Капот машины врезается в большое дерево, задняя часть взлетает в воздух.

Голова резко летит вперед, ударяясь о руль, а затем назад, когда машина снова опускается на землю.

Я бьюсь лбом о стекло, и мое тело кричит от боли. Из двигателя доносятся пыхтящие звуки, но мое сбитое с толку сознание не воспринимает опасности ситуации.

Я смотрю на большое дерево перед собой через полуприкрытые веки, не обращая внимания на теплую струйку, стекающую по лицу.

Сейчас ничего не имеет значения — ни люди, от которых я бегу, ни опасность взрыва двигателя. Я слишком устала, чтобы заботиться об этом.

За все разы, что мы бывали здесь, мы никогда не встречали ни одной живой души. Возможно, я смогу закрыть глаза на миг, и когда проснусь, пойду искать помощь. Или, возможно, кто-то к тому времени найдет меня.

Этот план кажется хорошим в моих мыслях, и позволяю своим векам закрыться.

Чувствую головокружение, а тошнота подступает все сильнее.

С закрытыми глазами становится хуже, но это только на мгновение. Я почувствую себя лучше, когда проснусь.

Меня резко откидывает назад, когда пуля вылетает из ствола, пронзая худощавое тело насквозь. Кровь начинает сочиться из зияющей раны на плече, и его тело падает на землю. Обхватив свою рану, он сворачивается в позе эмбриона, раскачиваясь назад и вперед на холодном бетонном полу.

— Ублюдок, — шипит он сквозь стиснутые зубы.

— Взаимно, — отвечаю я.

Этот мерзавец слишком долго избегал заслуженного наказания. Они думали, что смогут уйти безнаказанными после всех этих лет.

— Что посеешь, то и пожнешь.

Звук моих ботинок с металлическими носками эхом разносится с каждым шагом, когда приближаюсь к нему. Согнув колени, я опускаюсь, чтобы быть с ним на одном уровне. Цвет исчез с его лица, оставив призрачно-бледным и дрожащим передо мной.

Дьявольская улыбка медленно растягивается на моих губах, когда я протягиваю руку и медленно засовываю палец в рану.

Леденящие кровь крики срываются с бледных губ, вибрируя проносятся через мою руку. Его страдания только сильнее заводят меня, заставляя желать большего.

Я вынимаю палец, и он облегченно вздыхает, но облегчение быстро превращается в панический вздох, когда вдавливаю в рану все свои пальцы, растягивая кожу вокруг них.

Он пытается отстраниться от меня, но я быстрее. Крепко ухватившись за его затылок, заставляю наклониться вперед.

— Тебя предупреждали. И все же… Ты не прислушался.

— Я всего лишь делал то, что мне приказали! — его сбивчивое предложение явно не достигло той цели, на которую он рассчитывал, и я закатываю глаза в ответ.

— Забавно, все так говорят. Никто не хочет брать на себя вину.

Я пожимаю плечами, устав от однообразных оправданий, к которым давно привык.

Подойдя к нему сзади, обхватываю туловище рукой, удерживая на месте, несмотря на его попытки вырваться.

Свободной рукой достаю нож из-за пояса и, любуюсь чистым серебряным лезвием, которое отполировал два часа назад. Утомительная задача стоила затраченного времени, благодаря ей малиновый цвет еще больше выделяется.

Одним быстрым движением провожу им по тонкой коже, покрывающей его горло. Кровь вырывается из разреза, заливая все вокруг.

Крики заглушаются бульканьем крови, скапливающейся в горле. Оттенок синего покрывает его тонкие губы, кровь циркулирует все медленнее с каждым тяжелым вдохом.

Мое сердце колотится в груди так быстро, что я слышу его у себя в ушах. Острые ощущения возбуждают, жажда крови — это то, чего я хочу.

Это моя жизненная сила.

Через мгновение его грудь замирает, единственное движение безжизненного тела — это продолжающая течь кровь из горла.

Волнение быстро улетучивается, когда осознаю, что пора приступать к уборке.

Я достаю брезент из кучи у двери и начинаю заворачивать его холодное тело.

Скрестив руки на груди, закрепляю брезент и с легкостью перекидываю его через плечо.

Тело идеально помещается в багажник, а может, это потому, что я потратил первый час, пытая его, ломая каждую кость в теле, так что он складывается пополам так же легко, как складной стул.

С грохотом закрывая дверь, облегченно вздыхаю. Рад, что могу вычеркнуть еще одно имя из своего списка, так как снег уже густо лежит на холме. Прогнозируют сильную бурю, и я понимаю, что застряну здесь надолго, пока она не пройдет.

Поездка от склада до моей хижины проходит медленно. На улице ни одной машины, все укрываются в ожидании надвигающегося снегопада, но из-за непогоды практически ничего не видно дальше собственного носа.

Припарковав машину у своего сарая, я ставлю ее на ручник, готовый избавиться от ублюдка, который уже начинает вонять.

Открываю двери амбара и включаю свет, мгновенно освещая гору тел, покрывающих большую часть пола.

Каждое тело лежит неподвижно, переплетаясь с другими. Трупное окоченение окончательно завершилось.

Кровавые следы покрывают бетонный пол, когда я прохожу через большой деревянный сарай, занимая себя работой. Запах крови заставляет меня глубоко вдыхать, утопая в густом аромате, которого мне так давно не хватало. С усилением бури мои шансы на охоту стремительно уменьшаются. Как же я хотел поохотиться.

Мои руки сжимаются на черной рукоятке серебряного клинка, скучая по ощущению, когда сталь с легкостью пронзает органы. Это зависимость, от которой я никогда не захочу избавиться. Наркотик, который мне нужен, я жажду его, единственное, что помогает пережить темные дни.

Единственный плюс грядущей бури — это подготовка. Каждая деталь должна быть продумана, ничто не может пойти не так.

Когда их люди разбежались по разным штатам, мы разделились, надеясь покончить с ними всеми поодиночке. Босс не знал, что, начав драку с моим отцом, он навлечет на себя гнев его сыновей.

Не так уж много его людей затаились в этом городе, но мне удалось выследить их и пролить кровь, как они пролили нашу. Когда эта буря утихнет, я наконец-то снесу головы последним оставшимся людям в Нью-Йорке, но это должно быть медленно, мучительно, как с моей матерью.

Ветер завывает среди деревьев, ветви скрипят, сгибаясь в протесте. Листья хрустят под подошвами, я иду по саду, касаясь пальцами различных цветов, окружающих мою территорию. Я никогда не хотел замыкаться в себе, становиться тем, кем являюсь сегодня. Но, столкнувшись с угрозой, ты должен подняться и сделать то, что нужно. Предательство сажает новое семя глубоко внутри тебя, и только месть остановит его рост.

Я резко оборачиваюсь, когда из темного леса раздается громкий стук. Прижимая руку к пояснице, чувствую нож, покоящийся в ножнах, нетерпеливо ожидая, когда он сможет попробовать кровь несчастного человека. Лишь узкая полоска леса отделяет меня от остального мира, и я использую свое большое владение в своих интересах. Я знаю каждый сантиметр своей территории, изучив ее до мельчайших камешков у основания деревьев.

Звук отдается эхом, глубокий рокот, похожий на отдаленное рычание хищника, когда определяю направление, откуда он донесся. Быстро повернувшись на черных стальных ботинках, я продираюсь сквозь разросшуюся живую изгородь и бегу напрямик через густой лес.

Все замерло, звук испарился в холодном воздухе, и мои чувства обостряются. Остановившись на месте, я внимательно прислушиваюсь к любому признаку, указывающему, где может быть этот человек. Низкий звук, напоминающий урчание, доносится с дороги, когда делаю медленные шаги, осторожно ступая, готовый наброситься, как лев на свою добычу.

Аварийные огни белого Volkswagen Golf мигают ритмично с задней стороны, тогда как передняя часть машины огибает большой дуб.

Вынимая пистолет из передней части штанов, я подхожу к разбитой машине. Как обычно, прокручиваю в голове все возможные сценарии, обдумывая, что это все может быть подстроено.