Лоханулся, короче. А так же фраернулся, сел в лужу и выставил себя полным идиотом. Так как, из-за собственной невнимательности и несерьёзного отношения к противникам мог легко, если и не расстаться с жизнью то, по меньшей мере, огрести кучу неприятностей.

В меня ткнули ножом. Правда, каким-то шестым чувством сумев понять, откуда исходит опасность, в последний момент я всё-таки сумел увернуться. Так что, никаких повреждений не получил. Остро отточенная сталь не вошла в мою плоть. Не задела крупные сосуды и не нанесла каких-либо серьёзных или незначительных повреждений.

Но сам факт применения холодного оружия вызвал в душе волну ярости и справедливого негодования. А так же лёгкую досаду, оттого, что уверившись в своём физическом превосходстве над обычными человеками, почувствовал себя кем-то вроде Создателя.

Забыв о том, что и на старуху бывает проруха, а такой прозаический и совершенно неприспособленный для стрельбы предмет, как лопата, раз в год превращается в огнестрельное оружие.

Хотя, отдавая дань справедливость, в умелых, сильных и хорошо натренированных руках, обычный шуфель может натворить таких дел, что только держись.

В общем, отрезвлённый неприятными ощущениями, я моментально развернулся и, в темноте толком не видя противника, приложился своим «дубиналом» по его еле различимой в полутьме но, оттого не ставшей менее наглой и противной, роже.

«Два — ноль». — Со злой радостью подумал я и начал, на ощупь, обыскивать моих незадачливых противников.

Уловом оказалось ещё одно, насаженное на плексигласовую рукоятку лезвие, и два самодельных кастета.

«Серьёзные парни». — Хмыкнул про себя я, выгребая из из карманов незадачливых бандитов сигареты, спички и несколько рублей мелочью.

Затем добыл огонь зажёг, чиркнув о коробок одной и, наконец, удовлетворил своё любопытство. Которое снедало меня с самого начала этой, дурацкой по своей сути и задумке, но могущей привести к очень плачевным, ежели не сказать, трагичным последствиям, эпопее.

Неровное, дрожащее и так и норовящее погаснуть пламя осветило две чумазые мордочки, без слов выдавшие национальную принадлежность покусившихся на мою жизнь долбоёбов. То есть, простите, молодых парней, чья безбашенная отвага и вселенская наглость была основана исключительно на их, сравнимом с самой большой горой мира, слабоумии.

С чавэлами тёрки у меня возникли лишь один раз. Когда мы с коллегами наводили порядок в их, потерявшем всякие берега, посёлке. И, похоже, сегодняшняя хреново спланированная а, похоже, вообще спонтанная и устроенная под наркотическим опьянением акция, была «ответкой».

Тут один из уродов зашевелился. И я, дабы выиграть немножко времени, носком ботинка отоварил его по голове. Несильно так. Для острастки.

Нужно же мне несколько секунд, чтобы связать болезных. И, задав пару-тройку вопросов, убедиться в правильности своих догадок и, наконец, принять решение.

Что делать с этими конкретными дураками сейчас и потенциальной угрозой, исходящей от ромалов, вообще.

В общем, я вытащил у обоих из брюк ремни и, не жалея усилий, крепко стянул им руки сзади. Чуть повыше локтей и так, что плечи моих жертв выгнулись в обратную сторону.

И, должно быть, доставил пленникам немного неприятные ощущения. Так как оба очнулись и, пуча глаза и стараясь придать, искажённым страхом и ненавистью лицам, угорающее выражении начали меня «прессовать».

Ну, по крайней мере, это они так думали.

— Ты покойник, мент! — Злобно выдал тот, которого я отоварил первым. — И, дабы придать своим словам весомости, даже без моей просьбы, прояснил ситуацию. — Миня маляву прислал. Он в СИЗО с серьёзными людьми законтачил. И тебе не жить!

— А вот сами с ним и побеседуете скоро. — Приняв к сведению этот наивный детский лепет, тоже поиграл в предсказателя я. — Думаю, за двойное покушение на убийство, да ещё с применением холодного оружия, суд отвесит вам по полной программе.

— Мы малолетки, придурок! — Поспешил вмешаться в нашу великосветскую беседу второй.

И, повернувшись на бок, попытался пнуть меня в голень.

Ленивым движением убрав ногу я «пыром» засадил ему в ответ и, поскольку внизу зазвучала уже другая песня, призадумался.

Может помнишь тот сказочный сон

Позабыт он тобой, или нет

Плыл над полем малиновый звон

Занимался малиной рассвет

Пела Вика а я, переживая, что без моей гитарной партии композиция не будет звучать в полной мере, закусил губу.

Вообще-то, вставшая за клавиши Вера без труда исполнит мой сольный проигрыш. Причём, сделает это так виртуозно, что неискушённый зритель ничего не заметит.

Но, согласитесь, пропускать часть мероприятия, к так долго готовился из-за двух, вообразивших себя блатными выблядков, опять прошу прощения за мой французский, было очень обидно.

А ещё горше было осознавать, что они, в общем и целом, правы. Даже если дело и дойдёт до суда, их, скорее всего, отпустят. По причине молодости лет и гуманности нашего советского правосудия.

И выйдут соколики и, вместо того, чтобы вырасти в полезных членов общества, продолжат свои игры в «бродяг», «нормальных пацанов» и прочей, мелко уголовной шушеры.

Ягода малина. Нас к себе манила

Ягода малина. Летом. В гости звала

Как сверкали эти. Искры на рассвете

Ах, какою сладкой малина была

Выводила тем временем Вика и я, чертыхнувшись и дважды попросив прощения у Создателя, принялся раздеваться.

— Эй, ты что делаешь, урод? — Забеспокоился первый.

— Отстань от нас, извращенец! — Вторил ему любитель поковыряться в моей тушке ножичком. — И, елозя ногами и пытаясь уползти в темноту, заблеял. — Нас, по понятиям, не за что опускать!

«Да никто, в принципе, и не собирается». — Продолжая стаскивать с себя шмотки, молча усмехнулся я. — «Да и вообще… Я девочек люблю».

Правда, в силу независящих от мея обстоятельств и общей чистоплюйности организма, пока без особой взаимности.

Но о том, чтобы совершить противоестественный акт с этими, давно не мытыми и не вызывающими ничего, кроме брезгливости и отвращения индивидуумами, и в мыслях не было.

Правда, имелись некоторые соображения на их счёт. Идущие в разрез с социалистической законностью. И не сулящие двум незадачливым оппонентам ничего хорошего. Как в настоящем так, собственно, и в будущем.

Которого у болезных, согласно выработанному мною плану, не должно было быть, от слова «вообще».

Убить меня пытались? — Ответ положительный.

Связь с блатными признали? — Тоже верно.

А, учитывая то, что вступать на путь исправления оба не собирались то, предполагая мизерную вероятность вырасти в законопослушных и полезных членов общества и прожить более или менее достойную жизнь, у них была одна дрога.

Причём, совсем не «дальняя» и исключающая вероятность сколько-нибудь длительного пребывания в казённом доме.

Ну, разве что посчитать таковым морг. Где им придётся перекантоваться какое-то время. Пока судмедэксперт не закончит осмотр трупов и не выдаст устраивающее меня заключение.

Гласящее, что «в результате драки, с использованием тяжёлого тупого предмета с одной стороны и колюще-режущего с другой, обе жертвы нанесли друг другу повреждения не совместимые с жизнью».

Да и, надеюсь, этих двух уродцев не сразу хватятся. И, полежав на изрядно нагревающимся в дневное время чердаке, тела чуточку потеряют «товарный вид». Совсем немного, но даже это затруднит работу специалистов и даст мне небольшую фору.

Просто, не буду показываться в ДОФе пару-тройку дней. Которые проведу на запланированных соревнованиях. Подтвердив тем самым своё, надеюсь стопроцентное (ну, ладно, девяносто девяти процентное) алиби и полную непричастность к смерти двух, что-то не поделивших, малолетних дурачков.