— Так мы приезжаем к четырем, или лучше попозже?
Я бормочу что-то невнятное.
— Тогда к четырем. Целую…
В трубке короткие гудки. Таня и кто-то еще приедут к четырем. А зачем, интересно? В любом случае хочется верить, что у меня есть время на то, чтобы одеться и накраситься. Хотя сил на это все равно нет.
Я тупо утыкаюсь взглядом в часы. Двенадцать ноль пять. У меня еще есть шанс прийти в себя до появления этой непонятной Тани. Главное, добраться до кухни и выпить минералки. Не очень приятно жить на свете, когда твой рот набит ватой.
Я неуверенно выхожу из спальни, держась за стену. Дома поразительная тишина. Куда все делись, хотела бы я знать? Ребенок, кажется, у моей мамы. А муж, наверное, заснул вчера у себя в кабинете. Надо проверить, как он там. Может, ему тоже снится, что он на том свете?
Через пару минут выясняется, что муж сидит за компьютером и увлеченно стучит по клавишам. Вид у него абсолютно бодрый и здоровый.
— Милый, мне плохо…
— Странно. — Муж улыбается. — Наверное, отравилась некачественной едой…
Я тяжело падаю в кресло. Игорь приносит стакан пузырящейся минералки. В стакане плавают кусочек лимона и несколько кубиков льда. Если бы я сейчас могла плакать, я бы прослезилась. Он такой заботливый.
Одного стакана оказывается мало. На столике появляются целая бутылка воды, форма со льдом и нарезанный лимон.
— Как я выгляжу?
— Полагаю, что так же, как ты себя чувствуешь. А вообще тебя сейчас можно снимать для антирекламы «Чивас Ригал». И подпись под фото: «Либо вы имеете его, либо он имеет вас»…
Я судорожно пытаюсь понять, что он сказал. А, точно, исказил рекламу «Чиваса» — «либо он у вас есть, либо нет». Смешно. Только я не могу смеяться.
— Я заснула в такси? Или мы оба там заснули и нас несколько часов возили по Москве?
Мужу почему-то весело.
— Нет, ты была полна сил. Мы вернулись домой, ты включила музыку на полную громкость, взяла себе «Стеллы» и потребовала с тобой разговаривать. Потом призывала меня убедиться, что в сексе тебе нет равных. А потом заснула с бутылкой пива в руке. Извини, но в душ я тебя не понес. Пиво, наверное, надо было оставить тебе на утро, но я его выпил, в чем раскаиваюсь. Впрочем, в холодильнике есть еще…
Я так яростно мотаю головой, что в ней вспыхивают молнии. Надо же было так напиться.
— Еще воды?
Мне очень приятно, что Игорь так заботлив. Интересно, он меня полюбил заново? Или просто проявляет сочувствие как человек, не понаслышке знающий, что такое похмелье?
— Сначала писать…
То, что мне хочется писать, — это хороший признак, вам не кажется? Это означает, что в меня возвращается жизнь. Хотя и очень медленно.
Писаю я долго и вдумчиво, снова обретая способность наслаждаться жизнью (и это радует). Зато когда я заглядываю в ванную, то прихожу в ужас. Из зеркала на меня смотрит какое-то привидение. Волосы всклокочены, под глазами черные круги, рот как у вампира, только что пообщавшегося с очередной жертвой. Смыть косметику я явно забыла.
Я тяжело возвращаюсь в кабинет и выпиваю еще стакан воды. Судорожно стараюсь вспомнить, не натворила ли я вчера чего-нибудь. Мне кажется, я пыталась ругаться с мужем. Господи, только бы это было не так!
— Я вчера вела себя хорошо?
Я вдруг припоминаю ту несчастную девицу, на которую я озлобилась, и свои якобы остроумные реплики. Ну и дура, честное слово!
— Милый, прости, я, кажется, наговорила глупостей. Это все виски…
Взгляд мужа на мгновение холодеет, и мне тоже становится холодно. Я поеживаюсь. Неужели он прямо сейчас выгонит меня из дома? А я ведь совсем не могу ходить.
— Страшный напиток! — Игорь усмехается, мне снова становится тепло. — Может, тебе еще поспать? Ты заснула около шести, а с учетом того, сколько ты выпила и сколько всего намешала, тебе нужно еще часов шесть…
— С удовольствием. Ты меня проводишь?
Муж помогает мне подняться и бережно ведет меня в спальню. Я улыбаюсь, но улыбка тут же потухает. Я поняла, кто такая Таня. Это совсем не ангел.
— Милый, я в шоке, — беспомощно лепечу я. — В четыре к нам должны приехать Таня с Олегом. Они уже звонили, ты, наверное, отключил у себя телефон…
— Так давай их отменим, — радостно предлагает муж.
— Милый, это невозможно, я уже сказала, что мы их ждем. — Я надеюсь, он видит, что мне сейчас тоже не до гостей, но с этим ничего нельзя сделать. — Надо что-нибудь приготовить, а я так и не придумала что. Милый, пожалуйста, я тебя умоляю. Может, ты сходишь в «Седьмой континент» и что-нибудь купишь? Мы их так давно не приглашали, следовало бы угостить их чем-нибудь красивым и вкусным. Ладно?
Я с замиранием сердца жду, что муж наотрез откажется. Но он кивает.
— Спасибо, милый. Ты меня спас, — бормочу я, укладываясь в постель. — Спасибо…
Муж закрывает жалюзи и тихо выходит. В спальне темно и уютно. Я очень рада, что я не умерла. Это все-таки было бы несколько преждевременно, вам не кажется?
Четыре часа спустя мне все так же плохо. А ведь три часа из этих четырех я проспала, еще минут двадцать стояла под горячим душем, а потом поспешно красилась.
Макияж, как известно, всегда бодрит. Даже если тебе плохо, поневоле подтягиваешься и собираешься. Но сейчас и он не помог. Больше всего на свете мне хочется спать. Или тупо сидеть в кресле и дремать. Вам это покажется странным, но у меня даже нет аппетита. А ведь он у меня есть всегда.
Я по-доброму завидую Игорю. Он свеж и полон сил. Он рано встал и успел поработать. Он уже сходил в магазин, вернулся и сейчас возится на кухне. Что он там готовит, я не знаю. Меня он туда не пускает. Но не сомневаюсь, что нечто фантастическое. Наверное, поэтому он такой веселый.
Звонок в дверь раздается в четыре двадцать. Я вдруг ловлю себя на мысли, что была бы совсем не против, если бы визит отменился. Очень несвойственная мысль.
Таня, естественно, целует меня в губы, размазывая помаду, и протягивает мне розу. Она в каком-то бесформенном балахоне вроде очень большого пальто. Под пальто оказывается уже знакомая униформа: обтягивающие красные брюки и не менее обтягивающая белая блузка. Интересно, почему обтягивающие вещи так любят те, кому совершенно не стоит обтягиваться?
Олег, с трудом протиснувшийся мимо жены, целует меня не менее страстно. Теперь мне придется подкрашиваться.
— Тут фрукты и коньяк. — Олег протягивает мне пакет. — Ну, как зуб? У Алки рука легкая, как перышко. Я ей, кстати, звонил, она говорила, что ты к ней на вчера записалась, а не пришла,…
Я несу чушь про то, что вчера утром меня срочно вызвали на работу. А потом я отвозила ребенка к маме. А вечером мы ездили на день рождения.
— Зря ты, Анют. Алка — человек занятой. Ее же вся Москва знает…
— Может, меня к ней пристроите? Анна говорит, что врач просто потрясающий. В НКВД бы ей цены не было…
Последние слова муж произносит очень тихо, но я их слышу. Не надо было рассказывать ему про мою неудачную поездку. Но уже поздно.
— Нет вопросов, Игорек, конечно, пристроим. — Олег широко улыбается, и я вдруг впервые замечаю, что у него очень плохие зубы. Неровные, кривоватые, а в верхней челюсти большая дырка.
— Да я шучу, пока похожу со своими…
Поскольку Олег с Таней давно у нас не были, им почему-то хочется посмотреть нашу квартиру.
— И зачем вы ламинат положили, паркет ведь красивее? Олег с видом знатока изучает наш пол. — И краска на стенах мне не нравится, обои лучше. И вообще, конечно, квартирка у вас маловата, надо бы поменять…
Со мной что-то происходит. Я вдруг холодно произношу про себя, что не им с их жуткой квартирой судить о нашей. У нас ведь нет разнополых и уже взрослых детей, ютящихся в одной комнате. И живем мы вдобавок в самом центре.
Наверное, во всем виноват чертов виски. Недаром крошечная и полудикая Шотландия в свое время разбила большую и цивилизованную Англию. Наверняка напились «Чиваса», разъярились и голыми руками разгромили одну из сильнейших армий Европы. И Ирвин Уэлш потому и пишет такое злобное дерьмо. Он же тоже шотландец. Как глотнет своего пойла, так и давай строчить всякие гадости. Жуткая, должно быть, нация.
