Но теперь позвольте на некоторое время вернуть вас обратно к тому моменту, когда человек впервые сделал попытку, так сказать, найти спасение в космосе.

Это происходило на плодородной месопотамской равнине: человек, пренебрегая волей Создателя, пытался подняться повыше к небу и укрыться от любого грядущего Божьего суда. С этой целью он построил кирпичную башню. Вот как об этом сказано в Библии: «И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес; и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли» (Быт. 11:4).

Именно тогда Господь Бог простер Свою руку и, «смешав языки», навсегда рассеял народы «до краев земли». Происшедшее смешение оставило долгий след в названии первой космической авантюры людей — Вавилонская башня. Ведь «Бабел» или «Вавилон» как после этого стал называться этот город, означает «смешение». Грех, противление Богу, неповиновение Его законам всегда заканчивались бесславно — смешением и борьбой противоречий.

Не может ли быть так, что та далекая первая попытка — подняться к небесам — содержит в себе предупреждение нашим современникам?

Хочу спросить вас: «Допустит ли Бог, чтобы неугомонный, грешный человек вторгся на небеса? Позволит ли Он человеку с его пороками — ненавистью и жадностью, с его гордостью и похотями добраться до других населенных миров? План Божий состоит в том, чтобы изолировать грех, пока он не будет истреблен окончательно, и не допустить его распространения. Простая стерилизация ракет перед запуском не решает этой проблемы!

Вспомните Вавилонскую башню. Спустя столетия после ее разрушения, неподалеку от того же места, где люди собирались строить башню высотою, до небес,— молодой и беспечный второй правитель Вавилона по имени Валтасар сидел на троне в то время, как его отец Набонид отправился в завоеванные страны. Валтасар созвал 1000 своих вельмож. Бросая вызов Богу небес, они из священных сосудов, принесенных из Иерусалимского храма, пили вино. Но в самый разгар веселья Бог рукою ангела вывел на стене пылающие письмена, так что каждое пьяное око могло видеть их,— слова, означавшие конец Божьего долготерпения: «мене, мене, текел упарсин», главный смысл которых в следующем: «Ты взвешен на весах и найден очень легким!»

А сегодня мы с вами являемся свидетелями последних устремлений человека в космос. Не то же ли нам пишут по небу эти спутники? Как обратный счет времени перед ядерным взрывом, так и их сигналы отсчитывают часы, предназначенные для народов и отдельных личностей, чаша преступлений которых почти наполнилась. Многие сознательные ученые считают, что, прислушавшись, мы услышим не тихое «бип-бип-бип», но «мене, мене, текел упарсин», то есть «ты взвешен на весах и найден очень лёгким!»

О чем это говорит нам? Бог приготовил путь спасения. Вы можете им воспользоваться. Выбор за вами, Скажет ли Он вам: «Ты найден очень легким?» Или по вашей просьбе Он скажет: «Прощаются тебе грехи твои?»

Прощаются… Может ли быть другое решение? Будут прощенные неподвластные смерти люди! Они силой Божьей будут подняты сквозь стратосферу, сквозь ионосферу, сквозь пустоту космоса и бережно поставлены перед вратами города вечного Царя!

Это Божий план переселения с земли! Божественный путь к звездам! Наконец-то ДОМА!

История жизни, которую я знал лучше всех, началась в Пайкс-Пик, в живописном Колорадо. Я родился и провел детство в доме служителя. Это, как я понял потом, было и преимуществом и опасностью. Преимуществом потому, что нельзя представить себе среды более, счастливой и благоприятной, чем та, в которой я находился; Опасностью же потому, что я, как оказалось, не понимал всей надежности и защищенности такой среды.

Жизнь моя, исполненная ребячьих мечтаний, в атмосфере тесного общения с. родными, как это бывает в нормальной семье из шести человек, протекала счастливо, безмятежно.

Если бы можно было открыть все главы книги тех ранних лет и представить вашему взору, чтобы вы познакомились с тем влиянием, которое оказывает такая среда, вы были бы восхищены одним и удивлены или даже потрясены другим. Струны вашего сердца временами отзывались бы сочувствием или радостью, по мере того, как перед вами разворачивались бы события и переживания тех дней.

Достаточно сказать, что в раннем детстве вопреки распространенному убеждению, будто пребывание в доме служителя церкви подобно заключению в монастыре, в нашем доме текла вполне реальная, интересная жизнь. Ибо мой отец надо сказать, был не просто проповедником. Он. был настоящим. помощником людям в их бедах. Он был знаком с жизнью всех слоев общества и мудро наставлял меня, делясь всевозможными опытами, чтобы это запечатлелось в моей памяти. Уже тогда я понял, что: проповеди — это ни только результат строгой умственной дисциплины, начитанности и учености, хотя все это важно, но и самой жизни. Поэтому, естественно, мне всегда было трудно решиться избрать дело евангельского служения.

Даже в те юные годы мой неугомонный любознательный ум не оставляла мысль, что когда-нибудь Бог призовет меня к евангельскому служению. Признаться честно, это удивляло меня, и еще в большей мере удивляло тех, кто меня знал.

Но я всячески старался подавить такие мысли. Не считаясь с усилиями родных, несмотря на ту настойчивость, с которой взывал голос Божий к моему юному сердцу, я пытался избавиться от того, что по глупости воспринимал как «ограничения», и обрести то, что ошибочно принимал за «свободу».

Да, когда это требовалось, я подавлял голос совести. И старался понять, что представляет собой жизнь. Я мечтал стать мудрым. И делал все для того, чтобы основательно приготовиться, обеспечить свою будущую жизнь и занять достойное место в деловом мире. Я решил стать инженером-строителем и притом — лучшим! Так я планировал.

Другими словами, я решил избрать трудный путь— уклонился от Божьего призыва и начал составлять свои планы без Его участия.

Но это все дальше и дальше увлекало меня в такой лабиринт противоречий, которого я не предвидел на своем тщательно продуманном пути к успеху. Трудности привели к полному замешательству.

Я пытался жить по своим правилам. Но безуспешно. Я совсем растерялся, но не признавался в этом ни другим, ни тем более самому себе. Однако в течение этого времени меня не оставляла мысль, что я отвергаю именно то, в чем в действительности нуждаюсь.

Бог не оставлял меня, хотя я и хотел, чтоб меня оставили в покое. Слишком любит Он нас, чтобы уступать всем нашим желаниям. Подобно человеку, принявшему чрезмерную дозу снотворного, я нуждался в постоянном движении. «Пока есть удары — есть и Личность». В этом и состояла вся трудность моего положения, Но за всем этим стоял Бог. И поэтому я не находил себе места.

Противоречие между тем, что я считал правильным, и тем, что «все так делают», приводило меня в смятение и порождало противоречивые чувства. Всякое напоминание о той жизни, которая была бременем для меня, каждый человек, с которым были связаны воспоминания о прошлом, выводили меня из равновесия. В душе происходил некий мятеж, так сказать, гражданская война.

Наконец я понял, что дальше так жить нельзя. Это случилось в пятницу вечером. Я сидел на собрании, где как раз говорил мой отец. Вот он стоит, дорогой Божий человек, мягкие седые волосы и благородное лицо—весь воплощение доброты. Он обращался не только ко мне, а ко всему собранию, но каждое его слово словно удар ножа ранило мое сердце. Я встал и, обуреваемый тревогой, вышел и направился под сень деревьев. Никогда не забуду тех роковых минут. Тихим легким вечером я вглядывался сквозь кроны деревьев в небеса, где правит Бог. Вдруг, подняв кулак к небу, я сказал: «Дух Святой, оставь меня! И больше не возвращайся ко мне!»