– Прошу прощения за то, что отрываю от пополнения записной книжки, но нам нужно побеседовать о делах, – сказал Рихард и, помолчав, добавил чуть тише: – Как улов?
– Бывало и лучше. Где вы разместились?
– В курительной комнате. И лучше бы тебе прийти побыстрее. Вряд ли джентльмены будут меньше дымить, но я перестану чувствовать себя одиноким в их компании.
Курительная комната. Вот что выдает аристократов в современном мире. Сегодня редкий мужчина обустраивает в своем доме рабочий кабинет, не говоря уж о курительной комнате, главное предназначение которой – получение удовольствия от отвратительного кальяна и не менее отвратительного табака не в счет – создание пространства для деловых бесед.
– Спущусь через несколько минут.
– Мы ждем.
Энджи, вряд ли пропустившая мимо ушей недвусмысленное «бывало и лучше», натягивала платье. Она бросила на Рамона недовольный взгляд и демонстративно отвернулась. Решив, что сцена подошла к логическому концу, мистер Эверетт в последний раз посмотрел на себя в зеркало и выскользнул в коридор.
Осенью и зимой Ливий непрестанно жаловался на холод, но от восточной привычки ходить по дому босиком отучиться не смог, и поэтому полы второго этажа были устланы коврами неброской расцветки. Законник прошел мимо хозяйской спальни, дверь которой, в отличие от остальных, заперли на ключ, миновал уютный уголок с парой темно-зеленых плюшевых кресел и невысоким резным столом, притормозил у открытого окна для того, чтобы посмотреть на веселящихся в саду гостей, и уже направился к лестнице, но остановился, услышав знакомые голоса.
– Мы должны спуститься вниз, – сказал Роберт. – Если ты не покажешься на глаза своему брату в ближайшее время, он устроит мне головомойку.
– Он занят другими делами и обо мне даже не вспоминает, – возразила Руна. – Но если спросит, мы ему все объясним. Скажем, что застряли в «пробке» у мостов. Ненавижу чертовы «пробки» по дороге в старую половину.
Рамон положил руку на перила лестницы и обвел взглядом коридор, но никого не заметил.
– С Ливием такой номер не пройдет. Он спросит, почему я не выехал раньше. Врать я не собираюсь, и придется сказать правду.
– Вот и скажи правду. Ты раздавал последние распоряжения управляющим в клубе, а потом поехал ко мне и застрял в «пробке». Потом мы застряли в «пробке» возле Цветочного квартала, а потом приехали к мостам и поняли, что снова застрянем…
– …и между делом застряли в твоей квартире на два часа.
– Я показывала тебе новую мебель, а потом накормила ужином.
– Мебель, которую я сам для тебя заказывал? И какой смысл ужинать дома, если мы едем на новоселье? Это не шутки, Руна. Дел у твоего брата больше, чем у мэра и его команды, вместе взятых, и здесь ему секретарь-референт необходим как воздух, но за твоими передвижениями он внимательно следит сам.
Сделав несколько шагов назад, Законник наконец-то увидел Руну и Роберта. Они стояли возле настежь распахнутых дверей библиотеки, спрятавшись за комнатной пальмой в большом деревянном горшке. Сестра Ливия, одетая в вечернее платье из черного бархата с открытой спиной и высоким разрезом на бедре, выглядела восхитительно. Локоны цвета меда опускались на обнаженные плечи, длинные кружевные перчатки до локтя делали ее руки похожими на хрупкие крылья экзотической птицы. Будь Рамон рядом, он не упустил бы случая прикоснуться к пальчикам такой дамы. Именно это и сделал Роберт. Он взял Руну за руку и прижал к губам.
– Спустимся вниз, – повторил он. – Мы сможем вернуться сюда в любой момент.
– Мы пойдем в спальню, запрем дверь и займемся любовью, – возразила Руна, глядя ему в глаза.
Умом Рамон понимал, что должен уйти, но он просто не мог заставить себя оторваться от созерцания этого зрелища. Дело было не в платье Руны и не предвкушении сцены, которую устроил бы Ливий, поймав парочку на месте преступления, а в выражении лица Роберта. Мистер Эвард, бабник со стажем, нравился женщинам, и в былые времена они с Законником часто выходили из клуба в компании двух, а то и трех дам. С Халифом Роберт быстро нашел общий язык. Первый нуждался в помощнике, второй успел подустать от слишком активной и хлопотной работы у Рамона и не имел ничего против должности секретаря-референта. Олимпийское спокойствие Роберта идеально контрастировало со взбалмошным нравом чересчур энергичного Ливия. Мистер Эвард не жаловался ни на нового босса, ни на работу, которой тот, верный себе, завалил секретаря. В какой-то момент Законник подметил, что давным-давно не видел Роберта в компании женщин, но списывал все на занятость. Иногда Халиф поручал ему прогуляться с Руной по магазинам или отвезти ее к стотысячной подруге. Вряд ли он изводил их подозрениями, но держал руку на пульсе. Недостаточно крепко, подумал Рамон. О чувствах Руны он мог только догадываться, а вот чувства Роберта были написаны на его лице. На памяти мистера Эверетта тот впервые выглядел по уши влюбленным дураком.
Дверь спальни, из которой Законник вышел несколько минут назад, скрипнула. Он мысленно чертыхнулся, вспомнив об оставшейся там Энджи, и представил, как выглядит со стороны: идиот, подглядывающий за обнимающейся парой. Но жена Германа не обратила на него ровным счетом никакого внимания. Она прошествовала мимо с истинно королевским достоинством и нарочито медленно спустилась по лестнице. Светская дама, примерная супруга, которой даже в голову не придет трахаться с полузнакомым мужиком.
– Привет, Рамон, – сказала Руна, подходя к нему. – Мы были в библиотеке. Ты видел картины Анигара? Мне очень нравится мамин портрет!
– Видел. Теперь все знают, от кого Ливий унаследовал смазливую мордашку. – Он посмотрел на Роберта. – Помаду лучше вытереть до того, как ты попадешься ему на глаза.
Мистер Эвард достал платок. Руна взяла Законника под локоть.
– Знаю, как это выглядит, но на самом деле все не так. Я объясню.
– Это выглядит так, будто вы любите пощекотать нервишки. Жаль, что хозяйская спальня заперта, иначе вы воспользовались бы ей.
– Там большая кровать, а еще шкура возле камина. – Она выдержала паузу и добавила: – Но гостевая, судя по всему, тоже ничего. Или вы с Энджи Шварц слишком торопились и не успели оценить интерьер как следует?
– Не дерзи, – предупредил Рамон. – В отличие от вас, меня не поймали с поличным.
– Естественно, ты же не имеешь привычки прятаться, – отпарировал Роберт.
– А на твоем месте я бы прятался получше. Особенно при учете того, с чьей сестрой ты спишь.
– Мы просто друзья, – заявила Руна. – Ну хорошо, может, чуть больше, чем просто друзья. Но Ливию об этом говорить не обязательно. Сам знаешь, как он заводится, когда речь заходит о моих ухажерах. Стоит мне встретить кого-то, кто мне по-настоящему нравится – и он считает своим долгом вмешаться. Так нельзя. Я хочу, чтобы у меня был нормальный мужчина. Я хочу выйти замуж и стать матерью!
Законник медленно переводил взгляд с сестры Халифа на Роберта и обратно.
– Словом, мы просто друзья, – закончила Руна. – А ты ничего не видел. Думал только о прелестях миссис Шварц. Она шикарно выглядит на обложках. Прелести у нее – высший класс.
– Прелести что надо, – подтвердил Роберт и добавил: – Наверное. Не буду оправдываться, Рамон, ты знаешь, что это не мой стиль. Если решишь рассказать все Ливию, дело твое. Но я бы предпочел, чтобы это осталось между нами. Руна права. В его стремлении полностью контролировать ее жизнь есть что-то нездоровое. Я не наркоман и не мелкий сутенер, которого нужно ставить на место. Я не убегаю от ответственности. Мы не будем прятаться по углам и встречаться в безымянных лав-отелях, как глупые подростки. Но поставить Ливия в известность сейчас я не могу, и ты понимаешь, почему. – Он бросил короткий взгляд на Руну. – У вас есть дела, и он должен сконцентрироваться на них. Личное обсудим потом.
Рамон поджал губы и кивнул.
– Я ничего не видел. Отправляйтесь ужинать.
***
Венецианское окно в курительной комнате было открыто, но вечер выдался безветренным, и сизые клубы дыма медленно таяли в воздухе. Халиф и Офир сидели в кожаных креслах возле стола, заставленного пепельницами, бутылками с виски, стаканами и кофейными чашками, и негромко обсуждали философские вопросы иудаизма. Из уважения к собеседнику Ливий не курил, но мистер Донован то и дело с отвращением косился на пепельницы. Рихард наслаждался свежим воздухом и бродил взад-вперед по лужайке, изучая силуэты особняков на фоне темнеющего неба. Рамон оглядел комнату в поисках Виктора и заметил его в дальнем углу. Он устроился в кресле по соседству с выстроившимися в ряд кальянами и горкой вышитых подушек и наблюдал за происходящим, дымя сигаретой. Порой Законнику казалось, что у этого парня в легких какие-то особые фильтры. Другого объяснения тому, что Цезарь до сих пор не скопытился от столь интенсивного курения, не существовало.
