Она продолжает непрерывно тереть свои руки, нервозность излучается из ее дрожащего тела.

Поворачиваясь обратно, я замечаю приоткрытую дверь в конце коридора и чувствую сквозняк, который дует по лестнице.

— Черт.

Перепрыгивая через две ступеньки за раз, я смотрю на сломанный засов, лежащий на полу у двери. Следы на середине указывают на то, что они были готовы; его срезали электрической пилой. Я провожу пальцами по чистому разрезу на металле, и кровь быстрее начинает бежать по венам.

Я врываюсь в свой кабинет, тяжелая дверь с грохотом ударяется о старую каменную стену, и вижу, что все разбросано по полу.

Стопки бумаг порваны пополам, разбитое стекло и остатки моего напитка впитываются в половицы.

Металлический шкаф открыт, каждый сантиметр полок пуст. Они даже не оставили пустую коробку из-под патронов, эти мерзкие сукины дети.

Уведомление раздается с компьютера, и экран загорается. То, что раньше выглядело как загроможденная домашняя страница, теперь стало пустым.

Мои ноги громко топают по полу, когда я подхожу к компьютеру, просматриваю жесткий диск, и, как ни странно, его тоже выпотрошили.

Рычание вырывается из моей груди, смахиваю все со стола. Все разлетается и врезается в стену у окна.

Я тяжело дышу, в холодном воздухе видны клубы пара, поднимающиеся передо мной, когда наклоняюсь через стол и опускаю голову. Мои ладони покалывает, я сжимаю кулаки, и гнев быстро разгорается внутри меня.

Крик заставляет меня резко выпрямиться, боль сжимает мою грудь, и я бегу обратно к входной двери.

Место, где она стояла не более пяти минут назад, теперь пусто, единственный признак того, что она была там, — небольшая лужица крови, стекающая с деревянной входной двери.

— Черт!

Собираю все оружие, спрятанное внизу, позволяя боли и гневу вести меня по дому.

Мне нужен воздух, моя грудь будто под весом всего мира.

Тело становится вялым, и я падаю на колени с глухим стуком. Приложив руку к груди, я делаю глубокие вдохи, но все равно не могу отдышаться.

Я не чувствовал ничего подобного с тех пор, как узнал о смерти своей матери. Все чувства обрушиваются на меня одновременно, чувства потери, боли и горя. Тогда я был бесполезен, но не сейчас.

Собрав все силы, что у меня есть, неуверенно поднимаюсь на ноги, набираясь как можно больше решимости. Готов раз и навсегда прикончить этих ублюдков.

И, черт возьми, я надеюсь, что они сгорят в аду.

Очередная сильная пощечина, боль распространяется по челюсти, и я падаю на колени с тихим всхлипом. Опускаю голову, отказываясь дать им увидеть слезы, которые вот-вот польются.

— Просто скажи мне, где они все! — раздается громкий голос.

— Я… Я не знаю, о ком вы говорите, — заикаюсь я.

— Бесполезная чертова женщина!

Его крики потрясают меня до глубины души, оставляя пустоту в животе. Закрываю глаза, всплывают старые воспоминания, от которых я так долго пыталась избавиться.

Единственный мужчина, который когда-либо поднимал на меня руку, был мой приемный отец. Но его любимым аксессуаром был ремень. Я до сих пор слышу его голос, говорящий мне, как он любит звук кожи, когда она бьет по моему красивому телу.

Меня охватывает дрожь, тошнота бурлит в животе, как начало цунами. Я прикладываю все усилия, чтобы удержать содержимое своего желудка внутри.

Желчь оседает в горле, и я глотаю снова и снова, чтобы она не вырвалась наружу.

— Ты немного позеленела, красавица. Что случилось? — говорит он самым самодовольным голосом.

Я не доставляю ему удовольствия узнать, что чувствую, вместо этого сверлю его взглядом и плюю на его ботинки.

— С меня хватит тебя и твоего гребаного отношения.

Поднимая меня на ноги, он крепко хватает меня за запястья и начинает тащить мое изможденное тело по холодной земле.

Я чувствую каждый камень, обломки деревьев и стекла, вонзающиеся в меня, пока стараюсь сопротивляться, чтобы остановить его.

Я быстро поняла, что борьба ни к чему не приводит, кроме как к очередному удару его руки.

Осколок стекла вонзается в мое бедро, и я издаю душераздирающий крик, боль пронизывает меня, не похожая ни на что из того, что я когда-либо чувствовала. Я все еще чувствую, как он застрял в моей ноге, пока он тащит меня к двери в конце этого места.

— Заткнись.

По ноге разливается тепло, кровь сочится, оставляя за собой дорожку.

Я хочу сдаться. Просто позволить тому, что меня ждет, исполниться.

Я продолжаю говорить себе, что, если не скажу им, где Алексей, он будет в безопасности, вырвется из рук дьявола. И все же, есть небольшое неприятное чувство, что, что бы они со мной ни сделали, для него это будет в сто раз хуже. И это меня совсем не устраивает.

Дверь с грохотом закрывается за мной, и я вздрагиваю, наблюдая, как его тень приближается ко мне.

Она медленная и зловещая, как из фильма ужасов.

— Все это может закончиться, если ты просто скажешь мне, что я хочу знать.

— Гори в аду, ублюдок.

Его рука крепко обхватывает мою шею сзади, сжимая так сильно, что я уже чувствую, как образуются синяки.

Он заставляет меня поднять голову, смотрит мне прямо в глаза. Его взгляд почти черный в этом слабом свете, а желтые зубы блестят, как у дикого животного.

— Для меня это не имеет значения, принцесса. Он все равно придет за тобой, он одержим тобой. Сам идет прямо в мою ловушку. Черт возьми, с таким же успехом он мог бы покончить с собой прямо сейчас, избавить меня от хлопот.

Я не уверена, намеренно это или нет, но его хватка становится все сильнее, и мне тяжело вдохнуть. Перед глазами мерцают звезды, тьма размывает зрение. Я не могу сдаться.

Я не могу позволить ему умереть.

Отодвигая боль в бедре на второй план, отклоняюсь назад и поднимаю ноги, сильно пинаю его, пока мои ботинки не соприкасаются с его яйцами.

Незнакомый мужчина с глухим стуком падает на колени, обхватив руками ноющие яйца. Его крики не приносят того удовлетворения, на которое я надеялась, но мне все равно.

С дрожащими ногами я позволяю адреналину управлять мной. Я сосредотачиваюсь только на двери и пытаюсь удержаться на ногах, переходя на бег, чтобы обойти его.

— Я так не думаю, — рычит он.

Его руки обхватывают мою талию и начинают тянуть назад, пока я упираюсь пятками в пол.

Одной рукой он поднимает меня с пола, будто я ничего не вешу, и бросает в сторону старого деревянного стола.

Мое плечо издает громкий треск, когда тело соприкасается со столом, сустав вылетает.

Слезы текут, я даже не пытаюсь их остановить.

Я лежу на столе, ощущая каждую унцию боли в своем теле. Адреналин иссяк, за ним уходит и моя энергия.

Шепотом я прошу ангела смерти прийти и забрать меня сейчас. Прекратить эти мучения. Я молюсь любому, кто услышит, о помощи. Но ответа нет.

Алексей шутит, что у меня суицидальные наклонности, но в этот момент я действительно думаю, что это так.

Я никогда раньше не хотела умереть, это странное, чуждое чувство, но как бы странно оно ни было, я больше не хочу здесь быть.

— Чертова сука! Теперь ты должна все исправить.

Обветшалый кусок веревки обвивает мои запястья, но у меня больше нет сил сопротивляться. Я устала.

Когда веревка закреплена на моих руках, он завязывает концы вокруг изогнутой ручки ящика стола, удерживая меня на месте.

Только сейчас замечаю, что перестала плакать. Чувствую только онемение, пронизывающее мои вены. Моя щека прижата к холодной поверхности стола, я смотрю на пустую стену передо собой.

Как быстро я умру, если начну бить головой об стол снова и снова?

Десять попыток, может быть?

Мой мозг едва улавливает звук его расстегивающейся молнии, разрывающей тишину комнаты, когда он начинает мочиться у моих ног. Его теплая жидкость впитывается в мои белые ботинки и носки.