– Это ты с чего решил?

– Да потому что она выбрала его, а не меня! – внезапно выпалил Артур. – Значит он лучше! Красивее! Или чё там еще им в парнях нравится? Я ей столько сказать хотел … Что думаю, что чувствую. А она… А этот мудила просто подошел к ней и вытащил на танец. Ну и потом…А ведь они даже не встречаются!

– И чё – ты прям увидел, как они засосались? – угадал Макар.

Артуру была явно не по нраву такая грязная формулировка по отношению к его Лизе. Но правда, как говорится, глаза колит. А в случае Артура – колит, режет, пилит и бьет по глазницам огромной мухобойкой.

– Слушай – так может Гордеев просто взял и сделал то, чего хотел, в отличии от тебя? – с нажимом спросил Макар.

Артур, который с момента их столкновения стал мрачнее тучи, явно не хотел больше оставаться с вожатым один на один и продолжать этот малоприятный разговор.

– Иногда нужно не разговоры разговаривать, а делать…

– Я понял, ладно… Мне идти надо. Меня там ждут.

– Кто?

– Друзья… Они из другого отряда. Да не важно, в общем.

– Ну да, я так и понял – иронично улыбнулся вожатый. – Не держу. Так на футболке-то расписаться?

– Нет. Спасибо – отмахнулся Артур, наконец-то сорвавшись с якоря.

“Ну да, конечно. Пошел я на хер” – подумал Мак, смотря в след уходящему пионеру.

Было понятно, что из всей этой истории юный Артур не извлек никакой морали. Куда проще было просто оставить в виноватых болвана вожатого, который полез не в свое дело и из-за этого наломал дров. Пионер сделал себя жертвой обстоятельств и теперь принялся активно себя жалеть, обвиняя в своих проблемах весь белый свет.

Забавно и ожидаемо.

А ведь еще забавнее во всём этом было то, что и сам Макар в свои годы предпочитал поступать и думать точно также. Только вот если Артур был еще подростком, которому такое поведение могло быть свойственно и даже простительно в его сопляковом возрасте, то в годы Мака такие закидоны могли считаться уже клиническим случаем, граничащим с неизлечимым кретинизмом.

Странно, что он подумал об этом впервые только сейчас, хотя та же Элина не раз тыкала ему этими доводами прямо под нос после их внеочередной ссоры. Эта мысль больно уколола вожатого, задев его за самолюбие и здорово подпортила и без того скверное настроение.

Долбанная “Ювента”. Если бы не она, всё у него было бы хорошо…

– Вещи они уже собрали, нужно будет только помочь чемоданы дотащить до четвертого корпуса. Канцелярию, какую нашла, я Оле отдала. Куда-то мы, кстати, просохатили вторые ножницы – я их так и не смогла найти. Может, в твоей комнате? Я туда не заходила.

– Может быть. Позырю.

– Да, посмотри – сухо и не глядя на напарника говорила Зоря, понемногу собирая свои вещи в сумку. – По поводу фоток я им тоже всё сказала – в администрации их получат, вместе с родителями. Только вот родакам лучше продублировать, а то мелкие забудут.

– Хорошо, что не нам с ними носиться – ответил ей Макар, стоявший в проходе женской вожатской. – А то раньше, при Бессарабе, мы их и получали, и носили везде с собой, и выдавали под роспись. Лишний геморрой.

Зарина не ответила. Она была поглощена своими делами, а потому почти не обращала внимания на Мака. Вожатый приметил пустующую кровать Карины, вещей которой он в комнате уже не наблюдал.

– Соседка твоя уже съехала?

– Угу – промычала Зоря. – Мы к Настюхе ночевать поедем. Карина пошла вещи к ней в машину закидывать. Тем более они с Валерой уже даже отряд на площадь увели.

– Я заметил – окинув взглядом пустующую половину корпуса, ответил Мак. – Мелких всегда раньше забирают.

– Знаю.

– А чё вы в домиках не остаетесь?

– Отдохнуть хотим нормально, погулять. Смена тяжелая выдалась, знаешь ли.

Макар углядел, как на этих словах вожатая всё-таки бросила взгляд в его сторону. Говоря о тяжести смены, она наверняка имела в виду именно их тесное сотрудничество.

– Понятно – ответил вожатый, сделав вид, что не понял, о ком говорила Зоря. – А Валера где кантуется?

– Сам у него спроси. Слушай – тебе заняться нечем? Видишь же, что я занята. Ты вещи собрал?

– Нет пока – выдохнул Макар, вспоминая, что его впереди ждет еще нудный процесс сбора всего своего барахла – сырых, грязных и вонючих шмоток.

– Нормально… Нам уже скоро уходить, а он еще даже не чесался. Давай реще. Двоих у нас уже забрали, скоро и за другими начнут приезжать. Корпуса сдадим и тоже на площадь двинем. Смысла тут сидеть нет.

Закончив вялый разговор с напарницей и уйдя в свою вожатскую, Макар застал там интересную картину – комната оказалась разделена буквально пополам. Сторона Валеры выглядела чистой и опрятной – Матрас и подушка на его кровати даже после сдачи постельного белья смотрелись аккуратно и как будто нетронуто, а пустующая тумбочка оказалась выдраена чуть ли не до блеска. Валера, который сам по себе был жутким аккуратистом, даже подмел полы в комнате. Во всяком случае там, где это оказалось возможным.

Невозможным как раз оказалось очистить от грязи ту сторону вожатской, что была отведена самому Макару.

Картон, что добывался таким упорным и унизительным трудом, большая часть которого так и осталась лежать без дела, торчал из-под кровати, грозя извергнуться прямо на середину комнаты – настолько его было много. Вешалки были завешаны футболками Мака, от которых уже несло дурным кисловатым запахом. Тумбочка вожатого оказалась грязной и липкой – еще в середине смены он умудрился пролить на нее сок, но вытереть разлитое, как теперь выяснилось, благополучно забыл. В самой же тумбочке он застал огромное множество фантиков, оберток и этикеток от конфет и шоколада, которые были добровольно – и не очень – пожертвованы голодающему Макару пионерами. Вперемешку с ними обнаружились и пустые пачки сигарет, которые Мак почему-то не посчитал нужным выкинуть. На подоконнике картина тоже была не из лучших – он был заставлен пустыми и грязными баночками из-под краски, всё теми же огрызками помойного картона, грязными кисточками, рулонами скотча и еще черт знает чем.

Напоследок оставалось бросить взгляд только на кровать Мака и его импровизированный шкаф для вещей – брошенную на полу сумку. И там, и там царил полный хаос. Из “шкафа” доносился уже знакомый кислый запашок, а кровать вожатого напоминала из себя груду перевернуто вверх ногами хлама. Вишенкой на торте стали обнаруженные им за батареей две пустых бутылки от пива, которые могли окончательно закрепить за Макаром статус “помойной крысы”.

Вожатская в данный момент напоминала ему Инь и Янь. Добро и Зло. Черное и Белое.

К увиденному можно было подобрать еще множество живописных сравнений, но Мак решил всё же приняться за работу – очистить комнату от скверны, выбросить весь мусор и постараться сделать так, чтобы уборщицы не обвинили вожатого в сатанизме после всего увиденного в комнате бардака.

Нужно было поторапливаться.

Спустя два полных мусорных мешка дело было сделано.

Оттерев полы от липких грязных разводов, Мак с гордостью мог сказать, что проделал большую и кропотливую работу, условия для которой, если признаться честно, он сам же себе и создал. Его сторона вожатской всё равно оставалась не такой кристально чистой, как сторона Валеры, но по итогу и она была приведена в относительный порядок.

Покидав все свои пожитки в единую кучу и с трудом застегнув тугую молнию на сумке, Мак покинул злосчастную комнату в надежде, что в этом корпусе ему больше никогда не придется останавливаться. В голове вожатого зрели мечты о том, что на вторую смену его поставят уже на более старший отряд, а это само собой означало переезд в другое здание и другую вожатскую.

Пока Макар корпел над уборкой, Зоря успела не только сдать корпус Артуру Гековичу, но и собрать седьмой отряд и увести их на центральную площадь. К этому моменту от их пионеров оставалось уже чуть больше половины от общей численности. Родители спешили забрать своих детей, что не могло не радовать самого Макара, ведь чем раньше он освободиться, тем раньше сможет покинуть лагерь и отправится на заслуженный и долгожданный отдых.