– Я не ем после восьми, – с высокомерным видом обронила женщина.

– Брось эти глупости, – заговорил Офир. – Там полным-полно вегетарианских блюд, и будь я проклят, если не попробую все.

Ванесса взглянула на своего мужчину и с сомнением повела бровью.

– А еще там есть сырное суфле, – добавил мистер Донован.

– Сырное суфле! – восхитилась его невеста.

– Советую отведать фаршированные грибы, если вам нравится острое, – порекомендовал Халиф. – И рыбный пирог. Кажется, это лучшее, что я успел попробовать за год жизни в Треверберге.

Миледи «я не ем после восьми» с решительным видом устремилась к столам, и Офиру не оставалось ничего, кроме как последовать за ней.

Рамон перебирал в пальцах стакан с виски, к которому, судя по всему, так и не прикоснулся. Свой стакан Ливий успел опустошить и подумывал о втором. Саиды до сих пор нигде не было, а вместе с ней пропал и Рихард. Может, они под шумок решили уединиться в одной из спален на втором этаже? Мистер Лангер, вдохновенный практик и проповедник здорового образа жизни, мог произвести на незнакомца впечатление холодной и сдержанной натуры, но потрахаться он любил. И что-то подсказывало Халифу, что мисс Голдстоун в последнем не отстает от него ни на шаг.

– Рихард решил перепихнуться со своей подружкой, – сам того не зная, озвучил мысли друга Рамон.

Слово «перепихнуться», которое он сам употреблял часто и с удовольствием, неприятно резануло Ливию слух.

– Возможно, они ушли в другую часть сада.

– Для того, чтобы перепихнуться?

– Хватит, Рамон. Этот сукин сын ушел как раз в тот момент, когда он мне больше всего нужен. «Представлю тебя всем влиятельным господам криминального мира Треверберга», – повторил Халиф слова Рихарда. – Кстати, если уж об этом зашла речь. Почему ты пришел без пары?

Законник глотнул виски и поморщился.

– Не смог выбрать. Кандидаток было слишком много. А здесь, как я вижу, полно свободных дам. Так что я все сделал правильно.

– Ты хотя бы когда-нибудь думаешь о чем-то, кроме секса?

Светловолосый молодой человек с аккуратной бородкой и ярко-алым цветком в петлице избавил Рамона от необходимости отвечать.

– Привет, – с широкой улыбкой поздоровался он и протянул Ливию руку: – Герман Шварц. А ты, верно, Халиф? В смысле, Ливий Хиббинс?

– Рад знакомству, мистер Шварц. – После секундного колебания Ливий пожал руку юноши. – Вы помощник Рихарда, если мне не изменяет память?

– Заместитель, – поправил Герман прежним жизнерадостным тоном и кивнул Законнику: – Привет. Надеюсь, Офира не пригласили? Когда мы беседовали в последний раз, он повел себя очень некрасиво. Не думаю, что он горит желанием извиниться, хотя должен бы, а я, в свою очередь, не горю желанием с ним объясняться. Где это видано – вышел из тюрьмы и с ходу принимается наводить порядки?

Рамон одарил молодого человека ледяным взглядом.

– Слыхал, что дела обстояли с точностью до наоборот. Он пришел к тебе для того, чтобы обсудить сотрудничество, а ты заявил, что не потерпишь на своей территории чужаков. Мало нам других проблем – так еще и вы готовы вцепиться друг другу в глотки?

Герман взял с подноса проходящего официанта бокал с шампанским.

– Ты веришь Офиру, но не мне?

– Я знаю вас обоих, как облупленных, щенок. Одно из двух: либо ты перестанешь тявкать на Офира Донована и его людей, либо я воткну нож тебе в задницу.

– Господи, ну и манеры. – Он закатил глаза. – Вот что мы обсуждаем на новоселье?

– Рихард рассказал мне, что вы, несмотря на молодой возраст, успели сделать отличную карьеру, – решил разрядить обстановку Ливий. – Сколько вам лет, позвольте спросить?

– Двадцать два, – ответил Герман и торопливо добавил: – В октябре исполнится двадцать три.

– Впечатляет. В ваши годы я отбывал свой первый срок, ни о какой карьере речь не шла.

Лучезарная улыбка юноши слегка поблекла – должно быть, он воспринял эти слова как вежливый намек на полную неопытность во всем, что касается тюрьмы.

– Похоже, я чертовски удачлив.

– Слава богам, мистер Шварц. А где же ваша дама?

Герман представил хозяину дома миловидную светловолосую женщину в длинной тунике из лазурного шелка, которая напомнила Ливию жрицу богини сладострастия. Ее представили как Энджел Шварц – «можно просто Энджи», уточнила она с обворожительной улыбкой. Лицо у женщины было красивым, но совершенно не запоминающимся и каким-то мертвым. Оживляли его только ярко-голубые глаза, большие и ясные. Именно они заставили Халифа задуматься о том, что где-то он ее уже видел. Так и есть. На обложках модных журналов, которые изредка покупала экономка Рамона. Миссис Шварц демонстрировала меха и вечерние платья. Она была идеальной моделью: глядя на нее, видели, прежде всего, одежду, и только потом одушевленный манекен.

– Я увел ее у копа, – похвастался Герман с таким видом, будто описывал детальный план удачного ограбления века.

– Повод для гордости, ничего не скажешь, – хмыкнул Законник.

– Зачем ты так, милый? – Энджи взяла мужа под локоть и, подняв голову, одарила его полным восхищения взглядом. – Мы встретились и полюбили друг друга… это была любовь с первого взгляда! Герман предложил мне руку и сердце через три месяца, мистер Хиббинс, – обратилась она к хозяину. – Это так романтично, правда? В современном мире непросто встретить настоящую любовь. Все выглядит таким черствым, таким искусственным…

Ливий, которому игра в вежливость до смерти надоела еще пять-шесть гостей назад, сделал над собой усилие и улыбнулся.

– Вы правы, миледи.

Энджи с задумчивым видом накручивала на палец прядь светлых волос.

– Кристофер был очень мил, но с ним стало скучно. Он такой правильный, понимаете. Слишком правильный. Женщина смотрит на такого и думает: защитит ли он меня от напавших в темном переулке воров? Сможет ли достать нож и убить? Или струсит? Слишком правильные мужчины остаются не у дел, потому что они не умеют выживать. Они не могут зарабатывать большие деньги и никогда не получают лучших самок.

Герман слушал эту тираду с неопределенным выражением лица, пытаясь понять, флиртует ли его жена с полузнакомым мужчиной – или ему это только кажется.

– Вы бы защитили свою даму от напавших в темном переулке воров, мистер Хиббинс? – продолжила миссис Шварц.

– И с не меньшим удовольствием побывал бы на месте одного из этих воров, зная, что по переулку будете гулять вы. Украл бы я, естественно, вас, а не ваш кошелек. Но вы носите на пальце обручальное кольцо, а рядом с вами достойный защитник.

– Не желаете потанцевать, миледи? – обратился к Энджи Законник. – Мистер Хиббинс и ваш супруг поговорят о делах, а мы насладимся живой музыкой и прекрасным вечером.

– С радостью, мистер Эверетт, – оживилась миссис Шварц.

Рамон предложил ей взять его под руку, и они направились к поляне, где уже танцевали гости. Герман смотрел им вслед, допивая шампанское.

– Любишь поглядывать на чужих женщин, да? – обратился он к Ливию.

– Конечно, сынок, кто же не любит. Особенно если они красивы.

– Советую перестать, пока я не вырвал тебе глаза.

– Советую выбирать слова, иначе я быстро покажу тебе твое место. Если ты позволяешь жене выходить в свет чуть ли не голой, не удивляйся, что на нее все пялятся. А ты получаешь от этого удовольствие. Есть что-то притягательное в том, чтобы жениться на шлюхе и наблюдать за тем, как другие раздевают ее глазами.

Пальцы Германа сжали бокал с такой силой, что, казалось, еще мгновение – и он разлетится на осколки.

– Конечно, – ответил он. – Ты в этом хорошо разбираешься. Работорговцу хватает одного взгляда на женщину для того, чтобы определить ее сущность. Может, ты ее уже оценил?

– Пока что нет, но мистер Эверетт, судя по всему, не против сделать это за меня. Тебе всего-то двадцать два, сынок, а ты уже взял на себя такие обязательства. Думаешь, она будет дожидаться тебя, когда ты попадешь за решетку?

– Джентльмены, – прервал разговор, грозивший перерасти в серьезную перепалку, Рихард. – Все в порядке? – Он посмотрел на Рамона и Энджи, кружившихся в танце под развесистыми деревьями, и рассмеялся. – Законник не скучает. Простите, что помешал вашей беседе. Это было что-то важное?