— Пойдем, ты должен это увидеть.

Тон Элены был настолько решительным, что Сарате не стал возражать. Вернувшись в кабинет, она подключила телефон Чески к компьютеру. На экране появилась комната, похожая на гостиничный номер. Запись велась с камеры, установленной в углу. Звука не было. Вошел мужчина лет пятидесяти с небольшим, прилично одетый. Кажется, немного пьяный, но в хорошем настроении. Он сел на кровать с банкой пива в руке. Улыбаясь, обратился к кому-то за кадром. Кто это? Зачем Ческа хранила это видео? Вдруг голову мужчины разнесло выстрелом, и он повалился на кровать. Кровь залила простыни. Видео оборвалось.

В машине по дороге в Куэнку Ордуньо наконец решился поговорить с Рейес о том, что, по-видимому, интересовало всех.

— Можно у тебя кое-что спросить?

— Только если потом я тоже смогу задать тебе вопрос, — без всякого смущения ответила Рейес.

— Справедливо, — согласился Ордунью. — Я старше, так что я решаю, кто первый спрашивает. Начнем с тебя.

— Почему мы везде ездим, а не звоним по телефону?

— Полицейский значок все еще внушает уважение. К тому же так мы можем смотреть людям в глаза.

— Думаешь, по глазам правда можно понять, врет тебе человек или нет?

— Это уже второй вопрос, и я отвечу на него позже. Мы уже прибыли.

Они приехали на скотобойню, которая ничем не отличалась от любого другого производства в любой другой промзоне. Промзона называлась Ла-Монтонера, а компания, которой принадлежала скотобойня, — «Инкакуэса».

— Нам нужен Эмилио Суэкос, ветеринар.

Судя по всему, доступ в здание был свободным; встреченный ими на входе человек рассеянно бросил:

— Второй кабинет.

На стук в дверь никто не отозвался. Тогда Рейес просто открыла ее. Эмилио дремал в офисном кресле и при виде вошедших вздрогнул. Лысый, немного за пятьдесят, с мешками под глазами, он производил впечатление человека, который проводил ночи — в том числе вчерашнюю — довольно бурно.

— Кто вы такие? Чего вам надо?

— Полиция.

Эта информация и предъявленные значки заставили ветеринара так подскочить в кресле, что он чуть не свалился на пол.

— Можно войти?

— Конечно, конечно, присаживайтесь.

— Мы по поводу рецепта на азаперонил, который вы недавно выписали.

Суэкос ошарашенно уставился на них, как будто еще не проснулся. Казалось, он ждал, что его станут допрашивать по какому-то другому поводу.

— Это обычный препарат для свиней. Я постоянно выписываю азаперонил фермерам, которые везут животных на бойню.

— Вы это никак не регистрируете?

Ветеринар засопел, подтянул штаны на животе и негодующим жестом указал на компьютер:

— Вообще-то регистрирую, но недавно случилась беда. Архив стерся. Наверное, я сам виноват; ничего не понимаю в технике.

— Какое совпадение! — воскликнул Ордуньо. — А клиент был очень толстым, умственно отсталым, и от него неприятно пахло. Так его описал аптекарь.

— Я не могу помнить всех фермеров, их тут столько! И красавцев среди них немного.

— Интересно, почему у меня складывается впечатление, что вы не хотите нам помогать? — перешел в наступление Ордуньо. Однако Суэкос не сдавался.

— На этот вопрос я не могу ответить. Рассказываю, что знаю, ни больше ни меньше.

— Ну-ну.

Больше от ветеринара они ничего не добились. Из кабинета вышли расстроенные, но Рейес стащила со стола календарик — ни Суэкос, ни Ордуньо этого не заметили.

— «Шанхай-Ривер». Как мне нравятся эти названия борделей! С чего они взяли, что в Шанхае есть река? — Она показала календарик Ордуньо. — Хотя в любом городе она есть, да? Похоже, наш приятель там завсегдатай. Может, зайдем? Бордель в этой же промзоне, в Ла-Монтонере.

— Нельзя таскать вещи со стола у людей, к которым мы приходим.

— Неужели? Я не знала, — съязвила Рейес. — Дверь с ноги открывать нельзя, календарики красть нельзя… Скучная у полицейских жизнь.

«Шанхай-Ривер» располагался всего в паре улиц от скотобойни, по прямой метрах в пятидесяти. Если бы они не так торопились, то заметили бы клуб еще по дороге сюда. Время было обеденное, он еще не открылся, но по соседству находился бар под названием «Хуанфер» — придорожный бар возле уже не существующей трассы. Внутри были только хозяин и единственный посетитель, бросавший монетки в игровой автомат.

— Эмилио Суэкоса знаю, да, он здесь на скотобойне работает. Но если хотите выяснить о нем побольше, то лучше спрашивать в «Шанхае». Он каждый вечер туда наведывается, иногда выходит только утром, к началу рабочего дня.

Они вернулись на парковку и стояли, разглядывая клуб.

— Ты когда-нибудь бывал в таких заведениях? — спросила Рейес.

— В борделях? Ни разу.

— Вот зануда, а я один раз ходила, на трассе в Бургос.

— Одетая как сейчас?

— Нет, тогда я была скромницей. Жаль, что тут закрыто, было бы прикольно зайти в таком виде, посмотреть, что будет.

— Что-что, примут тебя за одну из девочек, — решил подколоть ее Ордуньо.

Но продолжить не успел: к ним подошел мужчина, игравший в автомат в «Хуанфере».

— Вы же Эмилио Суэкоса искали, да? Этого говнюка.

Мужчина был очень пьян, но это еще не означало, что он не мог сообщить им ничего интересного.

— Вы с ним знакомы? — спросил Ордуньо.

— Ваша тачка? Поехали в одно место, там все объясню.

Они поехали по грунтовой дороге; пьяница показывал путь, неразборчиво бормоча себе под нос.

— Продажный мудак. Если у тебя есть бабки, все останется шито-крыто. Из-за таких, как он, наш мир тонет в дерьме.

Они подъехали к забору из сетки-рабицы и вышли из машины. Они находились на задах какого-то ангара. Пахло навозом. На стене ангара виднелось имя владельца: Альхибе С. А. Было слышно, как хрюкают свиньи.

— Вряд ли там кто-то есть, но мы зайдем через заднюю дверь.

— Это вообще законно?

— Нет, конечно. Тут все незаконно! Если вы позавтракали, будете блевать. Сейчас покажу, чем вы питаетесь по милости этого ветеринара.

Он нашел дыру в заборе — было видно, что он здесь не впервые. Все трое пролезли на участок и подошли к двери без замка. Свиной визг сделался оглушительным.

Толкнув дверь, Ордуньо и Рейес застыли. Зрелище было ужасающим: свиньи — уродливые, горбатые, некоторые даже безногие, с воспаленными, гноящимися глазами, — остервенело кусали друг друга. В помещении нестерпимо воняло навозом. Ордуньо с трудом подавлял рвотные позывы.

— Гадость, да? А ведь эти свиньи проходят ветеринарный контроль. У того самого Суэкоса! Понятное дело, ему же деньги нужны — на выпивку, на кокс, на девок из «Шанхая». Надеюсь, у вас получится прикрыть этот гадючник и отнять у подонка лицензию.

«Если хочешь увидеть вторую часть видео, положи двадцать пять тысяч евро в камеру хранения на вокзале в Бургильос-дель-Серро. Ролик опубликую первого числа».

Элена нашла это сообщение в телефоне Чески. Все просто, как в старом кино. Ни биткоинов, ни криптовалютных счетов. Наличные в спортивной сумке, камера хранения на вокзале, — работал явно дилетант. Марьяхо и Буэндиа видео очень впечатлило, у всех сотрудников ОКА появились догадки, но инспектору Бланко нужны были факты, а не гипотезы.

— Понятно, что шантажист — новичок в этом деле. Но я хочу знать, откуда пришло сообщение.

Марьяхо ушла к себе с телефоном Чески и принялась за дело.

— Бургильос-дель-Серро — это в двадцати километрах от Сафры, — проверил Буэндиа по гугл-картам.

— Ческа зарегистрировалась на животноводческой ярмарке в Сафре под фальшивым именем, — напомнил Сарате.

— Потянем за эту ниточку.

Буэндиа тоже вышел. Элена и Сарате остались вдвоем. Тишина в кабинете стала почти осязаемой.

— Ее заманили в ловушку, Элена.

— Не исключено.

— Не вижу других вариантов.

Элена несколько секунд молчала.

— Сомневаешься? — не отставал Сарате.