А вот и поместье Паолли. Выгнав энергию в скачке, заезжали на территорию шагом. Она и Гор с Сильвией и невозмутимым охранником в белом в головной группе, страхующие компадритос — чуть сзади. А вот тут уже охрана была серьёзной — блокпост перед въездом, брустверы из мешков с песком с двумя автоматическими турелями слева и справа от ворот, и поднимающиеся чуть вдали, ближе к центру территории поместья, антенны радаров, как и зенитный автомат позади блокпоста, тоже за примитивным, но достаточно эффективным бруствером. Раньше, до её бегства на Венеру, тут, конечно, была охрана. Но чтобы ТАК…
— Готовитесь к войне? — кивнула она на зенитную установку и турели Сильвии.
— А что делать? — посуровела та.
— Приходилось уже использовать?
Мать Гортензии нахмурилась.
— Пока слава богу нет. — Грустная усмешка. — Поставили для того, чтобы не пришлось. Вон, парней наняли много, а мы не настолько богаты, чтобы позволить себе содержать целую армию. Но лучше так.
— Компадрес? — хмыкнула Гортензия. — Опять что-то требуют и угрожают?
— И да, и нет, — покачала Сильвия головой. — Недавно в этих краях промышляла банда из Сан-Рафаэля. Попыталась тиранить местных. Те им объяснили неправоту. Как мне сказали, кто-то в Буэнос-Айресе парням намекнул, что им ничего не будет, если они похулиганят ЗДЕСЬ, — выделила сеньора Паолли это слово и обвела рукой вокруг. — И правда, «крыша» серьёзная — ни одно обращение, ни одна жалоба на них, ни к чему не привели.
Мерседес улыбнулась. Какая знакомая для задворок Империи картина — выживание местных — дело рук самих местных. Как ей, маленькой имперской принцессе, говорили на уроках: «Для того, чтобы триста миллионов квалифицированных работников могли производить нужный Империи стратегический товар, обеспечивая её безопасность, они должны иметь в достатке железо, титан, цинк, молибден, германий, галлий и ниобий. А для чтобы у них эти вещества были в достатке, остальные три с лишним миллиарда должны 'сосать лапу». В оригинале намекалось, что не совсем лапу. И жить в фавелах и иных трущобах, борясь каждый день за выживание. Без галлия, германия, ниобия, цинка и вольфрама. То есть в средневековье. И если в фавелах самая популярная форма организации — это банды, «крышующие» районы, то тут, в сельской местности в пампасах Аргентины, местные в основном организуются в коммуны, поддерживая друг друга, в том числе с оружием в руках. Да, пушки Гаусса и автоматические турели может позволить себе иметь только аристократия. Или такие, как Сильвия — лица к ней приравненные. Но у местных хватает огнестрела самого широкого пошиба, спектра применения и самой разнообразной номенклатуры, который всё компенсирует. Тутошние умельцы могут выточить и слепить из говна и палок что угодно, благо, печатные принтеры есть у каждого уважающего себя сельхозпроизводителя, а имперская полиция не заглядывает в эти места десятилетиями. Организовавшиеся местные величают себя «компадрес», «друзья-товарищи», и реально стоят друг за друга. Когда сюда прибыла Сильвия, получив землю из рук самого императора, отнеслись к пришелице насторожено, даже были эксцессы провоцирования её на какие-либо негативные действия. Но рассосалось, ссыльную бывшую любовницу императора, показавшую, что она не задирает перед местными нос, приняли. После чего она сблизилась с одним из компадрес по имени Стивен Паолли, местным пусть мелким, но аристократом, имеющим собственную адвокатскую контору в Сан-Рафаэле и небольшую банду головорезов, чтобы та (вместе с хозяйством в Сантисима Тринидад и других поселениях где есть бизнес сеньора) не пошла по миру. Два года ухаживаний, и у Гортензии официально появился отчим, а личное поместье Сильвии, по закону не облагающееся налогом и не подлежащее досмотру, кроме как при подозрении в очень серьёзных преступлениях, превратилось в семейную и очень неприступную крепость, охраняющуюся работающими на сеньора вольнолюбивыми местными бойцами, называемыми «компадритос», «младшие друзья-товарищи». Так что пришлым тут ничего не светило — местные слишком хорошо организованы. Да и если бы это была серьёзная попытка… Нет, Мерседес была уверена, что тётушка просто намекнула бывшей сопернице, чтобы та не расслаблялась, не более. Женская месть она такая.
— Не надо, сеньорита. Я сам. Мне за это платят, — забрал у неё поводья мальчик-конюх лет восемнадцати, когда она завела лошадку в конюшню, намереваясь самостоятельно её расседлать. — Я всё сделаю, чика! — Ослепительная, но щербатая улыбка с намёком на «а вдруг обломится», но без вульгарного заигрывания. Боится, накрутил Стивен слуг — это хорошо. Любовные приключения сейчас последнее, что её интересует. Зубы… Местные любят подраться. Их предки ювелирно орудовали ножами, но современные гаучос, хоть и имеют дикий нрав, но совсем не похожи на далёких предшественников. Да в общем и не нужно так жестить, как в эпоху освоения — у каждого здесь есть родня, и за убийство родственника начнётся кровавая вендетта, пострадают многие уважаемые люди. Так что почти все разборки местных это драки, зубы, максимум — показушная поножовщина «до крови». Но может оно и к лучшему?
Несмотря на то, что её так хорошо здесь принимали, Мерседес никогда даже в мыслях не называла это место домом. Хотя у неё тут своя комната, личные вещи. Игрушки, вон, остались — а кто их будет выбрасывать? Кто посмеет? Куклы… В которые они играли с Гор и другими местными детьми, не ощущая по малолетству статусной с ними разницы. А вот большой плюшевый ягуар, с которым любила спать, когда бывала здесь. Но она куда ни шло, однако, что странно, Гортензия тоже не называла домом Сантисиму Тринидад! «Дом мамы». Хотя с отчимом они поладили, и вон, как радуется, играя с маленьким четырёхлетним Педро Паолли, своим сводным братом. Который вцепился в сестру и вознамерился никуда не отпускать, хихикал и творил детские шалости. Слёзы умиления текли из глаз Мерседес, но и у Гор сердце растаяло, она забыла обо всём на свете. Её, Мерседес, ребёнок побаивался, и это закономерно — большая, сильная, совершенно незнакомая сеньорита — нормальная реакция для ребёнка. Но они поладят… Если успеют, конечно. Ибо её дорога вела к какой-то звезде, и она не понимала, к какой, насколько счастливой и насколько быстро придётся туда двигаться.
По словам Сильвии, Стивен обещался быть к вечеру: «Он занятой человек, девочки, дела, вы должны простить», обедали вчетвером, после чего она на правах хозяйки провела для неё экскурсию по поместью, в котором «много чего изменилось». «Много чего» это сад, где и правда уютно. Тенёк, соломенные топчаны, бассейн — хорошо! Всё остальное, включая конюшню, она знала.
День прошёл незаметно — вроде ничего и не делала, а и времени свободного не оставалось, и даже присесть некогда. Бывает. За ужином присматривалась к вернувшемуся Стивену, суровому местному мужику, гаучо, как они себя тут все называют. Когда-то гаучос пасли скот и были вооружены ножами, которыми искусно владели, сейчас гаучос имеют сельхозпредприятия в пампасах, уровень быта и достаток не хуже чем средний рабочий на Венере (для Земли это роскошь, перенаселена настолько, что подобный уровень удобств далеко не у всех), лошади — только у местных аристо для развлечения… Но дух, менталитет по-прежнему заставляет их быть суровыми бойцами, а главное, безбашенными, то бишь больными на всю голову, что даже полиция и СИБ их не трогают.
— Мерче, дочка, могу чем-то помочь? — оскалился Стивен, это у него улыбка такая. Ну, бандитское прошлое у человека, для здешних мест это нормально. В голосе искренность — теплота, желание и правда подсказать, направить, оградить и уберечь.
— Смотрю на тебя и думаю. Как ты решился «подъезжать» к той, кто был любовницей самого императора? — честно спросила она что думает.
— Император всего лишь человек, — пожал плечами Стивен, вымакивая кукурузной лепёшкой соус с тарелки. — И его любовница — тоже человек. А ещё, знаешь, ты молода, тебе о таком рано задумываться, но люди часто по молодости и неопытности сходятся с теми, с кем впоследствии не могут найти общий язык. И расходятся. В том числе оставляя после себя детей — плод их союза. Так бывает, это нормально. Два таких разбитых сердца с опытом и детьми за плечами могут сойтись, и быть счастливыми. Он был с кем-то, она была под кем-то — это не важно. Важно, что они нашли общий язык и поддержат друг друга в горе и радости. Понимаешь?
