Вот из-за этих клинков и панов, польские товарищи – а среди них были какие-то партийные и государственные функционеры – возмутились, молча встали и дружно ушли. Потом были какие-то протесты, телефонограммы, комиссии и приказ Командующего группой войск срочно откомандировать меня в Советский Союз. Так я оказался здесь. Товарищ подполковник, старший лейтенант Чирков доклад закончил!

В помещении установилась гнетущая тишина. В другой раз над нелепой ситуацией посмеялись бы и забыли, но тут в воздухе витало такое понятие, как политика. И все молча сидели, ожидая реакции командира, который должен был разрядить обстановку и принять решение.

Командир потянулся к пачке сигарет, несколько раз подносил одну и ту же сигарету ко рту, вкладывал её обратно в пачку, доставал вновь, не решаясь закурить в комнате.

– Как твоя фамилия? Чирков, говоришь? – уточнил Осипов, пряча улыбку в ладонь. – Вот что, Чирков: у нас ты можешь петь любые песни. Дальше ссылать уже некуда! Здесь Дальний Восток. Совещание окончено. Товарищи офицеры, все свободны!

«Забудь вернуться обратно» – так в советские времена расшифровывали аббревиатуру ЗабВО (Забайкальский военный округ). А ещё среди военных пелась песенка:

У многих, служивших в этом далёком краю, остались не очень тёплые воспоминания, в которых чаще всего просматриваются их бытовая неустроенность и суровые климатические условия. Темы зимы и солдатских туалетов – особо болезненные темы.

Две истории, связанные с туалетами и одним из командиров полков, могут наглядно продемонстрировать все тяготы и лишения службы в отдалённых районах. Однажды командира полка «прихватил» желудок. В смысле, внезапно захотелось в туалет, и он зашел в солдатский сортир. Заодно посмотреть, как, в каких условиях отправляют естественные надобности его подчиненные. Всё по Петру Первому: тот ложился специально в «военную гошпиталь», чтобы на себе проверить достаточность норм продовольственного довольствия выздоравливающих воинов. Но наш командир не мог достаточно полно оценить обстановку, так как зашел уже под вечер и в сумерках толком ничего не разглядел. Только он присел на толчок, как выходящий из туалета боец, потрогав на голове командира шапку, снял её и сказал: «Молодой ещё, такие шапки носить!». Снял шапку и спокойно вышел.

От такой наглости командир застыл в неестественной позе. Вспомнил все слова про неуставные взаимоотношения между военнослужащими, но произнести их не решился. Быстро собравшись, он побежал к штабу полка. Перехватил у дежурного по полку шапку и объявил сбор всего личного состава. Долго ходил вдоль строя командир, пытаясь угадать свою шапку, и голос обидевшего его хулигана. Он негодовал, кипел внутренне, но не мог объявить громогласно, что какой-то наглец, наверняка, старослужащий воин позволил его лишить элемента формы одежды. Но все его усилия были напрасными. Шапка пропала с концами. Но командир распорядился, чтобы в туалетах всегда горели лампочки дежурного освещения. Польза от его посещения туалета всё-таки была бесспорной.

По весне этот же командир полка совершал обход территории части в сопровождении командиров подразделений и начальников служб. Так было заведено давно. Чтобы выявить, что оставила воинам зима или воины – себе зимой. А за зиму под снегом накапливалось много мусора, выброшенных нужных и ненужных вещей. Вот такие обходы и выявляли, что подремонтировать, подкрасить, где убрать и навести порядок. Естественный ход вещей, дело рутинное. Каждый из сопровождающих командира уже знал, за что он получит замечание и что предстоит сделать.

– Чья территория? – грозно спрашивает командир полка.

– 3-го мотострелкового батальона, товарищ подполковник! – бойко докладывает командир батальона.

– Что за ледовое побоище у вас тут произошло? Почему ломаная мебель, мусор здесь? В субботу во время парко-хозяйственного дня убрать и вечером мне доложить лично!

– Есть, товарищ подполковник! Разрешите остаться?

– Оставайтесь!

И так процессия совершала обход всей территории части, пока не дошли до злополучного солдатского туалета. А зимние солдатские туалеты – никак не отапливаемые – имеют свойство промерзать и оттаивать. И вот командир видит вокруг туалета лужи разлившихся нечистот. Он зашелся от негодования. Сначала он спрашивает командира подразделения, ответственного за свою закреплённую территорию. А потом командир полка вдруг вспоминает о докторе, начальнике медицинской службы полка. Который должен в первую очередь бороться с антисанитарией. Его обязанности в это время исполнял двухгодичник – щуплый лейтенант, интеллигентного вида, в очках, как и положено быть доктору.

– А где у нас доктор находится?

– Я здесь, товарищ подполковник! – делает шаг вперёд лейтенант.

– Вы куда смотрите, товарищ лейтенант? Это же ваш хлеб! – командир рукой указывает в сторону туалета и разлившихся нечистот.

Лейтенант, выпускник военной кафедры Куйбышевского медицинского института, волею судьбы оказавшийся заброшенным на два года в этот далёкий край, сам с трудом переживающий все неудобства холостяцкой жизни, многое не понимает и не принимает в военной службе. И поэтому иногда высказывает своё мнение, отличное от мнения многих. А, может, его мнение другие и разделяют, но не могут поддержать. Это как в анекдоте, когда начальник спрашивает о своём мнении подчинённых, а юмористы отвечают: «Мнение есть, вот только выслуги лет нет!» Но в этот раз исполняющий обязанности начальника медицинской службы полка превзошел самого себя. Он, подняв подбородок, с достоинством заявил командиру:

– Кушайте его сами, товарищ подполковник! Этот хлеб – не мой.

От такого ответа командир багровеет, ругается матом и широким шагом направляется к штабу, чтобы с начальником штаба оформить приказ о всех безобразиях, вскрытых после таяния снега и обхода территории. А удивлённые и восхищенные офицеры пожимают руку доктору – лейтенанту:

– Ты чего так осмелел, доктор?

– Растерялся от неожиданности…

С середины семидесятых и до конца восьмидесятых годов на юге Африки кипели нешуточные страсти. Здесь шла гражданская война в Анголе, а по соседству, южнее, повстанцы боролись за независимость бывшей Юго-Западной Африки – Намибии. Апофеозом обоих конфликтов стала оборона правительственными войсками Анголы, кубинскими воинами-интернационалистами и военными советниками из СССР посёлка Квито-Кванавале (советские ветераны этой войны используют другую транскрипцию – Куито-Куанавале). С октября 1987-го по июнь 1988 года здесь продолжалось крупнейшее сражение в новейшей истории юга Африки с массированным использованием бронетехники, артиллерии и авиации. В некоторых источниках это сражение называют Африканским Сталинградом. Хотя по масштабам боёв, составу сторон, потерям и боевым результатам ни о каком сравнении речи быть не может. Но всё же это событие коснулось и некоторых наших знакомых.

Подполковник Вилен Ашотович несколько раз останавливался у своего товарища в Москве по дороге в Анголу и обратно. Обычно сидели допоздна на кухне коммунальной квартиры, пили вино и вспоминали дни совместной учебы и разные приключения, которых хватало в прошлой жизни. В первый раз Вилен помог другу с переездом на новое место жительства, в центр города, в ту самую коммуналку. Тогда они пошли в ресторан «Минск», где хозяин накрыл стол в знак благодарности за помощь. Хотя благодарность за помощь была не главным поводом, поводом было ощущение свободы, когда они оказались одни в дыму ресторанного зала. Когда разливались душевные мелодии и женщины манили своей непредсказуемостью.