— Нет. Мы были готовы к этому, и знали, что нужно делать.

— Я не думаю, что смогла бы стать убийцей.

— Никто не рождается убийцей. Есть небольшой механизм в мозгу, который медленно, кажется, перенастраивается. Гнев сменяется, превращается во что-то другое, пока твое тело не начинает жаждать крови другого человека.

Ее кулак снова сталкивается с грушей, дыхание становится быстрым и тяжелым. Уперев руки в бедра, она слегка наклоняется, сиськи полностью видны сквозь большой круглый вырез моей белой футболки.

— Из какой научной книги ты это вытащил, профессор?

— Это не наука. Это просто мое мнение. Никто никогда не смотрит на младенца и не думает: — Хм, этот вырастет и устроит массовое убийство. Я думаю, что однажды человек просыпается, и будто бы переключатель щелкнул.

— По-моему, ты просто придурок.

Я бросаюсь к ней, прижимая ее к груди.

— Хочешь назвать меня так еще раз, Кодак?

— Ты… — она едва успевает произнести это сквозь смех. — Ты придурок. С уважением, сэр.

— Дерзкая девчонка, — говорю я, глядя на нее с легким предупреждением.

Закатив глаза, она снова встает в позу, полная решимости нанести идеальный удар.

Я бы мог смотреть на нее весь день.

Звук завывающего ветра эхом разносится по тихому кабинету, рама окна скрипит от силы порывов.

— Otets, я сказал, что буду дома.

Его глубокий голос раздается через динамик моего телефона, когда он продолжает изливать свою мудрость относительно того, как я веду свою жизнь.

— Пока мы разговариваем, я слежу за ними. Как только это будет сделано, я вылечу отсюда первым же рейсом.

Я могу представить, как его рука нервно поглаживает длинную седую бороду, беспокоясь о времени.

Все, чего он хочет на Рождество, — это чтобы его сыновья вернулись домой, и все снова были вместе.

— Планы почти выполнены. Дома находятся на завершающей стадии ремонта, и я нашел себе маленького эльфа на холодные ночи.

— Отец, пожалуйста. Есть вещи, о которых я предпочел бы не знать.

Сердечный смех пронзает мои уши, когда я регулирую громкость в своем телефоне.

— Я перезвоню… они здесь.

— Не проявляй милосердия, сынок.

Сбрасываю вызов, наблюдая за красной точкой на экране, указывающей на местоположение в моем саду.

Адреналин бурлит во мне, заставляя чувствовать, что я парю, когда спускаюсь по лестнице и выхожу за дверь.

Как только открываю ее, меня тут же встречают его крики, от этих болезненных воплей у меня в животе возникает ощущение трепета.

Попался.

Открыв дверь сарая, я ступаю в кровь, заливающую пол, сочащуюся из его ноги.

— Добро пожаловать, — напеваю я.

— Отпусти меня, ублюдок.

Я медленно обхожу, оценивая его состояние.

Большой медвежий капкан облегает нижнюю часть его ноги, разрывая кожу и демонстрируя обнаженные мышцы и кости.

Он держится за колено, раскачиваясь взад-вперед от боли.

— Это только усугубит ситуацию, — предупреждаю я. — Ты открываешь рану еще больше, но, пожалуйста, продолжай. Это облегчит мою работу.

Его брови хмурятся, он смотрит в мою сторону, ярость светится на покрасневшем лице. Голос шипит сквозь стиснутые зубы.

Я достаю нож из-за спины, провожу пальцем по сверкающему лезвию. Прижимая кончик пальца к свежеотточенному лезвию, прокалываю кожу, и на поверхности появляется маленькая капелька крови.

Опускаясь на колени, я упираюсь локтями в коленные чашечки, подперев лицо ладонями, и на моих губах появляется зловещая улыбка.

— Итак, между нами, девочками. Каков был план, а? Чего ты надеялся добиться этим дерзким приключением?

— Твоей головы на колу, — отвечает он почти мгновенно.

— Хм, интересно. Тогда почему послали тебя выполнять грязную работу? У него не хватает смелости сделать это самому?

— Я служу ему, и выполняю все, о чем меня просят.

Делая выпад вперед, позволяю лезвию пронзить его живот, пока он захлебывается криком.

— Это был риторический вопрос, кусок дерьма.

Поворачивая нож в руке, наблюдаю, как цвет уходит с его лица.

— Итак, если бы я был им, где бы я спрятался? Нужно быть близко, но не слишком близко. Скрытно, но также на виду, там, где этого меньше всего ожидают.

Его грудь тяжело вздымается, рот сжат в прямую линию.

Проталкивая нож в бедро, я заставляю его согнуться, и лезвие проникает глубже.

— Это был вопрос. Отвечай.

— Думаю, ты никогда не узнаешь, — отвечает он с ухмылкой.

— Хм, у меня есть свои методы. Я всегда побеждаю.

Подхожу к верстаку с металлической поверхностью и начинаю копаться в беспорядочно разбросанных инструментах.

Эники, беники…

— Ты подойдешь, — шепчу я.

Поднимаю отвертку с крестовым наконечником и прижимаю ее к запястью, вращая рукоятку между большим и указательным пальцем. Наконечник тупой, покрытый ржавчиной медного цвета, но он все равно справится с задачей.

Провожу металлическим инструментом по его носу, сильно надавливаю на верхнюю губу и наклоняю голову набок.

— Где он? — спрашиваю я.

Единственный ответ, который получаю, — это быстрое покачивание головой, глаза смотрят куда угодно, только не на меня.

Неправильный ответ, мой друг.

Издав негромкое цоканье, я втыкаю отвертку в его зрачок, когда он быстро закрывает веко над металлом.

Из меня вырывается злобный смех, я упиваюсь криками, наблюдая, как кровь сочится из проткнутого глаза.

Кажется, что его тело охвачено огнем, и во мне разгорается трепет. Капли пота выступают у него на лбу, медленно стекая по переносице.

Склонив голову набок, замечаю, что в уголках его рта собирается кровь.

Схватив за подбородок, я сжимаю его щеки, заставляя приоткрыть рот.

— Черт возьми! — ругаюсь я.

Испуганная маленькая сучка откусила себе язык.

— Ну, теперь ты для меня бесполезен.

Вынимая отвертку из глаза, я вонзаю ее ему прямо в сердце. Нет смысла тянуть с этим дальше, когда он буквально не может сказать мне то, что мне нужно.

Я выпрямляюсь, вытирая кровь с рук о грубую ткань штанов.

Свет в ванной все еще горит, сообщая мне, что Амелия до сих пор там. Я благодарен судьбе, что ей не пришлось быть свидетельницей всего этого, каким бы недолгим это ни было. Ей не обязательно знать, на что я готов пойти ради ответов, особенно теперь, когда она вовлечена.

Она стала моим приоритетом номер один. Ее безопасность — единственное, о чем я думаю. Эти ублюдки залягут на глубине шести футов, прежде чем позволю им тронуть хоть волосок на ее хорошенькой головке.

Я защищу тебя, малышка.

— Эй, я прочитала все книги, которые смогла найти, и теперь мне скучно. Нужно что-нибудь сделать?

Алексей оборачивается через плечо, сидя за своим рабочим столом, с улыбкой.

— Выдвини вон тот стул, — говорит он, указывая на соседний стол. — Видишь эту красную точку? Она с утра бегает по экрану как сумасшедшая. Можешь присмотреть за ней, пока я сделаю пару звонков? Если она выйдет за пределы этого черного круга, крикни.

Не мой тип развлечений, но почему бы и нет. Мне нравится мысль о том, чтобы работать с ним, даже если его работа… немного необычная.

Маленькая красная точка мечется по экрану, а я внимательно слежу за каждым ее движением.

Голос Алексея доносится из холла, где я слышу, как он расхаживает по этажу.

— Нет. Все оказалось не так просто, как ты думаешь, ты ведь это уже знаешь. Меня здесь просто завалило снегом. Еды хватит на неделю, так что погода должна скоро успокоиться, иначе я помру с голоду и присоединюсь к куче бесполезных тел снаружи.

Я тихо смеюсь и сразу чувствую его руку на своем плече.

— Да нет здесь никого. Это телевизор, здесь скучно, ты же понимаешь.