – оставь ты в покое Яшу. Он уже в возрасте.

– Так и что? Главное, что я еще хоть куда!

– Да это понятно – ответила Элина, беря подругу за талию. – Только ведь он с тобой не справится.

– Ну…кто знает, чего там за этими очками кроется? Может, это еще я с ним не справлюсь потом…

Звонко хохоча, подруги продолжили не спеша идти к своему домику под светом дорожных фонарей и игриво выглядывающей из-за редких облаков луны.

Май доживал свои последние часы, готовясь к приходу долгожданного лета.

Несмотря на усталость, Мак не мог уснуть почти всю ночь.

Мыслей в его голове вертелось столько, что и за неделю их было не передумать, а агрессивный храп Валеры в содружестве с надоедливой трескотней сверчков за окном так и вовсе уничтожали всякую надежду на здоровый сон. Несколько раз за ночь Мак вставал с постели и выходил покурить, из-за чего первую пачку сигарет из своих скромных запасов он умудрился выкурить уже в первый день своего пребывания в “Ювенте”. Спокойным сновидениям не поспособствовали даже две бутылки пива, которые он распил за эту бессонную ночь.

До этого, поздним вечером, к ним в комнату заходили Зоря и Карина, чтобы позвать напарников в Охотничий домик – место поистине легендарное для лагеря и его обитателей.

Когда-то ходили слухи, что ранее на той земле, где сейчас простиралась “Ювента”, не было ничего, кроме этого деревянного дома в лесу, вокруг которого, собственно, лагерь и был построен. Принадлежал он и одинокому охотнику, потерявшему свою жену, и немому отшельнику, чей сын утонул в Белом озере, и даже маньяку, который высаживал на могилах своих жертв деревья, из-за чего лагерь и был окружен лесом. Хозяин домика менялся от рассказчика к рассказчику, а истинной правды, как это водится, конечно же никто не знал.

К лагерной коммуникации домик никогда и никакого отношения не имел и по сути своей он какое-то время банально простаивал без дела и ветшал, покрываясь мхом. Пионеры не допускались туда ни при каких условиях, а вот вожатые со временем облюбовали хижину под свои нужды. По мере сил они привели ее в порядок как внутри, так и снаружи, врезали новый замок и заботились о ней, как могли. Для большего удобства было сделано несколько дубликатов ключей, а хранители этих самых ключей менялись от смены к смене, что сами вожатые воспринимали в те времена, как титул, гордо нося их на шнурке на шее. Существование хижины и происходящее в ней всегда было покрыто ореолом тайны, что плодило множество слухов среди пионеров, которые часто болтали всякие глупости. Одно время даже ходил разговор, что из домика по ночам слышится вой – это вожатые поймали очередную жертву в лесу и обращают ее в оборотня, либо же просто мучают бедолагу, отрезая от него по кусочку и устраивая кровавое пиршество. Эдакое жертвоприношение в угоду суровым вожатским богам, чтобы смена прошла хорошо и спокойно.

Шутка ли, но порой вожатые и сами плодили эти слухи, либо же давали для них плодородную почву. Макар даже сейчас помнил, как однажды Вовка Самолет раздобыл в Ладном красные светильники, которые потом нарочно были приставлены к окнам домика на ночь глядя. Из-за таких приколов снаружи могло показаться, что изнутри наружу хочет вырываться кровавый огонь, либо же этот пьянящий жуткий свет таким образом пытался заманить к себе новых “мотыльков” – жертв, которых ждало очередное страшное таинство. Красные огни горели ярко и пробивались даже сквозь деревья к окнам Северного и Восточного корпусов, что не могло не породить слухи о жутких вещах, творящихся в застенках Охотничьего домика. В те времена пионеры с опаской поглядывали в сторону небольшой уютной хижины, что так тщательно скрывала свои тайны днем, а ночью превращалась во что-то зловещее и опасное. Однако у самих вожатых такие опаски вызывали лишь смех и злорадство от удачной шутки и произведенного на детей и подростков эффекта.