Со стороны кладбища послышался одиночный вой. Воздух наполнялся влагой: туман заполнял окрестности.

– А ведь Монмарк – мой родной город – начал свой рассказ Свистун. Он провел ладонями по штанам, как бы вытирая от пота.

Кесо отделил веткой угли от основного костра. Надо было жарить кролика.

– Здесь недалеко от кладбища есть пруд. Ребенком я часто с ребятами ходил на него и купался. Мы веселились, ловили рыбу. А когда мне было пятнадцать лет я сделал дудочку из камыша и насвистывал на ней различные мелодии. Вот люди и прозвали меня Свистуном, ведь им нравились мои трели. А наш вассал Вениамин взял меня на должность менестреля, я радовал его своими мелодиями. И даже король приезжал в Монмарк послушать мою дудочку. Однажды в городе появились полчища крыс. Они принесли черную смерть. За первый месяц умерло половина горожан. Тела разлагались на улицах и в домах. Страшная вонь стояла в воздухе. Тогда я решил победить напасть силой искусства. Я прошел по улицам, насвистывая крысиную мелодию, которую сам сочинил. Черные толпы зараженных крыс как завороженные следовали за мной, и я знал, что если остановлюсь дудеть, то они сожрут меня. Дойдя до озера, туман от которого сейчас окутывает нас и костер, так вот, дойдя до озера я поплыл на спине. Изо всех сил я греб ногами, чтобы поддерживать голову над водой. А пальцами обеих рук зажимал отверстия соразмерно выбранному такту. Я держал темп крысиной мелодии и плавал до тех пор, пока крысы не выбились из сил и не утонули. Так я спас город.

– Да, свистишь ты здорово, – сказал Кесо подмигиваю Гаррету.

Разделанный кролик был насажен на стальной шампур и Кесо пытался аккуратно разместить тушку между двумя камнями.

– Как бы не упал, подлец, – сказал Кесо, – а то угли хрустеть будут на зубах.

– Надо бы хвороста в огонь добавить. Совсем закончился. Кесо, ты бы принес. Вон там в ста шагах лесок… – прохрипел Свистун.

– Это можно, – сказал с насмешкой Кесо, – сейчас, только шляпу надену.

– Так шляпа на твоей голове уже есть, – проговорил Свистун и осекся.

На этих словах Гаррет встал. Он уже не перебирал пальцами обмотку меча, а твердо держал рукоять с готовностью вынуть меч из ножен.

– Откуда ты знаешь, что на Кесо шляпа, Свистун? Твои глаза скрывает плотный капюшон. Кроме ног ты ничего не можешь видеть. Отвечай! – выпалил Гаррет.

– Знавал я одного трактирщика из Монмарка. Словоохотливый старик. И не разу он мне не рассказывал эту историю про крыс. А уж поверь, он бы ее рассказал во всех красках, если бы она была, – сказал Кесо. Он печально посмотрел на кролика, жир с которого только начинал капать на угли.

– Я вижу, что мое гостеприимство вы встретили недобро. Это мой костер и моя история! Так проваливайте отсюда, раз вы верите какому-то трактирщику, а не мне, который был главным героем событий!

– Не готов еще, подлец, – вздохнул Кесо и облизнулся. Кролик томился над углями всего пару минут, но запах крольчатины уже наполнял сырой воздух.

У ворот кладбища зажигались и тухли зеленые глаза – теперь это была не одна пара, а несколько десятков пар. Но Кесо и Гаррет их не замечали – они смотрели на капюшон старика-обманщика.

– Ладно, раз не верите, вот вам мое доказательство.

Гаррет ловким движением выхватил меч.

– Спокойно, слуги короля, спокойно!

Старик вытащил из рукава и показал путникам старую дудочку из рогоза. Это был длинный инструмент с множеством отверстий. На обычной дудке их обычно три-пять штук. Но на этой – больше десятка.

– Вот вам мое доказательство, – и Свистун заиграл.

Из дудочки послышалась волшебная мелодия, звук лился прямо в сердце Гаррета и Кесо, открывая давно закрытые двери. Кесо вспомнил себя молодым, как он бегал по весеннему полю вместе со своей собакой по кличке Пух – потому что она была пушистая-пушистая. Гаррету привиделось, как его, ребенка, тренирует отец, рыцарь короля Данта Великого. В руках у обоих деревянные мечи и оба счастливы, смеются. Продлись, мгновенье!

Но вот Кесо и Гаррету чудится, что они, будучи детьми, идут рядом друг с другом. Справа – кладбище собак, слева – лес, впереди, у дороги, озеро. У Гаррета в руках деревянный меч – подарок отца.

Кесо и Гаррет подошли к озеру и с пригорка увидели юношу и девушку, которые сидели на берегу. Обоим было лет по пятнадцать. У юноши в руках – та самая длинная дудочка. А еще капюшон, который закрывает почти все лицо, кроме нижней губы! Значит, юноша – это Свистун, тот самый свистун. Что же, посмотрим, понаблюдаем! Мелодия, красивая, стройная, лилась из дудочки.

– Майя, я люблю тебя. Ты самая красивая девушка на свете. Будь моей, – сказал юноша, когда закончил играть.

– Мне нравится, как ты играешь, Свистун. Но покажи мне свое лицо! – сказала девушка. Она поднесла правую руку к капюшону юноши, но тот остановил ее руку своей рукой.

– Я некрасив, Мая. Но у меня доброе сердце. Я люблю тебя.

– Позволь мне взглянуть на тебя! Уверена, я полюблю тебя каков бы ты ни был.

– Но я боюсь, ты будешь разочарована, Майя!

Девушка поднесла руку Свистуна к своему сердцу и сказала:

– Послушай, как бьется сердечко!

Свистун замер, прислушиваясь. Тогда Майя свободной левой рукой резко сорвала капюшон и ахнула.

На нее смотрела лягушачья морда. Глаза Свистуна были широко посажены. Лоб, как горб, нависал над тем местом, где должен был быть нос, но носа не было. Вместо носа – два узких отверстия. А нижняя челюсть нормальной формы только подчеркивала уродство.

– Ну и урод же ты!

Майя вскочила. Но их руки были сцеплены вместе, и Свистун потянул ее назад, вниз. Его лягушачье лицо раздулось, круглые глаза налились кровь. Урод повалил девушку на траву и стал наносить страшные удары кулаками по лицу.

– Так ты говоришь, что я урод? Так посмотрим на тебя вскорости!

Гаррет и Кесо были застигнуты врасплох таким злодейством. И поэтому неподвижно стояли, наблюдая за кровавой расправой изверга над девушкой. Вдруг Гаррет опомнился. Он представил, чтобы на его месте сделал отец – и все сомнения ушли. Смелый мальчик подбежал к уроду, который превращал лицо Майи в месиво, и рубанул деревянным мячом по шее.

Голова отлетела прямо в костер, повалив в угли кролика. Седая борода Свистуна опалилась, на Гаррета и Кесо смотрели лягушачьи налитые кровью глаза, которые пожирал огонь. Со стороны кладбища послышался вой. Зеленые глаза существ наступали.

– Надо драпать отсюда поскорее, – сказал взволнованный Гаррет.

Он смотрел в сторону ворот кладбища и надвигавшийся оттуда ужас не радовал его. С меча, зажатого в правой руке, капала черная кровь.

– Ну нет, уж кролика я тут не оставлю, – с этими словами Кесо схватил шампур, невольно еще раз взглянув на голову уродца. Запах паленого волоса вызывал тошноту.

Гаррет с усилием провел два раза мечом по плащу Свистуна, вытирая кровь. Затем вскочил на лошадь.

– Давай сюда своего кролика, скорее, – крикнул Гаррет, протягивая свободную левую руку. В правой он держал поводья, а меч уже был вложен в ножны. Гаррет торопил своего партнера: потому что знал, что с кладбища идет опасность.

– Это ведьма козни строит, ведьма треклятая, – запричитал Кесо.

Он схватил дудочку, зажатую в руках обезглавленного тела, но мертвый Свистун не хотел отпускать свое сокровище. Тогда Кесо уперся правой ногой в живот Свистуна и с силой потянул. В ужасе Кесо понял, что Свистун держит дудочку не десятью, а двенадцатью пальцами.

– Шестипалый урод, отдай, – крикнул Кесо, с силой рванул – и полетел на спину.

Проклятая дудка была в руках Кесо!

– Скорее, Кесо, они наступают, – закричал Гаррет.

Кесо повернул голову вправо в сторону ворот кладбища – и сердце на секунду остановилось. К нему шел огромный черный пес с зелеными горящими глазами. Из открытой пасти капала слюна.

«Играй на дудочке, Кесо, играй. Я научу тебя», – послышался приятный женский голос. Кто это говорил Кесо не видел, но он послушался совета: лежа на спине, не сводя глаз с чудовища, заиграл. Ах, какая чудесная мелодия полилась из дудочки Свистуна!