— Ребека, мне очень жаль, что ты оказалась в такой ситуации, но поверь мне, мы могли бы получить твою ДНК через судебное постановление. Поверь, тебя бы заставили ее дать, и сейчас все мы не тратили бы время зря.

Ребека взглядом спросила у отца разрешения; они понимали друг друга без слов, даже без жестов.

— Будьте добры, пройдите со мной, — пригласил Буэндиа.

Отец смотрел ей вслед взглядом, полным нежности и безусловной поддержки. Элена подошла к нему поближе.

— Вы знакомы с ее биологической матерью?

— Нет, все было оформлено через юристов. Мне сказали, что мать Ребеки не замужем и еще не достигла совершеннолетия.

— Тогда ей было пятнадцать лет.

— Слушайте, мне очень жаль. Надеюсь, вы ее найдете и все будет хорошо. Но мы с супругой сделали для нашей дочери Ребеки все. Водили ее в школу, а потом отправили в институт, сидели с ней по ночам, когда она болела. Это и означает быть родителем. Не может эта женщина просто явиться, назваться матерью и просить Ребеку обнять ее, помочь наверстать упущенное время.

— Я вас понимаю, но и ее мать понимаю тоже. Женщина, пережившая изнасилование в таком раннем возрасте…

— Не путайте! Мать Ребеки — моя супруга. А та женщина оставила ее и теперь хочет воспользоваться плодами наших трудов. Ни нам, ни нашей дочери она не нужна. И мы не хотим больше ничего слышать об этом деле.

— Мы постараемся вас больше не беспокоить.

Закрывшись в кабинете, Элена попыталась собраться с мыслями. В электронной почте у нее уже были авиабилет до Берлина и подтверждение брони в отеле. Давлению матери она поддалась интуитивно, но сейчас понимала, что это было правильное решение. Хотелось забыть обо всем, сбежать из ОКА, познакомиться с тем немцем и убедить его профинансировать строительство школ в Мьянме. Она скучала по спокойной жизни с не очень серьезными проблемами, которую вела в последние месяцы. А Ческу пусть ищут Сарате и остальные.

В кабинет заглянул Ордуньо. Наверняка что-то срочное, входить без стука ему не свойственно.

— Я только что говорил с Эмилио Суэкосом, ветеринаром. Слабоумный пришел к нему за рецептом на азаперонил. Суэкос сказал, что у него нет бланков, и назначил встречу сегодня вечером на парковке у борделя.

— Езжайте с Рейес, сейчас же. Запроси оперативную поддержку у полиции Куэнки. Нельзя его упустить, Ордуньо.

У Чески не осталось сил. Недоедание, физические мучения и невозможность побега сломили ее. Она пребывала в тяжелой полудреме, из которой лишь изредка выныривала.

Очнувшись от очередного вязкого сна, она ощутила чье-то присутствие.

— Кто здесь?

Кто бы это ни был, он предпочитал хранить молчание. Вынуждал Ческу спросить несколько раз, попробовать приподнять голову, выкрутить шею, снова повредить веревкой ноющие запястья и лодыжки, почувствовать боль в мышцах.

— Это я, Хулио. Мои дяди сделали тебе больно? Извини, у них беда с самоконтролем.

— Сукин ты сын.

— Не обижай мою бедную матушку. Ты представляешь, сколько всего она перенесла в этом доме? Что она подумала, когда приехала сюда и увидела, во что ввязалась? Легко ей не было, это уж точно.

— А почему здесь живет девочка? Кто она?

— О Малютке я не хочу говорить, сейчас мы обсуждаем мою мать. Знаешь, у вас с ней много общего. Ты бросила свою дочь, а моя мать бросила меня. Две бездушные твари, вот вы кто. Потому что мать, бросающая своего ребенка, — бездушная тварь.

Ческа в бешенстве стиснула зубы. Ей отчаянно хотелось наброситься на Хулио с кулаками, но вместо этого она спросила:

— Почему ты меня не убьешь?

— Еще рано. Сначала с тобой должен позабавиться мой отец.

— Не выйдет, — с ненавистью произнесла Ческа. — У твоего отца не встает. Я уже была с ним.

Ческа не заметила, как он замахнулся. Удар напомнил, что нос у нее уже был разбит.

— Ты не знал? Твой отец пытался меня изнасиловать, когда я была девчонкой.

— Думаешь, я не в курсе? По-твоему, почему ты здесь? До знакомства на китайском празднике я несколько дней следил за тобой. Даже наведался к тебе домой.

— Как ты попал в мою квартиру?

— Это не так уж сложно. Просто вошел. Осмотрелся там немного. Симпатичная у тебя квартирка, и отлично расположена. Потом я нашел твой фальшивый паспорт. Нам только этого и не хватало, чтобы убедиться, что это ты зарегистрировалась на ярмарке в Сафре, чтобы убить беднягу Гарридо. Я еще подумал: какой же скверный нрав у этой женщины! Решила расправиться с тремя мужчинами только за то, что они выпили и приятно провели время.

— Тебе нравится, что твой отец насильник?

— Мне вообще нравится все, что он делает. Этот человек меня создал, воспитал, он заботился обо мне, когда мать нас бросила.

— Вот оно как, понимаю, — ответила Ческа. — Ты у него в подчинении. Он промыл тебе мозги, и ты делаешь все, что он скажет.

— Притащить тебя сюда было моей идеей. Но он ее одобрил. Я хочу защитить его, отблагодарить за все, что он мне дал. А ты ведь собиралась его убить.

— Дерьма ты кусок, своей головой не думаешь. А отца просто боишься.

— А ты не восхищалась своим отцом?

— Даже на его похороны не ездила.

— И я не поеду. Если отец умрет, я сразу покончу с собой. Разве это означает, что я у него в подчинении? Нет, это означает, что он единственное, что у меня есть в этом мире.

Ческе было больно слушать Хулио. Одержимого, опасного психа, которого следовало как можно скорее стереть с лица земли. Как она умудрилась повестись на него? Какой же дурой она была! Сейчас она охотно всадила бы пулю ему в лоб. Стоит один раз перейти черту, и не думать о законе становится так легко.

Коллеги уже наверняка знали о том, как она взяла правосудие в свои руки. И ничего не будет как прежде. Привычная жизнь закончилась. А может, просто закончилась жизнь. И все-таки в глубине сознания еще бился инстинкт самосохранения, твердя: «Беги сейчас, потом не сможешь». Бился, бился — но постепенно затих.

Когда Рейес и Ордуньо прибыли на парковку перед «Шанхай-Ривер», там уже было выставлено оцепление. Один из полицейских отрапортовал:

— Заметили подозрительного мужчину, который подходит под описание. Высокий, плотный, неопрятный, умственная отсталость очевидна.

— Где он? — спросил Ордуньо.

— Вон там, за этим домом. Все утро слоняется по скотобойне.

— Сбежать оттуда он может?

— Вряд ли. Везде стоят патрули.

Ордуньо обрадовался, что этот тип появился так быстро.

— Он нужен нам живым. Если придется стрелять, постарайтесь его не убить. От его показаний зависит, сможем ли мы спасти нашу коллегу.

Пока Рейес и Ордуньо обсуждали, идти ли им на скотобойню или дождаться, пока приедет ветеринар и подозреваемый сам к нему подойдет, появился Эмилио Суэкос — припарковался, вышел из машины и направился в сторону «Шанхай-Ривер».

— Вот он.

Все произошло очень быстро. Серафин покинул свое укрытие и устремился к ветеринару, но при виде полицейских застыл как вкопанный.

— Стоять, полиция!

Окрик и выстрел в воздух произвели эффект, обратный ожидаемому. Серафин побежал. Даже не верилось, что при таком весе он мог развивать подобную скорость. Все кинулись за ним. Несмотря на хрупкое телосложение, Рейес была единственной, от кого Серафину не удалось оторваться.

— Осторожно! Не стреляй! — крикнул ей Ордуньо.

Серафин скрылся в здании скотобойни. Через несколько секунд внутрь влетела Рейес, а за ней Ордуньо.

Помещение напоминало гигантский холодильник. В отличие от сарая, куда их привел любитель игровых автоматов и где животные содержались в ужасных условиях, цех выглядел аккуратным до стерильности. На крюках, свисавших с рельса, выполнявшего функцию конвейера, висели десятки свиных туш. Серафина нигде не было видно.

— Другие выходы есть? — спросил Ордуньо сотрудника.

— Нет, только этот.