– Куда же ты так несешься, Эбе?

Мальчик остановился. Переводя дух, он обернулся на старую, сутулую женщину, вышедшую из соседнего дома. Она медленно ковыляла к нему по дороге.

– Здравствуйте, бабушка Хете! – сказал с улыбкой мальчик слегка запыхавшимся голосом. – Я бегу к папе!

– К папе? В такую рань?

– Да! Он обещал научить меня ставить ловушки! Сказал, что мы будем охотиться! Он сказал, что мне уже можно!

– Ох… – бабушка улыбнулась. – Вот оно что… Значит, пришло время для нового охотника в деревне. Но ты все же будь осторожнее на главной дороге, берегись повозок. Здесь сейчас из-за праздника их много будет возвращаться, того гляди зашибут, ни одного зайца поймать не успеешь.

– Не бойтесь, бабушка! Я буду смотреть по сторонам! Я внимательный!

– Хорошо, если так, – старушка Хете бросила взгляд на лес, прилегающий к деревне, – ну что ж, рада за тебя, малыш. Не буду больше отвлекать. Ступай давай аккуратно, потом покажешь сколько изловил.

– Пока, бабушка Хете! – мальчик помахал рукой и побежал дальше. – Обещаю, что я их много наловлю! И вам одного принесу, вот увидите!

– Я не сомневаюсь… – сказала Хете с умилением.

– Сын своего отца, как же иначе…

Женщина медленно развернулась и не спеша пошла в сторону каменной церкви, стоящей в самом центре деревни. А тем временем поселение продолжало постепенно оживать, крестьяне открывали деревянные ставни, чтобы впустить солнце в свои дома. Голпалем окончательно проснулся.

– Благословенно сие утро, дорогая Хете!

Священник вышел на крыльцо церкви и спустился по разбитым каменным ступенькам. Седовласый мужчина поклонился старушке.

– И вам доброго утра, отец Бальен, – сказала Хете, подходя к церкви, – я вам принесла праздничный хлеб, вчера испекла специально для вас. С праздником Авельгельма!

– Благодарю, вас дорогая моя, – священник взял в руки небольшой тканевый узелок и спрятал себе под рясу, – непременно отведаю после службы.

– Вам вообще надо питаться лучше, дорогой мой отец Бальен, – заметила Хете обеспокоенно, – и отдохнули бы вы хотя бы сегодня. Целыми днями трудитесь в школе и церкви, исхудали вон весь, ослабели, что борода уже сыплется. А теперь еще и новыми заботами себя нагружаете.

Седой священник рассмеялся.

– Не переживайте, дорогая Хете! Заверяю вас, я в полном здравии! Отдых – дело хорошее, но, как видите, храм совсем покосился. Если не будем заниматься им, рухнет того и гляди дом Алики. Покуда я здесь, допустить подобного я не имею права.

– Ради Бога, только сами за инструмент не беритесь, отец Бальен. В нашем возрасте резво бегать туда-сюда уже затруднительно, а по верхам лазить так тем более…

– Ох, нет… Я руковожу, но сам наверх больше точно не полезу. После прошлого раза бок ноет до сих пор, хе-хе.

– Ну вот, а еще говорите, что в полном здравии.

Хете с грустью взглянула на покрытую деревянными лесами церковь. Половина окон из мозаичного стекла были разбиты, камни поросли мхом и кое-где были словно выдавлены наружу. Двухсотлетняя церковь явно видала лучшие времена.

Приглядевшись к полуразрушенной колокольне, слабовидящая женщина заметила чей-то темный силуэт. Размытая голова существа повернулась и посмотрела прямо на старушку. Хете испугалась. В ту же секунду, как она открыла рот, чтобы что-то сказать, существо взмахнуло большими крыльями и стремглав улетело, накрыв своей тенью землю, где стояли двое собеседников.

– Вы видели это, отец Бальен? – старушка стала с недоумением оглядываться по сторонам.

– О чем вы, Хете?

– Только что… Там, на колокольне. Что-то большое и… и крылатое!

– От дьявол, прости, господи, – отец Бальен огляделся, – наверняка опять птица какая облюбовала башню. Нужно будет проверить. Нет с ними никакого сладу, развелось ястребов да соколов, знаете ли, надоело уже их выгонять.

– Да хорошо, если просто ястреб… А то у меня… У меня сердце в пятки ушло, – старушка зажмурилась, – ох, пойду я, чего доброго, отсюда. К тому же еще много дел по хозяйству предстоит.

– Конечно. Еще раз спасибо, дорогая Хете, заходите в любой момент. Дом Господа нашего Алики всегда открыт для вас.

Священник улыбнулся и поклонился. Старец отравился за угол церкви, туда, где были строительные леса. Там его уже ожидали несколько рабочих.

Старушка Хете вздохнула и отправилась дальше по своим делам. Она все еще размышляла о том, что увидела на вершине башни. Когда она дошла до угла каменного дома, из-за него внезапно послышались цоканье копыт и чьи-то недовольные голоса:

– Да давайте вы уже! Почти дошли ведь! – говорил раздраженно женский голос.

– Несколько часов едем! Дай отдохнуть, бессердечная! – сказал второй, но уже мужской.

– Ребята… потише можно, а? – появился третий голос откуда-то издалека, самый уставший и тихий из всех. – Голова трещит… Я спал часов пять… Хотя ощущается, словно полтора…

– Так, еще и ты ныть будешь? – воскликнул первый, женский голос.

Старушка вышла из-за угла и резко отшатнулась от белой лошади, едва не наступившей ей на ноги. Кобыла встала на дыбы.

– А ну-ка тихо! – крикнула наездница. Лошадь опустилась и недовольно ударила копытом.

– Что ж ты делаешь! Так и задавить недолго! – старушка дрожащими руками поправила платок на голове и недовольно посмотрела на белокурую наездницу. – Сразу видно, чужеземка ма-эринская.

– Прошу, простите меня, бабушка! – Ни-Кель приложила руку к груди и кивнула в знак почтения. – Я вовсе не нарочно!

– Ладно, – Хете хмыкнула, – чего еще взять с вас, чужеземцев.

Старушка окинула взглядом наездницу и ее свиту. Молодая девушка-кошка, со светлой шерстью, в легкой броне. Второй наездник – кучерявый крупный юноша с округлым лицом, одетый в заштопанные со всех сторон лохмотья. Он раздраженно смотрел на наездницу впереди, но той, похоже, на его недовольство было совершенно наплевать. Третий наездник – еще один юноша, одетый в посеревшую, изначально черно-белую одежду. Он облокотился всем телом на лошадь, словно на подушку, и, кажется, был на грани того, чтобы провалиться в сон.

«Странная компания, ничего не скажешь…» – подумала старушка и попыталась продолжить путь. Как только она сдвинулась с места, наездница окликнула ее:

– Бабушка, простите, вы не поможете нам?

Хете с недовольным видом повернулась к Ни-Кель.

– Чего вам еще?

– Я со своими спутниками ищу здесь место, где можно было бы закупиться провизией и отдохнуть. Вы ведь наверняка местная и знаете.

– Тьфу ты, – старушка раздраженно почесала затылок. – Идите к Холгриду, он здесь держит единственный кабак на всю деревню. Это вниз по дороге и направо, там все и найдете.

– Спасибо, а можно…

– Не можно! – Старушка поковыляла дальше. – Нет у меня времени на все ваши вопросы отвечать. Ох, и что за молодежь пошла, на месте им не сидится утром…

– Эм, ладно, спасибо… – Ни-Кель проводила старушку озадаченным взглядом. – Похоже, старые женщины во всех краях неизменно ворчливые… – прокомментировала она.

Грим и Атлас устало вздохнули. Следуя указанному Хете пути, путники спустились на лошадях вниз по дороге и повернули на право. Перед ними появилось кривое одноэтажное здание. Над дубовой неровной дверью висела табличка с надписью: «У Холгрида». Рядом сидела пара подвыпивших мужичков с румяными лицами и шапками набекрень, сомнений в том, что это кабак, даже не возникло.

Привязав лошадей к коновязи в маленьком сооружении близ кабака, путники взяли все необходимое и двинулись ко входу.

– Это и в правду было столь обязательно? Будить нас в такую рань и тащиться сюда ни свет ни заря? – Атлас протер глаза и дернул на себя ручку двери. – Несколько дней в пути, а спали мы суммарно часов восемь за все это время…

– Я это сделала в целях безопасности. – Ни-Кель первой прошла внутрь и огляделась. – Мы таким образом сократили путь почти на полдня, и джакурийцы еще не скоро нас нагонят. Я же отвечаю за вашу безопасность, следовательно, вам стоит ко мне прислушиваться. К тому же вы, обжоры, уже опустошили почти все свои припасы. Надо же где-то взять новые.