– Узнаю тон опытного знатока, – сказал Цезарь. – Ты руководишь этой опасной стаей? Тебе оставляют самые вкусные объедки?

– Джентльмены, прекратите, – вмешался Ливий. – Мы пришли сюда не для того, чтобы обмениваться оскорблениями. У нас есть проблема, и мы должны ее решить.

– Он прав, – поддержал Рихард. – Все зашло слишком далеко. Нужно разобраться с этим прямо сейчас.

Офир встал.

– На сегодня бредовых идей довольно. Спасибо за гостеприимство, мистер Хиббинс. Вы прекрасный хозяин и отличный собеседник. Желаю вам всего, что можно пожелать счастливому обладателю особняка. С клубами вы тоже неплохо управляетесь, если верить Рамону и нашим общим знакомым. Советую сконцентрироваться на этом и не лезть в наши дела. Я буду первым, от кого вам крепко достанется. Даю слово Офира Донована. Все в Треверберге знают, что он не дает пустых обещаний.

– Я знаю, в чем дело. Вы не доверяете работорговцам, не так ли? – неожиданно спросил Ливий. Рамон усилием воли удержал руки в карманах: ему нестерпимо хотелось ударить друга по уху. Хотя следовало бы, и посильнее. Он кожей чувствовал, что Халиф вот-вот взорвется от злости. В отличие от Законника, эмоции он контролировал хорошо, но если переступал красную черту, то остановиться уже не мог. – Скажите прямо. Думаете, что я на досуге толкаю мальчиков и девочек извращенцам? Краду детей и держу их в клетках?

Рихард поднялся на ноги и положил руку ему на плечо, но Ливий отошел на шаг и посмотрел на Виктора.

– Судя по всему, вы здесь наиболее авторитетная персона, мистер Линдер. Понимаю, что решение за вами. Одно ваше слово – и мы разойдемся с миром. Вы продолжите воевать за территории и однажды перебьете друг друга, а я продолжу управлять клубами мистера Эверетта. И, так уж и быть, постараюсь не конфликтовать с вами, когда речь зайдет о менее законных сделках. Ведь вы тоже торгуете людьми, и мы станем конкурентами.

Потушив сигарету, Цезарь встал и подошел к Халифу. Он молчал больше минуты, пристально глядя ему в глаза.

– Вы и вправду убили Гектора Минца?

На лице Ливия отразилось недоумение.

– Да. Но какое это имеет значение сейчас?

– Он был моим близким другом. Знаете вы или нет, но своим статусом в криминальном мире Треверберга я во многом обязан ему. Я получил территорию, которой он владел, и часть принадлежавших ему денег. С Аднаном Саркисом я тоже дружил. Он несколько раз просил меня о помощи. Говорил, что я могу усадить его и Гектора за стол переговоров, что хочет с ним помириться. Но я ему не верил. Аднан Саркис был лживым ублюдком, готовым поступиться всем ради наживы. Я видел это в его глазах и всегда держал ухо востро. Знаю, что вы не один год были его помощником. Заняли его место, когда он отошел от дел. Относились к нему с почтением – если бунтари вроде вас понимают значение этого слова. А потом поняли, кто он на самом деле. Почему вы убили Гектора, а Аднана оставили в живых?

Халиф судорожно сглотнул и отвел было глаза, но через долю секунды вновь посмотрел на собеседника.

– Аднан Саркис был лживым ублюдком, и Гектор Минц ни в чем ему не уступал. Думаю, поэтому они и враждовали. Были слишком похожи и отказывались это признать. Но у Аднана были свои принципы, которые он не предавал. Он дорожил своей семьей, жизнью своих детей. Он не убил меня в тюрьме, хотя знал, что я помешаю осуществлению его планов. Он вонзил мне в спину нож, но был готов объясниться при личной встрече. Гектор Минц, не моргнув и глазом, предложил мне убить его детей, если я соглашусь работать с ним. И свою пулю он заслужил.

Виктор тихо рассмеялся.

– Принципы, – сказал он. – Вы говорите о принципах, но в ваших глазах я вижу другое. Вы бы не подняли руку на человека, которому обязаны всем. Даже сейчас оправдываете Аднана Саркиса, хотя он обошелся с вами, как с последним дерьмом. У вас меняется лицо, когда вы говорите о нем. Должно быть, дело в вашем отце. Аднан являл собой идеальный пример отца, о котором вы всегда мечтали. Может, вам нужен любящий папочка, а не место третейского судьи?

Заметив, что Ливий сжимает кулаки, Рамон решительно подошел к мужчинам и встал между ними.

– Хватит, – твердо сказал он. – Все вы собрались в этой комнате благодаря мне. И благодаря мне смогли это сделать, потому что не убили друг друга. Ты закроешь рот немедленно, Цезарь, и откроешь его вновь только для того, чтобы заявить о своем решении – как и просил хозяин дома. А ты, – посмотрел он на Халифа, – прекрати раздувать щеки, как обиженный мальчишка. Уважения в глазах других это тебе не добавит.

Виктор сложил руки на груди.

– Вот мое решение, – произнес он. – Я готов дать этой глупой идее шанс. Хочу посмотреть на то, как мистер Хиббинс будет ее реализовывать. Если ему понадобятся люди, с удовольствием их предоставлю. Помогу всем, чем смогу. Открытой войны не хочет никто, а методы, которыми мы пользовались до этого, себя исчерпали. – Он снисходительно улыбнулся Ливию. – Считай это своим боевым крещением, сынок. Посмотрим, что у тебя получится. Ты хочешь стать судьей – мири глупых и вконец одичавших наркоторговцев. Действуй и покажи, на что ты способен. На этом у меня все. Выйду в сад и выпью еще шампанского. Спасибо за беседу, джентльмены.

Герман и Офир последовали за Цезарем. Рихард посмотрел на Ливия, потом – на Рамона и, дождавшись легкого кивка, направился к венецианскому окну. Халиф облегченно выдохнул и опустился на диван.

– Не вздумай трахать мне мозги, Законник. Хотя знаешь, что? Можешь начать, но только после того, как я опустошу бутылку виски.

– Ты совсем рехнулся, мать твою? Химик Сезара Ноймана? Ты играл в одинокого детектива и не поставил меня в известность?! И где ты его держишь? В подвале на цепи?

Ливий достал сигарету и коробок спичек.

– Не в подвале и не на цепи. Если честно, я и понятия не имею, где он.

– Так ты блефовал? – не понял Рамон.

– Ну, разве что чуть-чуть. Зато какой это возымело эффект!

– Ты не знаешь, где этот Оскар, и вся история об охоте за ним – полная ерунда?

– Нет, история как раз-таки правдивая. Равно как и условие, которое он мне поставил. Не думаю, что нужно держать его в подвале на цепи, но лучше бы ему приехать в Треверберг. Здесь мы сможем за ним присмотреть.

Законник устроился на диване рядом.

– И как ты намерен все это осуществить?

– Понятия не имею, – легкомысленно пожал плечами Халиф, закуривая. – Подумаю об этом завтра. А сейчас мне очень нужно выпить. Каков сукин сын этот Цезарь. Я подозревал, что у нас с ним не заладится, но не мог и предположить, что в реальности все будет выглядеть хуже некуда.

– Он еще тот козел, – подтвердил Рамон. – Мы целую вечность тявкали друг на друга. Характер у мужика не сахар, но зато на него можно положиться в делах. Хочется верить, что сын будет ему под стать.

– Если перестанет водиться с отбросами вроде Германа Шварца. Потом, все потом. Я хочу свой виски.

13 августа 1978 года, воскресенье

Новая половина Треверберга, Цветочный квартал, отель сети «Астер»

С поезда на центральном вокзале в новой половине Треверберга Йоаким сошел около полудня. Личных вещей у него, как и всех кочевников-путешественников, было мало: дорожная сумка через плечо, набитая самым необходимым. Он ответил на вопросы пограничников а-ля «какова ваша цель визита в Треверберг» и «как долго вы планируете здесь оставаться», показал временную идентификационную карту, сообщил, что постоянная уже готова, и он знает, где ее забрать. Суровый мужик с подозрительным взглядом сделал несколько звонков, убедился в том, что ему говорят правду, поставил в паспорте нового гражданина печать и отпустил его восвояси.

После трансатлантического перелета и дороги из Праги в Треверберг Йоаким смертельно устал и думал только о ванне и мягкой кровати в отеле. Он уже решил было плюнуть на все, поехать в заказанный несколько дней назад номер в одной из гостиниц сети «Астер» и поспать хотя бы пару часов, но ничего не вышло. Его помощница Клара добралась до Треверберга раньше, чем планировалось, и ждала босса на привокзальной парковке. Она вручила Йоакиму ключи от только что купленной «вольво» и визитку служащего «Треверберг Банк». «Все прошло гладко», – сообщила девушка таким тоном, будто речь шла о переброске шпиона через несколько границ. После этого она забралась в свою «тойоту» и укатила в направлении старой половины: там жила двоюродная сестра Клары, с которой она не встречалась вот уже пару лет.