– Это было бы прекрасной рекламой для отеля, не так ли? – сказал я. – Да, так и есть. Сомневаюсь, что после этого у вас будет работа. Вы позволите нам рассказать вам, кто мы такие? И еще – если вы не возражаете – я опущу руки.

Он задумался.

– Верно. Но засуньте руки в карманы и держите их там.

Затем портье вручил ему длинный конверт с красной печатью – блуждающий огонек, за которым мы гонялись все это время и который теперь ускользал из наших рук.

– Что в нем? – спросил я.

– Просто какие-то бумаги. Вероятно, еще какие-нибудь фальшивые деньги.

– Тогда почему бы вам не раскрыть письмо и не посмотреть? – сказал я.

Меня распирало дикое любопытство, в тот момент я бы не возражал, если бы он прочитал письмо, не важно, о чем оно.

– Ну так что там?

– Какая-то ловушка, да? – Он задумался и стал рассматривать конверт. – В любом случае посмотрим позже. Держите, Фрэнк. Отнесите этот конверт вниз и заприте его в сейфе.

До свидания. Прощай навсегда. И с этим абсолютно ничего нельзя было поделать. Протягивая письмо портье, служащий вдруг остановился и пристально в него вгляделся.

– Оно все испачкано, – пробормотал он. – Грязное. Точно так же, как… Что это за вещество? Черное, как сажа, клянусь святым Георгием!

Портье – наш друг Фрэнк с бородавкой на щеке, который все время извинялся, – широко распахнул глаза и неожиданно заговорил.

– Это… – произнес он. – Черная краска! Черт возьми, Чарли, вчера вечером я купил черную краску для мистера Кеппеля. Он послал меня за ней. Девять пенсов стоит. Ах!..

– Я начинаю понимать, – заметил Чарли, и глаза его заблестели. – Кеппель! Вы спросили о нем, когда вошли, и убедились, что его нет дома. Вы не договаривались ни о какой встрече, иначе он был бы у себя. Вы выбрались из окна. Прошли по карнизу. Проникли в его комнату… Фрэнк! У вас есть мастер-ключ от йельского замка на двери доктора Кеппеля?

– А… – сказал Фрэнк.

– Сейчас мы сходим туда и посмотрим. Вы двое, идите передо мной и не пытайтесь выкидывать фокусы… Подождите! Кто-то поднимается по лестнице…

Он кинул взгляд в сторону двери. Это был подходящий момент, чтобы выбить оружие у него из рук. Но я не стал этого делать, потому что после объяснения Фрэнка наша последняя надежда растаяла как дым вместе с планами нашей свадьбы.

Фрэнк сказал, что это инспектор Мерчисон из Брайдуэлла, которого я принял за инспектора полицейского управления. Чарли издал радостный возглас, в то время как Эвелин закрыла глаза. В комнату вошел тот самый крепкий мужчина в шляпе-котелке, которого мы видели на вокзале. Он окинул нас насмешливым взглядом. Но на этом не закончилось. Из-за его плеча показался энергичный и румяный мистер Джонсон Стоун.

Стоун указал на меня.

– Это тот самый человек, – произнес он.

Повисла пауза.

– О-о-о, иуда! – выдохнула наконец Эвелина. – Значит, это все-таки была игра! В конце концов, то, что вы нам рассказывали, эти истории о привидениях… Л. не умер. Держу пари, вы и есть Л. Что ж, я надеюсь, вы удовлетворены.

Стоун поднял глаза и порозовел еще больше.

– Итак, – сказал он, – теперь я еще и иуда, не так ли? Это прекрасно. Это просто превосходно. Настоящим я приношу торжественную клятву: никогда больше, никогда, если доживу до миллиарда лет, я никому не протяну руку помощи. Я… послушайте, болваны, почему вы не подождали и не дали мне все объяснить? – Он протянул руку и схватил инспектора за плечо, как бы для того, чтобы не упасть. – Вы скудоумные, болтающие глупости, сумасбродные… Слушайте. Этот парень на вокзале не собирался вас арестовывать. Он никогда в жизни о вас не слышал. Он шел в наше купе не для того, чтобы схватить вас. Он пришел к поезду, чтобы встретить меня. Это мой зять, вы, рога от пегой коровы, зять, о котором я говорил весь вечер и который, как я сказал, вероятно, мог бы вам помочь! Но стали вы слушать? Нет. Теперь, насколько я понимаю, вы можете забрать свои конверты, Кеппелей и Хогенауэров, и на этом – все. А потом вы будете долго вспоминать эту сцену в прозаическом гостиничном номере с картиной на стене «Олень на водопое при лунном свете».

Ну вот, похоже, и пришел конец нашей карьере беглецов от правосудия. В моей жизни мне редко доводилось испытывать такое чувство облегчения.

Эвелин тихо произнесла:

– Значит ли это, что… э-э…

– И в какую передрягу вы сейчас попали? – проворчал Стоун.

Мерчисон взглянул на служащего и загремел монетами в кармане.

– Что-нибудь не так? – небрежно спросил он.

Зять Стоуна был своего рода версией самого Стоуна, переделанной на английский лад. Кроме того, в нем было что-то, напомнившее мне нашего друга Хамфри Мастерса. Ему было около тридцати пяти, он был плотного телосложения, с квадратной челюстью и светло-голубыми глазами под тяжелыми веками, что придавало ему более пожилой вид. Когда он снял шляпу-котелок (способ полицейских указать на передышку в работе), стали видны его жесткие каштановые волосы, похожие на щетку. У него были две морщинки по краям рта и неторопливая, непринужденная манера говорить, что опять-таки напоминало Мастерса. Он стоял, постукивая пальцами по шляпе, почти рассеянно глядя на служащего, и я решил, что Стоун рассказал ему всю нашу историю.

– Что-нибудь не так, – повторил он, – мистер…

– Робинсон, – сказал служащий. Он казался ошеломленным и остро ощущал револьвер у себя на поясе. – Думаю, – медленно продолжил он, – что здесь произошло что-то очень… неправильное. Я поймал двух членов банды Уиллоби.

– Чепуха, – произнес Мерчисон и снисходительно улыбнулся.

Служащий обвел нас взглядом.

– Кажется, я каким-то образом ошибся, – сказал он. – Вы все смотрите на меня так, будто я что-то натворил… Этот человек дал мне четыре поддельных банкноты по десять шиллингов, и у него в кармане фальшивая банкнота в сто фунтов стерлингов.

Мерчисон, казалось, был слегка удивлен, тем не менее он лишь похлопал собеседника по плечу, как бы давая понять, что тому пора уже идти отсюда восвояси.

– Ну-ну, успокойтесь, – уговаривал он. – Я все об этом знаю. И могу поручиться за леди и джентльмена. С ними все в порядке.

Служащий втянул шею в плечи.

– Тогда я в дерьме, – откровенно признался он. – Здесь происходит что-то очень странное, и я имею право знать, что именно. Думаю, мне надо разбудить мистера Коллинза – менеджера – и попросить его выяснить, в чем дело… Черт возьми, приятель, посмотрите на них! Они проникли в номер доктора Кеппеля. Взгляните на этот конверт. Вы сами знаете доктора Кеппеля… Вы были здесь, встречались с ним. Что ж, я говорю вам, этот человек, вероятно…

Мне показалось, что Мерчисон, несмотря на свой довольно сонный вид, очень обеспокоен. Он прочистил горло и повел тяжелыми плечами.

– Вы видели, как он входил в комнату доктора Кеппеля? – быстро спросил он.

– Нет, но если вы только туда заглянете…

– Где доктор Кеппель? – спросил я.

– Он еще не приходил.

– А теперь давайте договоримся, – произнес Мерчисон с видом человека, делавшего честное деловое предложение, – что вы предоставите это мне, а? Вы можете поверить мне на слово: эти люди не преступники. Но я хочу поговорить с ними. Предположим, вы спуститесь вниз и подождете, пока я вас не позову. Просто предоставьте это мне, и вам не о чем будет беспокоиться. Да, да, да, я знаю, что вы «всего лишь выполняли свой долг». Нет, никаких проблем не будет.

– Хотите сигарету? – любезно предложил Стоун.

Изумленного служащего с сигаретой в одной руке и затянутым паутиной револьвером в другой вывели из комнаты. Когда дверь закрылась, двое мужчин повернулись к нам. От добродушия Мерчисона, которое выражалось в сонной улыбке, не осталось и следа. Он вертел в руках запечатанный красной печатью конверт, который ловко выхватил из рук Робинсона, затем постучал им по своей шляпе. Стоун тоже был встревожен: он говорил едва ли не заговорщицким тоном, оглядываясь через плечо, чтобы убедиться в том, что дверь закрыта.