Виктор прикурил новую сигарету от предыдущей и положил ногу на ногу.

– Не далее как сегодня утром он явился к своему поставщику спиртного и чуть его не прирезал. Если ты называешь это решением конфликтов за столом переговоров, Рамон, то во время следующего процесса, должно быть, приставишь пистолет к голове прокурора.

–Я… – начал Халиф.

– Стоп. – Законник поднял руку, останавливая его. – Да, Ливий перегнул палку, и оправдывать его я не намерен. Но Джаред Блэк нарушил условия контракта, который был подписан его рукой. Я превращаю грязные деньги этого человека в кристально чистые, мои люди сбиваются с ног, организуя для «Спиртных напитков Блэка» крупные партии нелегального алкоголя. И что я получаю в ответ? Плевок в лицо. Скажи-ка, – обратился он к Цезарю, – что бы ты сделал с партнером, который дал обещание, а потом его нарушил?

– Засунул бы в задницу сукину сыну ствол пистолета и нажимал на спусковой крючок до тех пор, пока не опустеет магазин. – Он помолчал и едва заметно улыбнулся. – Но мой статус немного отличается от статуса мистера Хиббинса. Кто он такой, чтобы гулять по моему городу и вершить правосудие? Кое-кто в этой комнате его вообще не знал до сегодняшнего вечера. Да, Герман?

Ливий поднялся из кресла, и Рамон, поколебавшись, решил не вмешиваться. Тем более что они подходили к самому главному.

– Не хочу, чтобы кто-то здесь считал меня выскочкой или самозванцем, – сказал он. – Я приехал сюда по просьбе мистера Эверетта. Он поделился своей идеей, и меня она вдохновила. Мы очень разные, джентльмены. Кто-то обеспечивает семью, кто-то одинок и живет в свое удовольствие, покупая дорогие костюмы и спортивные машины и обвешивая бриллиантами красивых женщин. Но все мы в итоге стремимся к двум вещам. Мы хотим денег и уважения. А поэтому у нас две цели. Научиться уважать друг друга и сделать так, чтобы зарабатывание денег не превращалось в головную боль. И в этом я ничем не отличаюсь от вас. Я приехал сюда ради денег и уважения. Деньги зарабатывать я умею, а уважение нужно заслужить. И я к этому готов.

– Рамон говорил об отмывании денег и о работорговцах, – подал голос молчавший до этого Офир. – Но в криминальной структуре Треверберга есть еще один элемент. Довольно-таки важный, как по мне.

– Да, – кивнул Халиф. – Торговля наркотиками. Именно наркоторговцам и будет покровительствовать третий судья. Здесь мы с мистером Эвереттом и столкнулись с проблемой. Я беседовал с господами из криминального мира Треверберга, беззастенчиво пользуясь статусом управляющего ночных клубов, и выяснил, что исторически наркоторговцы делят город на территории влияния. Но несмотря на то, что все уже поделено, они постоянно конфликтуют между собой. Масла в огонь подливает чужой товар, который появляется в Треверберге в огромных количествах. И, так как здешние наркоторговцы разобщены, им приходится воевать на два фронта: и друг с другом, и с чужаками.

Цезарь слушал, не меняя расслабленной позы. Дым от его сигареты медленно поднимался к потолку.

– И что вы предлагаете, мистер Хиббинс? – поинтересовался он.

– Мой план состоит из двух этапов. Точнее, из трех.

Услышав последнюю фразу, Рамон сунул руки в карманы брюк и нахмурился. Третий этап плана они с Ливием не обсуждали. Оставалось надеяться, что его предложение будет… дельным? Рациональным? Если Халиф подкидывает сюрприз, готовься к худшему.

– Ага, – подбодрил Офир, подавшись вперед.

– Во-первых, – начал Ливий, – вам нужно объединиться. Знаю, это будет сложно с учетом того, что ты, – он кивнул мистеру Доновану, – и мистер Линдер… как бы это помягче? – в последнее время не находите общего языка, но стоит попытаться. Ради всеобщего процветания. Во-вторых, кто ваш самый серьезный конкурент на сегодняшний день?

– Щенки, которые раньше работали с Сезаром Нойманом, – не задумываясь, ответил Герман. – До бывшего босса им далеко, но они здорово портят нам кровь.

Ливий широко улыбнулся и медленно обвел взглядом присутствующих.

– Многие верят, что Сезар работал один, но это не так. У него был помощник. Химик. Близкий друг. После смерти Сезара он превратился из безликой тени в главного человека разваливающейся империи. Первое время он работал на новых хозяев, но быстро понял, что каши с ними не сваришь. Они не давали ему и сотой доли прежней свободы. Дело в том, что нашему герою плевать и на деньги, и на власть. Он помешан на химии и хочет заниматься только ей. Химия, химия и ничего, кроме химии. Он бесследно исчез, забрав с собой драгоценные формулы, и бывшие соратники ищут его под каждым камнем. – Халиф выдержал эффектную паузу. – Но вряд ли найдут. Потому что я их опередил. Как минимум на шаг.

– Черт, – вырвалось у Германа. – Ты ведь не издеваешься? У Сезара Ноймана был второй химик, и ты знаешь, где его найти?

– Да, – подтвердил Ливий. – И он согласен сотрудничать с нами, джентльмены. Он принесет столько денег, что ваши конфликты покажутся глупостью, и вы сосредоточитесь на плодотворной работе. Но бывший друг Сезара Ноймана и мой теперешний приятель – его зовут Оскар – поставил одно условие. Это третий этап нашего плана. И осуществить его будет непросто.

– Говорите, – потребовал Виктор.

– Бывшие работодатели Оскара не представляют особой опасности. Помимо двоих. Деталей ни у меня, ни у Оскара нет – он не знал всех коллег Сезара в лицо. Но речь идет о мужчине и женщине, и кто-то из них – а, может, и оба – имеют хорошие связи в полиции Треверберга. Или же работают там. Если мы уберем их с дороги, Оскар будет сотрудничать с нами.

Тишину, воцарившуюся в комнате, казалось, можно было разрезать ножом. Даже Рихард, до этого казавшийся безучастным, выглядел напряженным. Рамон с трудом подавил желание ущипнуть себя за руку и убедиться в том, что происходящее ему не снится. На его памяти Ливий Хиббинс выкидывал много фортелей, но этот не шел ни в какое сравнение с предыдущими. До сегодняшнего дня Законник не подозревал, что у Сезара Ноймана был партнер. И уж точно не мог предположить, что Халиф примется его искать. И найдет. За спиной у мужчины, благодаря которому оказался в Треверберге, получил нормальную работу и обзавелся кучей полезных знакомств.

– Это может сработать, – наконец сказал мистер Лангер.

Остальные мужчины несколько секунд смотрели на него, как на сумасшедшего, а потом дружно расхохотались. Смех был таким же напряженным, как предшествовавшая ему тишина, и это Рамону не понравилось.

– Я не намерен лизать задницу дружку Сезара Ноймана, – отрезал Герман. – Мало того, что поганец торговал своей дурью на нашей территории – так он еще ставит условия? Убрать с дороги тех, кто хочет его пришить? А если мы пришьем его вместе с бывшими коллегами, включая тех, которые якобы работают в здешней полиции? Как ты вообще ему поверил, Халиф?

– У меня есть идея получше, – подал голос Офир. Он допил свой коктейль и поставил бокал на стол. – Я убью и Оскара, и его бывших коллег. Потом, – он ткнул пальцем в Виктора, – я убью тебя и братьев Лавье, мелких ушлепков, которые еще вчера сосали грудь своей мамочки, а сегодня играют в Аль Капоне и говорят о себе не иначе как «главные помощники Цезаря». Потом, – он посмотрел на Германа, – придет твой черед. Мне до смерти надоели твои тупые шутки и попытки указать мне мое место. А с Лангером мы, так уж и быть, сработаемся. Поделим спорные территории пополам.

– Ради такого случая сам возьмешься за нож – или опять подкинешь Даниле кучу работенки? – поинтересовался Цезарь. – Ведь обычно ты убиваешь чужими руками. Офир Ангел Донован, наркоторговец, который всегда носит белое в знак того, что никогда никого не убивал сам.

Герман закатил глаза.

– Ну начинается. Чем тебе не угодили мои шутки? И на твоем месте я бы придержал язык, упоминая о братьях Лавье. Это мои друзья.

– Такие же тупые и трусливые, как ты, – рассмеялся Офир. – Щеночки собрались в стаю и тявкают на диких волков, но не нападают. Ждут, пока те закончат свой пир и уйдут. Щеночки будут подбирать остатки трапезы.