– Хорошо, – сказал он почти шепотом, с едва заметным иностранным акцентом. – Хорошо, хорошо. Я пойду с тобой. Я знал, что мне это с рук не сойдет. Я знал, что мне не посчастливится выйти сухим из воды. Чертова жена Антрима видела, как я шел к машине…
Я посмотрел на черную сумку, которую он держал в руках.
– Вы мистер Джозеф Серпос, не так ли? – сказал я.
– Д-да. Я… как они вычислили меня? – Он пребывал в состоянии замешательства и теребил нагрудный карман своего священнического одеяния. Казалось, этот человек вот-вот заплачет. – Я… Эта одежда. Паспорт. Я…
– Сделайте ему должное предупреждение! – раздался голос из толпы. – Должное предупреждение! Таков закон.
Серпос приложил руку ко лбу.
– Вытащи меня отсюда, – сказал он. – Я… я сдаюсь. Тебе лучше взять это. Тут… ну, ты знаешь… что-то такое. Тебе лучше взять это.
Черная сумка, в которой лежало то, что он украл, была передана мне в руки.
– А вы не собираетесь записать, что он говорит? – снова вмешался коварный голос. – Где ваш блокнот? Вы должны записать то, что он говорит. Где ваш блокнот?
Я порядком разволновался. Людей вокруг нас становилось все больше, в то время как я стоял с пленником, которого вынужден был задержать, и в руке у меня была сумка с украденными вещами. Что, черт возьми, мне с ними делать? На этот раз сомнений быть не могло: через несколько минут здесь неминуемо появится настоящий бобби[8].
Я оглядел толпу, но Эвелин нигде не было. Возникла толчея, вызванная тем, что люди выходили из поезда. Мой ретивый друг в твидовой кепке обнимал полную даму, но смотрел поверх ее плеча, следя за тем, что происходило, а вокруг его машины скопилось множество грузовиков. Поезд шумно выдыхал слабый пар. Люди выглядывали из окон и дверей вагонов коричневой и кремовой расцветки; через окна вагона-ресторана я мог видеть красные абажуры, и мне сразу захотелось подкрепиться. «ПЛИМУТ, БРИСТОЛЬ и ПАДДИНГТОН», – прочитал я, и это означало прямой путь в Лондон.
Потом я наконец увидел Эвелин.
Она была в купе первого класса и как раз в этот момент выглянула из открытой двери. Она казалась нервной и обеспокоенной, ее глаза обшаривали платформу.
Сразу за ней в том же купе я увидел мистера Джонсона Стоуна, который размещал свою соломенную шляпу в углу купе. Он выпрямился, его пенсне настороженно поблескивало, а во рту была сигарета. Потом он заметил меня.
Он посмотрел на мою униформу, и не будет преувеличением сказать, что его глаза выпучились. Я видел, как он потянулся через стол и схватил Эвелин за руку.
– Ради бога, посмотрите, – сказал Стоун, – он снова переоделся.
Коварный голос настойчиво звучал рядом со мной:
– Почему бы вам не обыскать его? Может, у него есть пистолет. Я сбегаю и позову другого полицейского.
Я велел толпе расходиться и сделал жест в сторону Эвелин, который ей следовало понять как просьбу оставаться на месте, пока я не выпутаюсь из этой истории. Если бы я сейчас бросился к поезду, то ничем хорошим это не кончилось бы. С другой стороны, поезд, вероятно, был почти готов к отправлению. Краем глаза я увидел встревоженного начальника станции, который спешил ко мне с часами в руке.
– Эй, что здесь происходит? – спросил он. – В чем дело, полицейский?
– Извините, сэр. Этот человек сдался, его разыскивают за кражу в Торки…
Начальник станции пристально посмотрел на меня:
– Подождите немного: кто вы такой? Вас никогда не назначали на эту станцию. Я знаю здесь каждого полицейского…
– Да, сэр. Я из Торки. Специальное подразделение.
– А, хорошо, – сказал начальник станции со вздохом облегчения. – Мы не можем допустить неприятностей и арестов на вокзале. (Отойдите, пожалуйста, господа!) Вы отвезете его обратно в Торки. Платформа номер три – внизу, вон там – только что прибыл последний поезд на Торки. Пойдемте, я провожу вас. Теперь без суеты.
В лондонском поезде уже захлопнулось несколько дверей.
– Послушайте, – сказал я и отвел начальника станции в сторону, – это очень важно. Сначала я должен взглянуть на то, что в этой сумке. Есть ли поблизости укромное местечко, куда я мог бы его отвести? – Я кивнул в сторону Серпоса, который не двинулся с места. – И можете ли вы разогнать этих людей? Кроме того, будьте добры, оставьте пустое купе в поезде до Торки…
– Купе? Да… Вы можете отвести его в зал ожидания, если хотите. Там никого нет.
Серпос тер пальцем уголок глаза и пытался выдернуть руку, когда я тащил его в зал ожидания. Это было полутемное место, где в данный момент, казалось, действительно никого не было. Я с облегчением увидел, что полуоткрытая дверь ведет на улицу.
– Хорошо, – сказал я. – Убирайся! Через эту дверь. Быстрее, пока они тебя не увидели!
Серпос обмяк, как мешок для грязного белья, и прижал ладони к лицу. Мне показалось, что он всхлипывал, но он всего лишь ругался тихим, холодным, дрожащим голосом. Из-под его ладоней вырвался бессвязный монолог.
– Черт бы их задрал! Черт бы их задрал! Я думал, что полицейские идиоты. Я знал, что полицейские дураки. Вот что причиняет боль. Я всегда говорил, что умный человек… Это не жена Антрима… Если бы я не провел время впустую, если бы я сразу уехал, вместо того чтобы прятать машину и тратить три часа ради ложного следа…
Мне было немного жаль его, и, как бы то ни было, награбленное добро лежало у меня в черной сумке в достаточной сохранности.
– Ты слышишь? – сказал я. – Убирайся, ну же! Я тебя отпускаю.
Он поднял бледное мокрое лицо и серьезно посмотрел на меня поверх больших очков. По поезду пронеслась ружейная очередь захлопывавшихся дверей.
– Нет, – сказал он, – нет, я выпью свою чашу до дна. Я вернусь с тобой. Тогда, может быть…
Он снова вскинул голову, и я мог бы поклясться, что в его карих глазах мелькнул коварный огонек; какая-то угроза скрывалась за его вялыми манерами. Мне пришло в голову, что его раскаяние было наигранным. Если бы в тот момент я правильно истолковал выражение его глаз, у меня, возможно, был бы ключ ко всему делу об убийстве. Внезапно его лицо изменилось и словно засияло.
Он поднялся со скамьи.
– Я понимаю, – тихо произнес он. – Ты хочешь, чтобы я убежал, верно? Ты не из полиции. Тебя не посылал с заданием ни Чартерс, ни Мерривейл. Я знаю, откуда ты. Да, полагаю, мне все-таки удастся сбежать. А теперь, друг мой, верни эту сумку. Если ты этого не сделаешь, я включу сигнализацию и обрушу на нас все здание… И тебе придется доказать, кто ты такой.
Снаружи раздался свисток полицейского.
Слева от нас была дверь с надписью «Джентльмены». Серпос, полагаю, был слишком ошеломлен, чтобы сопротивляться или даже кричать, поэтому я бросил сумку на пол и втолкнул его в двери. Внутри было несколько кабинок, тянувшихся от пола почти до потолка. Хороший удар отбросил его в одну из них, и я закрыл за ним дверь. Над ручкой был маленький никелированный диск, по которому бежала вежливая надпись «Занято» или «Свободно». При вращении диска ручка поворачивалась и выпускала человека из кабинки. Я взял свои полпенни и просунул под ручку напротив слова «Занято», чтобы ее нельзя было повернуть изнутри.
Серпос закричал, и потом, когда я выскользнул в зал ожидания, последовал яростный стук в дверь. Подхватив сумку, я без особой спешки направился к поезду. Тускло освещенная платформа теперь была пуста, как театр по окончании спектакля. Поезд начал движение, но скользил он медленно. Я решил немного подождать и сесть в вагон ближе к концу состава, чтобы мое появление не было замечено.
Но даже секундная задержка оказалась слишком долгой. В последнем вагоне поезда я заметил пустое купе первого класса. Я рывком распахнул дверь и уже бежал рядом с ней, готовясь запрыгнуть в вагон, когда из зала ожидания послышался крик. Наружу выскочил маленький человечек в рубашке без пиджака и в кепке с зеленым козырьком, надвинутой на глаза. И в это самое мгновение из-за угла торопливо вышел начальник станции. Человек с зеленым козырьком бросился к нему:
