– Большое спасибо. Я позвоню мистеру Блэку и объясню причину вашей задержки, если у него возникнут вопросы.

– Никаких вопросов, мэм, – отозвался Джоэль. Волосы у него были светлыми, а глаза – ярко-голубыми. Викинг. Швед или норвежец. У Тайлера корни, судя по всему, были ливанскими, и вместе парочка смотрелась эффектно. Джаред Блэк с удовольствием нанимал всех, кто умел и любил усердно работать, в то время как другие с подозрением относились к людям восточной наружности. – Хозяин велел обслужить по высшему разряду. Если хотите, поможем вашему бармену расставить бутылки.

– С бутылками Линда справится сама. Обслужить по высшему разряду? Прямо так и сказал?

– Ага, – подтвердил Тайлер. – Говорит: «Друзья мистера Хиббинса – мои друзья, и они достойны лучшего». С мистером Хиббинсом дружит половина Ночного квартала, но ваш случай особый…

Пальцы Саиды вцепились в сумочку так, будто кто-то хотел ее отобрать.

– Почему особый?

Тайлер и Джоэль вновь переглянулись, забыв про кофе и еду.

– Ну вроде как… вы попросили его помочь, разве нет? – осторожно спросил последний и, не дождавшись ответа, продолжил: – Обычно мистер Хиббинс говорит с Джаредом по телефону, а тут пришел лично.

– И что было дальше? – поинтересовалась Саида, чувствуя, что ответ ей не понравится.

– Вы же не разыгрываете нас, мэм? – поднял брови Тайлер. – А то мы расскажем что-нибудь эдакое. Секретное.

– Говорите, – потребовала владелица «Пурпурной дымки». – Это мой клуб, и я никаких секретов не потерплю. Что сделал мистер Хиббинс? Он дал вашему хозяину денег?

– Он дал ему леща! – ответил Джоэль.

Мужчины расхохотались, да так громко, что Стив на мгновение выглянул из своей будки. Сумочка выскользнула из пальцев Саиды и шлепнулась на асфальт.

– Объяснитесь, – заговорила она прежним тоном, но уверенности в нем поубавилось. Ей и вправду нужно это знать? Зачем?

Тайлер заглянул в пустой стакан из-под кофе.

– Ну, – начал он. – Мистер Хиббинс пришел к мистеру Блэку сегодня утром. Рано, еще и восьми не было. Пришел с помощником, как там его?

– Роберт, – подсказал Джоэль.

– Да, Роберт. Он раньше на мистера Эверетта работал, а теперь работает на мистера Хиббинса. Секретарь-референт. Составляет расписание, решает разные вопросы. Все лучше, чем выбивать из людей долги и резать руки-ноги. Парень вытянул счастливый билет. Теперь у него нормальная цивилизованная работа. Мистер Хиббинс босс что надо. Правда, энергии у него слишком много, а еще он любит контролировать все подряд. И бывает страшно въедливым. Иногда лично просматривает заказы, до последней бутылки. Но в остальном – полный порядок.

Он прервался для того, чтобы дожевать бутерброд, и Джоэль перенял эстафету.

– Вот, значит, заявляются они с Робертом с утра пораньше и подходят к нам. А мы с ребятами кофе пили перед сменой. Поговорили немного о разном. Слово за слово, мистер Хиббинс спрашивает: «А Саиде Голдстоун вы тоже поставляете спиртное?». Мы сказали, что да, без задней мысли. Говорим, что, дескать, вы – наш постоянный клиент, но в последнее время у вас с мистером Блэком кое-какой конфликт, так что положение шаткое. Сумочка, мэм, – добавил он, указывая пальцем в нужном направлении.

Саида скрестила руки на груди.

– Продолжайте.

– Потом мистер Хиббинс пошел в кабинет к мистеру Блэку, – сказал Тайлер, дожевав бутерброд. – Взял канцелярский нож, приставил к его горлу и говорит: «Либо мисс Голдстоун получит свой товар сегодня же, либо я убью твою жену и твоих детей у тебя на глазах, а потом сниму с тебя кожу». Это нам Чарльз рассказал, помощник мистера Блэка, – доверительно пояснил он. – Не подумайте, он под дверью не подслушивал. Просто у него слух как у хищника. И вообще он хороший парень. При посторонних ругает нас последними словами, но часто помогает. И не дурак выпить в свободное от работы время. Подобрали бы вы сумочку, мэм. Белая, дорогая, наверное. Испачкается ведь.

– То есть, – начала Саида, медленно и четко выговаривая слова, – мистер Хиббинс сказал, что убьет жену и детей мистера Блэка, а потом снимет с него кожу.

– Так и было, – подтвердил Тайлер. – Вот мистер Блэк и сказал обслужить вас по высшему разряду. И поступать так впредь. Все в Ночном квартале говорят, что мистер Хиббинс хорошо ладит с людьми. По-моему, это у него выходит великолепно.

За дурацкой шуткой последовал очередной взрыв смеха. Саида вспыхнула и наклонилась для того, чтобы подобрать сумочку. Выглядело это неловко с учетом того, что сегодня она напялила туфли на высоком каблуке.

– Не злитесь, мэм, – успокоил ее Джоэль. – Вы получили алкоголь, и это главное.

– Вы считаете, что так ведутся деловые переговоры? К горлу оппонента нужно приставлять канцелярский нож? А если бы он его убил?!

– Не убил же, – философски заметил Тайлер. – И, если уж на то пошло, с такими тихонями, как мистер Хиббинс, следует держать ухо востро. Вот он приехал сюда, работает у мистера Эверетта, за год увеличил прибыль «Белой совы» чуть ли не в пять раз, не говоря уж о других клубах. Улыбается, говорит на нескольких языках, носит сшитые на заказ костюмы и итальянские туфли, водит спортивную машину. Уважительно говорит с мужчинами, с дамами – сама галантность. А вы смотрели ему в глаза? Глаза всегда говорят правду. Мой старший брат по молодости связался с дурной компанией, избил кого-то чуть ли не до смерти и отправился в тюрьму на пять лет. Сидел не здесь, в Ливане, у нас на родине. Когда он вышел на свободу, то вел себя по-прежнему: улыбался, шутил, был душой компании. Но глаза стали другими. Впервые увидев мистера Хиббинса, я подумал о брате. Я не знаю, кто он, не знаю, чем он занимался – помимо глупых сказок о клубах и барах в Восточной Европе – но одно могу сказать точно: этот парень способен выцарапать кому-нибудь глаз чайной ложкой и за меньшие прегрешения, чем неуклюжая попытка вас облапать, мисс Голдстоун.

Воцарившееся молчание с каждым мгновением становилось все более тягостным. Саида прижимала к груди сумочку, замерев, как статуя, и лихорадочно размышляла о том, что делать и что говорить. Позвонить Рамону? Извиниться перед Джаредом Блэком? Оставить все, как есть? Еще несколько минут назад она думала, что Ливий Хиббинс поступит так же, как поступал в подобных ситуациях Рихард: предложит крупную сумму денег и решит вопрос, подписав чек.

Но канцелярский нож и угрозы в адрес жены и детей… а что она думает по поводу канцелярского ножа и угроз?

Судя по всему, выводы отразились на ее лице – по крайней мере, щеки у Саиды горели так, будто она только что вышла из турецкой сауны. Джоэль добродушно рассмеялся.

– Вам это даже нравится, верно, мэм? Ножи и пистолеты в руках плохих мальчиков решили в тысячу раз больше проблем, чем вежливые слова в устах хороших. А женщины любят, когда за них решают проблемы, пусть некоторые из них в этом не признаются.

Вечером. Она разберется с этим вечером, на новоселье. Скажет недоумку все, что думает и о нем, и о канцелярских ножах, и о содранной коже.

– Где бумаги, джентльмены? Я поднимусь в кабинет, подпишу их и поставлю печать.

10 августа 1978 года, четверг, вечер

Старая половина Треверберга

После долгих споров столы решили накрыть в саду: благо погода позволяла, да и места там было больше, чем в гостиной. Официанты протирали бокалы и поправляли многочисленные тарелки с угощениями, музыканты, расположившиеся под деревьями на траве, настраивали инструменты. Глядя на расставленные тут и там свечи, прикрытые от ветра высокими стеклянными колпаками, Ливий не мог отделаться от ощущения, что перенесся на пару веков назад. Он не в Треверберге, а во флорентийском особняке отца. Смокинг, сшитый Эльваром, сидит идеально, но туфли жмут, волосы зачесаны назад и собраны в хвост (вне светских мероприятий он носил их распущенными), а в предвкушении бесконечных «рад, что вы навестили нас, синьор, рад знакомству, синьора» ноют зубы. Для полного комплекта не хватало только отца, шепчущего на ухо любимую фразу: «Веди себя как подобает наследнику графа и не позорь меня, Ливиан».