За ней стоял небольшого роста мужчина лет сорока. На стриженной бороде пробивалась седина. Мужчина протирал полотенцем стеклянный стакан. Делал он это чересчур усердно и будто не замечал клиентов.

Гаррет подошел к стойке и кашлянул. Бармен посмотрел на него и продолжил вытирать стакан.

– Не часто гости появляются в нашем городе, – тихо протянул мужчина, – тропинка через лес давно заросла. Мы только воронов посылаем в Монмарк с записками, а они к нам – чтобы узнать последние известия. А с восточной стороны все как будто умерли. Ведьма, проклятая, людей в округе губит.

– Ну с Монмарком сейчас не все так плохо, как было раньше, – вздохнул Кесо из-за плеча Гаррета, – нам бы пива или чего покрепче. Да и лошадям надо бы овса дать и напиться. Мы заплатим. Ты хозяин?

Трактирщик поставил на стойку бара стакан, который до этого с усердием натирал, достал второй такой же. Красное вино полилось из кувшина, журча и наполняя души путников предвкушением сытости и веселья.

– Пива и чего покрепче у меня нет. Только вино из старых запасов. Могу еще молока налить козьего, – засмеялся трактирщик, – у мой жены дочка годовалая, она пьет козье молоко.

Сквозь смех чувствовалась какая-то тревога. Казалось, что трактирщик о чем-то предупреждает охотников.

– Меня зовут Экил. Это мой трактир. Если вам нужен ночлег, то обращайтесь. За четыре серебряных флорина я вам сдам отличную комнату на ночь, – сказал мужчина, поглаживаю полуседую бороду.

Затем он повернулся и отодвинул рукой ширму, которая находилась с справой стороны от стойки бара. За ширмой была деревянная дверь.

– Вита, надо бы в корыта насыпать корма и воды налить. У нас гости, – прокричал Экил.

Кесо схватил стакан с вином и залпом выпил. Хорошо!

Из-за ширмы вышла высокая красивая женщина лет двадцати пяти с красным носом и заплаканными глазами. Она была беременна. Круглый большой живот выпирал сквозь простенькое платье.

– На каком месяце? – спросил услужливо Кесо, – я помогу. Негоже беременной носить тяжести. Ты только скажи, где вода и корм для лошадей.

Кесо взял кувшин и налил в стакан еще вина.

– Сама справится, ей не впервой, – со злостью проговорил Экил.

По выражению его лица Кесо понял, что злость нисколько не относится к жене. Но на кого или на что злился трактирщик?

Гаррет кивнул Кесо. И напарник достал из кармана золотой и положил на стойку перед трактирщиком.

– Вот тут целый золотой флорен. Здесь и за ночлег, и за еду для нас и лошадей, – сказал Гаррет.

Экил положил руку на монету и начал двигать ее к себе. Гаррет накрыл руку трактирщика и проговорил:

– Уж ты позаботься, чтобы все в лучшем виде было. А то мы устали, добираясь через лес с этого чертова Монмарка.

Трактирщик вздрогнул, но потом опомнился и кивнул. Видно было, что он глубоко несчастный человек и каждое напоминание о скверных местах пугает его.

Гаррет и Кесо сидели за столом напротив окна, пили вино и ели слегка теплую похлебку из фасоли и курицы.

Они с упоением наблюдали, как беременная Вита таскает лошадям овес и воду.

– Каждый труд должен быть вознагражден, – вздохнул Кесо, – будем уезжать, дадим ем золотой за труды.

Гаррет Кивнул. Ему нравилось смотреть на лицо и фигуру женщины. Золотые локоны пробивались сквозь белый чепчик красавицы, а красный носик был весьма мил. Вообще горе красит женщину.

Вита закончила работу с лошадьми и вернулась в трактир, подошла к мужу. Экил что-то шепнул на ухо жены, и она удалилась за ширму. Через минуту вернулась, держа в руках простыни.

– Вита сейчас приготовит вам комнату наверху. Вы уж извините, у нас ребенок годовалый. По ночам может докучать криком.

Деревянная коричневая лестница вела наверх. Вита стала неспеша подниматься. Ступени поскрипывали.

– Да мы люди привычные. Дорога была дальняя. Спать будем как убитые, ваш ребенок нам точно не помешает, – сказал добрый Кесо. Разгоряченный, он с жадностью смотрел на зад женщины идущей наверх.

«Эх, мне бы сейчас бабенку какую погорячей», – подумал Кесо и сглотнул слюну.

– А вообще мы любим детей. Можно взглянуть на ребеночка? – спросил Гаррет.

– Давайте завтра. Сейчас он спит, – улыбнулся хозяин.

Но его грустное лицо выдавало тревогу.

– Какой милый городок. И жителей совсем нет. Красота! – сказал Кесо.

На пару с Гарретом они уже выпили два кувшина вина и теперь глаза наполнились блеском.

– Да, город хороший. Пока мы видели только трех жителей. И четвертый, Юрий, будет завтра нас провожать у Восточных ворот, – процедил Гаррет заплетающимся языком.

– Ха-ха. Ты тоже его хочешь увидеть? Спорим на пятьсот золотых флоринов, что он не сидит на ящике, как его брат, а лежит на мешке с соломой. И лет двести ему или может даже триста, – громко произнес Кесо.

Гаррет цыкнул и прошипел:

– Помалкивал бы ты лучше про пятьсот золотых.

Гаррет нащупал правой ногой кожаную сумку с деньгами, которая стояла под столом, откинулся на спинку стула и расслабился.

В открытую дверь трактира вошел Экил с двумя ведрами воды и начал подниматься по скрипучей лестнице.

– Все носит, носит! Сегодня поспим как люди. Отдохнем знатно! – пролепетал Кесо.

Через минуту на лестничной площадке показалась Вита.

– Комната готова! Дверь слева – ваша. Ванну муж натаскал. Как помоетесь, дерните пробку – вода уйдет вниз по трубе.

– Да у вас тут технологии, – съязвил Кесо, икая, – дернем пробку, как положено. Чертова икота меня доконает.

– Пить надо меньше! – гаркнул Гаррет и тоже икнул.

Сумерки как-то опустились на город. Пустая зала трактира быстро наполнилась темнотой. И только свеча на барной стойки тускло и монотонно светила.

Кесо встал, подошел к бару, взял свечу и заскрипел ступенями.

– Гаррет, чур я первый в ванну. А ты уже в моей воде помоешься. Я-то почище тебя буду, хи-хи, ха-ха.

Лестница заканчивалась небольшой площадкой. Две двери находились рядом.

– Общая стена с хозяевами будет, – сказал Кесо, открывая левую дверь.

Комната была отделана деревянными досками крашеными в коричневый. В маленькое закрытое окно залезали звезды. В углу рядом с окном стояла небольшая деревянная ванна. Рядом – стул. На стуле – два больших полотенца, мочалка, кусок мыла и свеча, которая мерно горела, наполняя комнату спокойствием и уютом.

– Горячая водица, – прошептал Кесо, окунув руку в ванну.

Он кинул на пол куртку, рубашку, штаны и кряхтя залез в ванну.

Слева и справа от входа в комнату стояли узкие деревянные кровати.

– Давай мойся скорее, – проворчал Гаррет.

Он плюхнулся на левую кровать. Неудачно: ударился о грядушку, которая коварно пряталась за тонкой подушкой.

Кесо мылся долго и усердно. Затем в ванну полез Гаррет. Он лег в остывающую воду и посмотрел в окно. Как же красиво!

В окне просматривались домики, окруженные каменной стеной. С облегчением Гаррет отметил, что в окнах некоторых домов горят тусклые огоньки, а из труб идет дым. Значит, город не мертвый и какие-то люди помимо стражников и семьи трактирщика живут тут.

Гаррет окунулся с головой. И ему показалось, что слышит гулкий плач, стоны. Когда вынырнул, звук стал отчетливым. Это через тонкую деревянную стену кричал ребенок.

– А малышок-то с характером, – процедил Кесо, который устроился на своей кровати, – тебе хорошо, а мне спать у самой стены.

– Зато ты первый в ванну залез, – сказал Гаррет, – не все же пряники тебе должны доставаться. А ночка сегодня хороша. Эх, понять бы, зачем люди живут. И зачем все эти горести ведьма принесла.

Кесо лежал ногами к двери, головой к ванной и окну. Он повернул голову в сторону Гаррета.

– Люди живут, чтобы рождаться и умирать. А никто и не говорил, что просто будет. Ну а ведьма… Что ведьма. Не она, так что-то другое. Да и скучно без нее было бы, Гаррет!

За стеной снова закричал ребенок. На этот раз громче, уверенней. С каждым разом плач становился сильней, отчаянней.