- Вот видишь, не отравлено, - я чавкаю, - И даже ни разу не плюнули.

- А хотели? - Чумакова глядит на меня с вызовом.

- Из моих рук можешь что-то брать смело, - говорю с сарказмом, всё таки играю бровями и облизываю губы, - Я не воюю с девчонками, есть вещи, которыми заниматься вместе намного приятнее.

Чумакова сразу меняется в лице. Скалится, как тигрица и медленно выдвигается в мою сторону.

- Как ты говоришь, тебя зовут? - дикая кошка готовится к броску.

- Фил Гофман, - я выставляю руки вперед, улыбаюсь и пячусь к выходу.

- Если я еще раз тут тебя увижу, Фил Гофман, я пересчитаю твои ребра…

- Ты же собиралась, ломать мне пальцы, - у меня вырывается легкий смешок, - Или ты такая многозадачная?

- Вполне! Я могу показать вещи, которыми мне будет приятно с тобой заниматься, но не обещаю, что тебе понравится! - она оттесняет меня до тех пор, пока я не оказываюсь за порогом.

- Мне не терпится! - шепчу с придыханием и наклоняюсь к ее губам.

Тут же получаю звонкую оплеуху в правую скулу и вздрагиваю от резкого хлопка захлопнувшейся перед моим носом двери. Кажется, это будет сложно…

Василиса

Жаль, что у меня нет настоящих друзей, потому что сейчас я очень нуждаюсь в грамотном совете. После того, как директор отчитала меня и противную дылду, а потом дала понять, что следующая драка станет последней, стерва основательно за меня взялась. За четыре дня, что я здесь живу, Голубева Стелла буквально смешала меня с дерьмом. Я видела много наглых и спесивых куриц, но эта бьет все рекорды. Мои кулаки чешутся так, что зубы скрипят. Она намеренно провоцирует меня, чтобы я бросилась в драку и сразу же отсюда вылетела. Во-первых, я получила позорное прозвище Чумичка, а еще меня называют оборванка, голодранка, бомжиха и вонючка, хотя я моюсь дважды в день. Быть вонючкой для меня самое обидное, поэтому я резво подлетела к белобрысой, она восхищенно расширила глаза в предвкушении, что сейчас начнется новая заварушка и она сможет на меня нажаловаться. Но я задрала руку и подтянула к ее носу подмышку, чтобы сучка смогла убедиться, что от меня ничем не пахнет. Класс рухнул от хохота, а Стелла чуть не упала в обморок, сжала губы и покраснела, как перезревший помидор. Громче всех смеялся Фил Гофман, который жутко меня раздражает своей наглой ухмылкой и язвительным взглядом. Он постоянно крутится где-то рядом и как-то странно меня рассматривает, я теряюсь в сомнениях, кого из них отходить первым, ведь нарывается он не меньше мстительной Стеллы.

Мою выходку она не оставила без ответа, буквально через два урока в наш кабинет пришел медицинский работник и сказал, что ему необходимо осмотреть меня на педикулез. Пока женщина в белом халате унизительно, прямо при всех, копошилась в моих волосах, в поисках гнид, я умирала от обиды, прятала глаза и еле держалась, чтобы не разреветься, как последняя нюня. Лет пять назад у меня и правда завелись вши, но тогда они были у всех воспитанников нашего интерната и нас мазали вонючей, противной жидкостью, до тех пор, пока их не вывели. Тогда, с ребятами мы были на равных, а сейчас я чувствовала себя униженной и оплеванной среди кучи надменных мажоров, которые надо мной потешались. Я не хотела показывать, что мне больно, но на обед и ужин с ними не пошла, лучше поголодать в своей комнате и заставить блондинку думать, что я готовлю ответный удар, пусть ходит и оборачивается. Вечером в мою дверь постучали, я сжалась, как ежик и приготовилась к новой схватке, но за дверью оказался только бумажный пакет с шоколадками, чипсами и газировкой. Хоть продукты были запакованы, я все равно к ним не притронулась и выбросила в мусорку, не смотря на то, что сердце обливалось кровью. В интернате мне бы такого не простили, но делать нечего. Если они что-то с ними сделали- я на это не купилась, если нет- не хочу быть никому обязанной, мне не привыкать ложиться в постель с пустым желудком. Главное, что она теплая и мягкая, я буду по ней скучать, не знаю, насколько еще меня хватит. Здесь и правда прекрасные условия, вкусная еда и довольно неплохие преподаватели, я не хочу отсюда уходить, но терпеть смешки и не давать отпор, просто не выносимо. Дело не в том, что я боюсь, что меня попрут из этого курорта. Я могла бы разбить Стелле лицо, но не смогу получить от этого удовольствие, вокруг нее постоянно трутся подружки, две Кати, Гришина и Никишина, брюнетки похожие, как две капли воды, нас опять быстро разнимут. Но это не самое страшное. Внутри себя я никак не могу определиться, что хуже. Если я не смогу стерпеть и пересчитаю ровные, белые зубы Стеллы, меня отсюда выкинут и она победит, ведь она именно этого и добивается. Спихнуть меня, пинком под зад. На мое место придет какая-нибудь новая растяпа и будет слушать издевательства в свой адрес. Такого допустить я не могу, но пока не понимаю, что делать, ведь Голубева в любом случае в плюсе, ведь меня она тоже травит. Я бы посоветовалась со Скворцом, который просто оборвал мой старенький телефон, но зная его характер, он приведет сюда весь интернат отстаивать мою честь и биться с богатенькими детками. Я по нему даже немного соскучилась. Гофман, кажется, взял на себя его полномочия по введению меня в краску, но Денис Скворцов по крайней мере свой и я не думаю, что он хочет меня обидеть. А вот Фил точно хочет. Его лучший друг Антон Лавренов все время трется вокруг стервозной Стеллы и буквально заглядывает ей в рот, чую какой-то заговор. Хотя, возможно, Гофману вообще все равно кому строить глазки, он вообще не пропускает ни одной юбки, буквально сворачивает себе шею, оборачиваясь в коридорах на любую более-менее симпатичную мордочку с длинными ногами.

Пятницы я ждала, как второго пришествия. Я хочу домой. Есть гороховую кашу, покачиваться на панцирной сетке, пока валяюсь в кровати и чувствовать себя в своей тарелке. Скажу Скворцову, что болею, чтобы лишний раз не приставал и засяду в комнате.

Сразу после занятий, быстро бегу в свою комнату, под почти привычное шушуканье раздающееся со всех сторон, и быстро переодеваюсь в свою обычную одежду, серую толстовку, широкие синие штаны и черно- белые кеды, залезаю в коричневый пуховик и натягиваю красную шапку и зеленый шарф. Сегодня в небе кружат первые снежинки и ощущается легкий морозец, а топать мне далеко. На улице ловлю на себе очередные косые взгляды здешних модниц, смотрю на них с презрением, их бы в интернат на пару недель, сразу бы поняли, что смысл жизни не в тряпках. Подойдя к воротам, замечаю Фила Гофмана, копающегося около большого, блестящего черного мотоцикла, Скворцов бы с ума сошел от такого. Отвожу глаза и стараюсь пройти мимо, как можно быстрее.

- Чумакова! - как на зло он меня окликивает и мне приходится притормозить.

Фил смотрит на меня странно, опять оглядывает с головы до ног и морщит нос, не знаю смогла бы его ранимая душа переварить информацию, что у меня еще и здоровенная дыра на колготках, ведь я не знаю, где здесь взять нитки и иголку. Мне кажется, они здесь ничего не зашивают, а сразу выбрасывают.

- На выходные? - спрашивает с улыбкой.

- Че надо? - плююсь сквозь зубы.

- Подвезти? - Фил все еще тянет лыбу.

- Отвянь, дятел! - я разворачиваюсь и выхожу за ворота.

Буквально сразу за спиной слышу рев мотора, он очень красиво и агрессивно звучит, даже хочется обернуться, но я этого не делаю. Иду вдоль дороги и поджимаю пальцы ног, резиновая подошва промерзла за пару секунд. Меня обгоняет мотоцикл и с понтовым разворотом останавливается в паре метров впереди меня.

- Давай довезу, замерзнешь ведь! - Гофман опять смотрит на меня нагло.

- Я не понятно выразилась или ты умственно отсталый?

- Я же просто предложил свою помощь…

- Я не нуждаюсь в помощи!

- А хамить обязательно? - бубнит недовольно.

- Тем, кто не понимает с первого раза, обязательно! - злобно на него зыркаю и непроизвольно топчусь на месте, пытаясь отогреться.