– Не люблю уродовать тело.

– Скажите это моему дурачку, который мечтает о татуировках. Где он? – Виктор огляделся и махнул кому-то рукой. – Кассий! Поди сюда, мистер Хиббинс хочет с тобой познакомиться!

– Вы привели с собой сына? – улыбнулся Халиф.

– Да. Ему уже четырнадцать, скоро он начнет помогать мне в делах и когда-нибудь займет мое место. Пусть общается с нужными людьми и вникает в дела.

Подошедший юноша улыбнулся и протянул Ливию руку. Волосы у него были темно-каштановыми, а глаза – карими, как у отца.

– Кассий, – представился он. – Приятно познакомиться, мистер Хиббинс.

– Привет, – поздоровался Халиф, отвечая на рукопожатие. – Как тебе здесь? Нашел безалкогольные напитки?

– Отец разрешил мне выпить бокал шампанского. – Его улыбка стала шире. – В честь праздника. К слову, мы живем неподалеку. Можем приходить друг к другу в гости. На чай. То есть, на кофе. Вы ведь с востока. Там приходят на кофе с арабскими сладостями.

Герман, болтавший с кем-то из гостей, увидел Кассия и подошел.

– А, и ты здесь. Познакомился с девочкой – или для храбрости не хватает пары бокалов шампанского?

– Познакомлюсь сразу после тебя, – отозвался наследник Цезаря, смерив Германа холодным взглядом.

– Вот, держи. – Он протянул Кассию свой бокал и взял с подноса официанта другой. – Выпьем вместе. Я – за жену, которая отправилась развлекаться с Законником, ты – за свою прыщавую морду.

Рихард отвлекся от беседы с Виктором и хлопнул Германа по плечу.

– Эй, прекрати. У парня нет ни намека на прыщи. А у тебя в четырнадцать их было полно, уж я-то помню.

– Судя по количеству мозгов, ему до сих пор четырнадцать, – заявил Кассий.

– Ишь ты, какой умник, – прищурился Герман. – Пей осторожнее, мелочь, как бы тебя не стошнило от пары лишних глотков.

Сын Виктора уже поднес бокал к губам, но в последний момент передумал и выплеснул его содержимое собеседнику в лицо. Рихард направился было к спорщикам, но Цезарь остановил его решительным жестом.

– Ах ты сучонок! – вскипел Герман. – Думаешь, у меня не хватит духу надрать тебе задницу в присутствии твоего папаши?!

В руке Кассия сверкнул нож, и он шагнул вперед.

– Джентльмены, – призвал всех к порядку Халиф. – Помните о вежливости.

На одном из балов отца Ливий выплеснул полный бокал вина на камзол слишком наглого ухажера Руны, и глава семейства при всех отхлестал сына по лицу. Интересно, что бы он сказал, увидев в его руке нож. Наверное, самолично всыпал бы ему пару десятков плетей. До того, как превратиться в слабака, живущего от одной карточной игры к другой, его светлость граф Винчелли имел суровый нрав и был скор на расправу. Телесные наказания он любил больше прочих, веря в то, что они прививают детям уважение и покорность. Иногда доставалось и Руне, и Альвис, и Анигару, но чаще всего – Ливию, который вел себя неподобающим для аристократа и наследника образом: крал фрукты из чужих садов, чуть ли не каждый день дрался с соседскими мальчишками, грубил старшим и помогал конюхам объезжать диких лошадей. Конюхи сами просили его об этом: когда к ним приводили очередного жеребца с непокорным нравом, они знали, что с упрямцем может справиться только молодой синьор. Сцена укрощения дикой лошади могла пройти мимо отца – находясь в особняке, он сутками прятался в своем кабинете и редко наведывался в конюшни – но зрители, которые сбегались поглазеть на бесплатное представление, громко свистели, вопили и хлопали в ладоши.

– Ну, что стоишь? – подзадорил Кассия Герман. – Покажи, на что ты способен!

Виктор расхохотался.

– Это мой сын, – сказал он. – Следите за языком, мистер Шварц. Иначе вам когда-нибудь отхватят нос.

– Убери нож, сынок, – обратился к Кассию Ливий.

Тот гневно сверкнул глазами, но не послушал.

– Убери нож, – повторил Халиф. – Я повторяю это в последний раз.

Сын Виктора убрал нож за ремешок часов и замер, не отводя взгляда от лица хозяина.

– И впредь доставай его только тогда, когда намерен перерезать кому-нибудь глотку.

Кассий глянул на отца, и тот кивнул.

– Мистер Хиббинс говорит дело. Не выхватывай оружие только потому, что кто-то назвал тебя прыщавым мальчишкой. Ты же не Законник, в конце-то концов.

– Смешно, – криво ухмыльнулся Герман. – Так что? Мы будем разговаривать о деле? Или продолжим играть в героев боевика? Позови Офира, Рихард, и найди Рамона. Нам есть, что обсудить.

10 августа 1978 года, четверг, вечер

Старая половина Треверберга

В мехах, надетых на голое тело, миссис Шварц выглядела намного лучше, чем без них. Именно об этом думал Рамон, наблюдая за женой Германа. Энджи улеглась на спину поверх скомканного покрывала и смотрела на него влюбленными глазами. Вторым по важности вопросом на повестке вечера мистера Эверетта был следующий вопрос: за каким чертом он это сделал? Она никогда не вызывала в нем даже намека на интерес, а на новоселье явились одинокие дамы, к которым Законник присматривался давно. Но в итоге потратил целых полчаса ради имени, которому в лучшем случае светит тридцатый номер. Должно быть, все дело в ее платье. Или в том, что сегодня Рамону не понравилось выражение лица Германа – более наглое, чем обычно – и он решил, что мерзавца нужно щелкнуть по носу. В глубине души Законник надеялся, что тот возмутится хотя бы на словах. Или достанет нож для того, чтобы показать сопернику его место. Но мистер Шварц повел себя предсказуемо, и это слегка подпортило впечатление. Как от его дамы, так и от вечера в целом. Впрочем, вечер, можно сказать, только начался. В конце-то концов, никто не мешает Рамону насладиться женским обществом после того, как они закончат беседу о делах. А там, глядишь, и Халиф, который с момента прихода первых гостей весь на нервах, расслабится, опрокинет еще пару стаканов виски и присоединится к охоте на достойных самок.

– Особняк мистера Хиббинса восхитителен, правда? – заговорила Энджи.

Рамон, почти забывший о ней, вынырнул из своих мыслей. Он стоял перед большим зеркалом, приводя себя в порядок.

– Да. Хотя, как по мне, слишком велик, но главное – чтобы хозяин был доволен.

– И так мило, что он не запирает гостевые спальни. – На ее губах появилась соблазнительная улыбка. Чуть больше тридцати минут назад она подействовала на Законника надлежащим образом. – В этом есть что-то восточное. Мой дом – твой дом. Верно?

Не дождавшись ответа, жена Германа продолжила:

– Знаешь, я думаю, мы можем встречаться время от времени, да, Рамон? Выпить бокал вина, поговорить о разном, погулять по старому городу. Я родилась здесь, в одном из особняков. Знаю каждый камень на мостовых старой половины. Я могла бы устроить тебе экскурсию. Историческое кладбище, памятники… а еще тут есть очень милый отель… как ты на это смотришь?

– Никак, – честно ответил мистер Эверетт. Он тщательно расчесал волосы и пригладил их ладонью. – Не люблю старую половину.

Ярко-голубые глаза Энджи заблестели от слез.

– Но нам было так хорошо вместе, – сказала она. – Ты мог бы дать этим отношениям шанс… Разве ты никогда не думал об этом?

– О чем? – уточнил Законник.

– Об отношениях. Ты всегда один. Для людей твоего круга это противопоказано. Ты часто появляешься в обществе, и тебе нужна эффектная женщина. С привлекательной внешностью, изысканными манерами, широким кругозором. Умеющая одеваться и вовремя замолкать.

– Еще никогда не встречал женщину, в которой сочетались бы все эти качества. Но мир порой удивляет.

Суть сказанного дошла до миссис Шварц не сразу. Она уже открыла рот для того, чтобы дать достойный ответ, но не издала ни звука: в дверь спальни тихо постучали. Энджи резко села на кровати, рванула покрывало на себя и прижала его к груди.

– Если это Герман, скажи ему, чтобы не устраивал сцен, – предупредила она с плохо сыгранным возмущением.

Но внезапным гостем оказался не мистер Шварц.