Мерседес кивнула.
— Мне плевать на императора. Я знал, что проблемы будут — и они начались, от меня отвернулось большинство партнёров. Им пришла разнарядка «сверху» не связываться со мной больше.
— Себастьян — мстительная скотина, которая… — фыркнула Сильвия, но, посмотрев на четырёхлетнего Педро, замолчала. — В общем, он всё ждал, что я вернусь. И делал что мог, чтобы ускорить процесс. Но мне надоело. Я устала прятаться, устала от конспирации, устала быть его тряпкой. Да, поначалу его любила. — А теперь взгляд на Гортензию. — Но он не хотел повысить мой статус, дав окорот жене, а вот так, прячась от всего света по кустам и чужим загородным домам, не хотела больше я.
Они встретились глазами со Стивеном и оба нежно улыбнулись. Мерседес знала, у Стивена был один полноценный брак, и было мирское сожительство без регистрации, от первого остался сын, от второго дочь, так что он не был неопытным юношей, решившим залезть на бывшую самого монарха ради туманных перспектив чего-то там.
— Когда я отчаялся и думал что всё, мне хана, — продолжил хозяин этого места, — на меня вышел человек, не представившийся, но просто для начала разговора передавший мне чек на десять миллионов империалов.
— Знакомый приём, — кивнула Мерседес, вспомнив одного своего шебутного друга на Венере и его переговоры с марсианами.
— А суть разговора свелась к следующему. У одного столичного клана и его младших партнёров есть интересы в Ла-Плате. В Ла-Плате в целом, далеко за пределами Сан-Рафаэля. И мне предлагался эксклюзивный договор на их юридическое сопровождение. Ибо я местный, знаю реалии, смогу договориться там, где их пошлют. А наши такие, послать могут падре римского, что им столичные хлыщи! — Он весело рассмеялся, но его смех никто не поддержал. — Так я получил прорву контрактов от семьи Герреро. И единственным их условием было — я должен не просто спать с Сильвией, а полноценно жениться, расписавшись перед падре в церкви.
— Я не стала устраивать истерики, — заговорила, тщетно скрывая улыбку, Сильвия. — Так как он больше года до этого момента предлагал мне оные руку и сердце сам. Так что не Стив был тормозом, а я. А тут… — Вздох. — Чтобы спасти НАШ бизнес, пришлось согласиться. — Лучезарная улыбка. — Так я стала аргентинской аристократкой.
— Класс! — Гортензия подняла вверх оба больших пальца. — Я вот тоже так хочу. Но… — Грустный вздох.
— Будет и на твоей улице праздник, дочка, — подбодрил её Стивен. — Мерче, а у тебя как на личном фронте? До нас только слухи долетают. Симпатичный мальчик, из хорошей семьи, росший за пределами дворца и потому знающий жизнь…
— Трахающий в данный момент наследницу венерианского престола. — Теперь тяжело вздохнула Мерседес. — Стив, Сильвия, я сама не могу ни в чём разобраться. Как раз и хотела побыть у вас, подышать воздухом… Вдруг что-то в голову придёт?
Сильвия встала, обошла стол и прижала её голову себе к груди.
— Бедная. Конечно, думай, копайся. Дальше себя всё равно не убежишь, и что-нибудь обязательно придумаешь.
Сильвия называла её дочкой, и таковой считала. Двоюродной, но дочкой.
— Мерче, если у тебя нет матери… — сказала она как-то в детстве, когда Мерседес начала кое-что в жизни понимать и задавать правильные вопросы. — Нет-нет, не возражай, знаю, как ты держишься за мысль о маме, как её любишь, но я не о родстве, а о функциональности. Функционально тебя некому поцеловать перед сном, некому выслушать твои сердечные волнения про симпатичного мальчика в школе, некому подоткнуть тебе одеяло, когда спишь, как и некому будет забрать твою пьяную тушку с выпускного. А эта сука Мария Луиза, которая МОГЛА таковою стать, предпочла направить на тебя штыки, поскольку ты «дочь дуры» и не должна получить столько наследства, сколько и близко не перепадёт её младшим. А раз так, ею для тебя стану я. Добровольно, понимая, что делаю. Иди сюда, обниму тебя…
Вот и сейчас она сидела у бассейна в новом саду и смотрела на солнце, заходящее за Кордильеры. Красиво — горы, пампа, шелест ветра… Настроение не то, что на нуле, но думать ни о чём не хочется. Кому-то хорошо — они встретили друг друга, и вместе, вопреки всему. Стив бы не бросил Сильвию, даже если бы клан тётушки не «поощрил» его. Нашёл бы выход. И она: «Я устала». Не «разлюбила», а «устала», и надо вдуматься, чтобы понять разницу. У неё пока слишком мало опыта чтобы осознать до конца, но, кажется, уже близка к этому.
— Мерче, дочка, могу присесть рядом?
— Конечно, — улыбнулась она подошедшей Сильвии. Та откинула соседний топчан в полулежащее положение, и прилегла, также смотря на краешек солнца, пока ещё выглядывающего из-за хребта. Какое-то время молчали. Да как раз пока диск солнца не скрылся. Наконец, произнесла:
— Рассказывай.
И она рассказала. Всё, как есть. Про то, что поняла, что полюбит, когда только увидела его, очнувшимся в каюте после вступительных испытаний. Стояла голая, как дура, не зная, о чём с ним заговорить. Как пыталась и быть вместе, и не быть. Как плюнула на все препоны после боя в школе, где они отстреливались в фонтане. И как он, наплевав на королевскую семью, пригрозил им, чтобы они не смели выгонять её на Землю, иначе полетит следом.
— А потом он выбрал Изабеллу… — Слёзы потекли из её глаз, и Мерседес поняла, так надо. Это катарсис, слёзы очищения. — Подарил ей колечко-артефакт, на который претендуют, считая своим, две династии…
Она говорила и говорила, и душившие слёзы вдруг кончились, высохли. И тяжесть, наваленная на грудь, не дававшая дышать с момента прилёта на Землю, куда-то исчезла. Она, конечно, где-то там оставалась — такое не может исчезнуть просто так… Но уже можно было дышать, а это прогресс.
— Ты «устала». Ушла. И нашла своё счастье. Я тоже устала, но я… — залепетала она
— Хочешь вернуться, — жёстко констатировала Сильвия.
— Я не уверена, что это правильно, забиваться в норку, — покачала она головой. — Но возвращаться…
— Попыталась удариться во все тяжкие, но не помогло? — понимающий покровительственный взгляд.
— Да. Но там… ОНИ. — Последнее слово произнесла с презрением.
— Знаешь, я ведь не девочка-припевочка, — произнесла Сильвия. — Я жива только потому, что держу язык за зубами, но на самом деле очень много чего интересного ЗНАЮ. — Её улыбка стала осторожной и загадочной, а выражение лица задумчивым. — Такое, что знать простым смертным, даже провинциальным аристократам, не положено.
Помолчали. Сильвия сощурилась, рассматривая погружающиеся в полутьму горы, подбирая слова.
— Мужчины они… Кобели, дочка. Они на самом деле все разные, но среди «разных» встречаются типажи, которые не пропустят ни одну сучку. И даже будучи женатыми, зная, что за связь на стороне «прилетит», заводят эти связи. И даже растят на этой «стороне» детей, полностью содержат, обеспечивают будущее. Много таких примеров знаю, минимум три из окружения Себастьяна, самые близкие люди. Я не о разовом перепихоне со служанками или контрактницами при заключении сделки, оргиях на переговорах с партнёрами, я именно про тех, у кого чувства, кто именно содержит любовниц, статус которых сильно повыше.
— Детей, которых он признаёт, этот мужчина, — кивнула Мерседес.
— Да. А мужчины редко признают детей от шлюх. Так скажи, чем отличается от них твой любвеобильный Хуан?
Она не знала, что на это ответить.
— Это гормоны. Гормональный фон. А ещё… Какое-то внутреннее устройство организма, что ли. Им это нужно, им скучно с одной, пусть даже безумно эту одну любят. И ты своему мальчику не безразлична, кого бы он сейчас ни трахал.
На такое осталось лишь вздохнуть и перевести на насущный пример:
— Ты тогда устала. И, я, кажется тоже…
— Нет! — уверенно отрезала Сильвия. — Не сравнивай. Ты была рядом с ним центровой, на острие. Твой мужчина был идейным вдохновителем, но реализовывала идеи, нарабатывая собственный авторитет и репутацию, ты. И именно тебя назвали в итоге главной в этой вашей «Цитадели», не делай такие глаза, то, что я на Земле в пампасах не значит, что у нас нет связи с Большим Миром и не доходят слухи и сплетни с Венеры. И эти слухи говорят, что твой мужчина… Скажем так, несколько обиделся за это на тебя. Что ты «отжала» его детище. Только слухи, может это не так, но люди, вот, говорят.
