Мой напарник, недоуменно наблюдая за напряжённой сценой, наклонился ко мне:

— Анна, что здесь происходит? Нам нужно уезжать. — кивнула, но взгляд не переставал следить за Мэттом, который, казалось, уже начал собираться с силами.

В участке меня всё ещё слегка трясло после словесной перепалки с Мэттом. Невыносимый мужчина, когда-то запоминавшийся своей нежностью и заботой, сейчас стал совершенно неузнаваем. Да, похоже, судьба явно не питает ко мне нежных чувств.

Уставшая, падаю на стул, а мой напарник, будто боится разбудить от внезапного кошмара, молча наблюдает за мной. Он знает, что в таком состоянии лучше не задавать вопросов — я всегда ношу с собой оружие, и если кто-то рискнёт нарушить тишину, последствия могут быть трагическими.

Правда, позже, возможно, зарыдаю о содеянном, но это будет уже после. Время, как и справедливость, текут неумолимо, но вот сейчас у меня только страх, сгустившийся в воздухе, и чувство неизбывного одиночества.

Анна.

— Ты, должно быть, та самая Анна, — молодой мужчина-патологоанатом смотрит на меня внимательно. Краем глаза заметила бейджик с его именем, который блеснул в тусклом свете. Точно, пока я отдыхала, к нам направили новенького специалиста, как же я рада. Этот старый хрыч, измученный кризисом среднего возраста, достал всех молодых сотрудниц.

Хотя мне кажется, он в целом ненавидел женский пол, вроде как ходили слухи, что его молоденькая жена бросила, а перед этим наставила тааакииие рога, что олени сдохнуть могут от зависти.

Виктор тем временем достал тело девушки. И уже протянул мне бумаги, чтобы я могла ознакомиться с экспертизой. Да, убийца действительно мужчина, судя по размерам руки, среднего телосложения.

Быстро пробежалась по документам, стараясь не упустить ни одной детали. Каждая строчка могла стать ключом. Выдохнула, чтобы успокоить дрожь в руках, и перевела взгляд на Виктора. Он ждал, явно озабоченный моим молчанием.

— Что думаешь? — спросил он, наклонив голову, как будто хотел заглянуть мне в душу.

— Что мой напарник идиот, тут явно работал не наш подозреваемый с габаритами шкафа. — Прервала молчание, указав на снимки, выложенные рядом с документами. — У нас в городе, возможно, появился маньяк, надеюсь, конечно, что это не так. Но, судя по картине, убийство на сексуальной почве.

Виктор глаза расширил от неожиданности, а затем его лицо медленно приняло серьёзное выражение. Он трубку в руке покрутил, явно не зная, как отреагировать на мои слова.

— Ты уверена в этом? — тихо спросил он, с тревогой глядя на убитую. Кивнула, пытаясь скрыть усталость, которая уже стала моей постоянной спутницей. А в полумраке кабинетов всё вообще выглядело более угрожающе.

— Почти да, — сказала, поднимаясь с места. — Нужно выяснить, с кем могла общаться эта девушка, и посмотреть заявление о пропавших девушках.

Пройдя вниз по длинному коридору, я уже прокручивала в голове возможный план действий. Нужно было привлечь всех на борт: детективов, криминалистов, даже психологов.

Войдя в убойный отдел, увидела, как коллеги собираются вокруг стола, загруженного папками и фотографиями. Атмосфера была напряжённой.

— Всем внимание, — сказала, поднимая голос, чтобы перекрыть шум. — У нас есть новые обстоятельства по делу. Судя по улике, это может быть не единичный случай. Необходима срочная координация действий.

— Необходима проверка всех заявлений о пропажах в последние недели, и поговорите с психологами, пусть составят портрет этого козла. — В этот миг по рации прозвучало известие о ещё одном найденном теле девушки.

***

— По-видимому, это наш парень, — жертвой оказалась ещё одна миниатюрная девушка со светлыми волосами, на которой были обнаружены следы насилия и удушения. — Ты была права, Анна, кажется, у нас появился маньяк.

Напарник, тщательно осматривая место преступления, казался погруженным в собственные раздумья, а я, с острым предчувствием, направилась к Виктору. По его взгляду было видно: радостных известий сегодня не ждите. Этот гаденыш действовал холодно, чисто и расчетливо.

— Анна, взгляни, ещё одни часы с гравировкой Эванса, — беру их в руки, внимательно осматривая. Да, это что-то новенькое.

— Звони нашим, пусть отследят его геолокацию. С вероятностью в сто процентов его опять подставили, но надо убедиться.

Сам по себе тот факт, что Мэтт может быть замешан в этих ужасных убийствах, казался кощунственным. Но, черт возьми, вторая жертва и эти часы подталкивали к безжалостным выводам.

Хотя может Мэтт перешел ему дорогу и у того поехала кукуха? Но почему именно блондинки?

— Анна, в этом нет необходимости волноваться. Я организовал за ним наблюдение. Сейчас я свяжусь с нашими, чтобы выяснить, где он был, — сказал напарник, отступая на шаг, быстро набирая номер телефона. Он вернулся с лёгкой улыбкой, словно распуская облака тревог. — Не беспокойтесь, твой Мэтт не покидал офис.

— Я в участок, попробую найти того, кто её видел живой в последний раз, если нам повезет, она попадет в поле зрение ближайших камер.

Дорога к участку не заняла много времени, но когда я припарковалась, меня ждал неприятный сюрприз.

— Доченька! — мама, хрупкая женщина, немедленно обняла меня, словно искала тепла. — Как же я скучала по тебе.

Её слова звучат искренне, но за этой маской вижу манипуляции и желание вернуть меня в оковы так называемой семьи.

Игры со светом и тенями её истинной натуры делают сердце моё настороженным. Момент, когда тепло её объятий сталкивается с холодом недоверия, заполняет пространство между нами неловкостью.

Три дня спустя.

— Я не вернусь к нему, и это окончательное решение. — Наша беседа с матерью уже в сотый раз повторялась по кругу, как старый, изношенный фонограф.

Она решила, если приехала лично, то всё обязательно будет улажено. Да плевать мне на её решения! Если он ей так дорог, пусть сама живет с этим предателем. Уже устала от этих повторяющихся споров, от неизменной тирады убедительных слов, которые, как фраза из рутинного сценария, вновь и вновь обрушиваются на меня. Мне все равно, что она считает правильным, и все равно, что думает о моем выборе.

— Да пойми же ты, что все мужики ходят налево, главное, что вернулся домой. Ты хоть обо мне подумай, как соседям смотреть в глаза?

— Мне вообще не важно, как соседи на меня смотрят! — прошептала, сжимая кулаки, чтобы не выдать всю свою ненависть и обиду. В сердце у меня кипело, но я старалась говорить спокойно. — Ты не понимаешь, что я не могу жить с человеком, который предал меня?

— Я тебе последний раз повторяю, если ты не вернешься в семью, то ты мне не дочь! Можешь забыть о том, что у тебя есть мать!

В груди что-то оборвалось. Взгляд матери, полный гнева и разочарования, не оставлял мне места для маневра. Медленно поворачиваю голову в её сторону, надеясь, что я ослышалась. У нас с ней всегда были тяжелые отношения, но ещё ни разу не доходили до такой точки.

— Почему ты не понимаешь, что выбор — это моя жизнь? — спросила, пытаясь сдержать слёзы, которые вот-вот потекут. — Я не могу быть той, кем ты меня хочешь видеть. Как и не могу быть с ним.

Слова матери снова и снова звучали в голове: «Если не вернешься, то ты мне не дочь». Но что значит быть дочерью, если для этого нужно убить в себе все свои чувства? В конце концов, кровь не всегда значит принадлежность. Я не хочу превращаться в кого-то, кем я не являюсь, только ради её одобрения.

— Мне жаль тебя, — тихо произнесла и вновь отвела взгляд. Все решения приняты, и теперь я должна следовать своим путем, даже если он кого-то не устраивает.

— Анна, у нас труп, адрес пришлю в смс, — отвлек меня звонок. Очень вовремя, или я бы не сдержалась и сказала бы ей гадости.

— Хорошо, буду через двадцать минут, — собралась я быстро, игнорируя крик матери. Сколько нового о себе я узнала, лишь на пороге обернулась: «Чтобы, когда я вернулась, тебя тут не было».