Здесь уместен экскурс в прошлое.

Следовательно, в 70–80-х годах уже прошлого века советские и, чуть позже, российские офицеры не могли знать о ядерных чемоданчиках (эта информация была строго засекречена), но должны были всегда иметь при себе укомплектованный тревожный чемодан. На всякий случай!

Как говаривал мой старший товарищ по службе Борис Константинович Морозников, мы все – случайные люди. «Потому что мы принадлежим армии, а армия содержится на всякий случай. На случай войны! А произойдёт этот случай или не произойдёт – одному богу известно», – так утверждал убеждённый атеист и философ Морозников.

И тогда вспоминались ему, как казалось, бестолковые построения, строевые смотры с демонстрацией содержимого тревожных чемоданов. И многое чего вспоминалось Борису Константиновичу, но тревожный чемодан – это святое! В разное время и в разных частях требования к содержимому чемодана менялись, но неизменно оставался здравый смысл. В нём должны быть вещи и предметы, необходимые военнослужащему в полевых, далеко не комфортных, условиях: сухой паёк на первые сутки, смена белья, туалетные и бритвенные принадлежности, нож, кружка, миска, ложка. Причём головной убор и бельё закладывались на перспективу: летом – зимнее, зимой – летнее. Некоторые командиры устанавливали дополнительные требования. Могли включить в опись имущества, находящегося в чемодане, хозпакет с нитками, иголками, подворотничками, почтовые конверты с домашним адресом, письменные принадлежности, и даже десять рублей денег. Опять же, на всякий случай!

Толковый офицер при всяких перемещениях по службе вместе с другим багажом тревожный чемодан брал с собой в первую очередь. Чтобы на новом месте службы не было излишней суеты, растерянности и неразберихи. Но были и такие случаи, когда молодые офицеры проявляли излишнюю инициативу и смекалистость. Так, бывший сослуживец Морозникова, лейтенант Володя Закорин, всегда внутренне и, по возможности, открыто возмущался нерациональным планированием рабочего дня офицеров части, для которых этот рабочий день начинался тогда, когда надо всё давно закончить и быть дома.

Так всегда выходит в частях, где вечерами проводятся служебные совещания. На них подводятся итоги за день и определяются задачи следующего дня. Казалось бы, схема действий вполне логичная и со здравым смыслом. Но когда на совещание к командиру батальона уходит командир роты, его подчиненные офицеры и прапорщики томятся в безделье, ожидая ценных указаний. И с приходом командира, с озвучиванием этих указаний начинается новый рабочий – не день – а цикл работ: подготовиться к очередной проверке или приезду начальства; подкрасить крыльцо, подвести «сапожок», освежить внешний вид чего-нибудь; заполнить различные журналы и формуляры или срочно почистить оружие, обслужить технику. Да мало чего можно сделать за ночь! И делали, и ждали, и роптали, и мучились сами и мучили своих подчиненных.

Лейтенант Закорин такую бестолковщину не любил и открыто среди молодых офицеров высказывал своё недовольство. А потом он нашел способ, как можно скрасить часы пустого времяпрепровождения. Закорин в опись имущества тревожного чемодана внёс запись: «Бутылка водки – 1 шт.». И когда намечался вечер долгих ожиданий и авральных работ, он вызывал дневального или посыльного и ставил задачу:

– Дом 2, квартира 11. Адрес знаешь?

– Так точно!

– Следовать по маршруту: часть – городок офицерского состава. Можно через забор. Жене объявить: в части тревога! Принять чемодан и доставить мне лично. Задача понятна?

– Так точно!

– Выполняйте!

Когда проходили все совещания и авралы, офицерам предлагалось накоротке снять стресс, выпив бутылку водки. Потом этот опыт переняли и другие офицеры. Иногда это делалось в период ожидания. Иногда в этом участвовал и командир роты. Закорин, приходя домой, ставил на место чемодан, а молодой жене говорилось: «Отбой тревоге!» и доводилась задача пополнить запасы. Та, переживая, чтобы у мужа не было неприятностей на службе, наутро шла в магазин и покупала нужный товар.

До командования части дошла информация, что младшие офицеры в вечернее время предоставлены сами себе, не торопятся домой и продолжают общаться во внеслужебной обстановке. И даже употребляют спиртные напитки.

И это на службе?

Вскоре командованием были приняты меры организационного порядка. Совещания стали проходить в утренние часы. Проходить более оперативно, накоротке, без лишних отступлений. Словом, стиль управления изменился, а бутылка водки в тревожном чемодане офицеров осталась. Так же, как и в стране: сменились режимы и лидеры, а ядерный чемоданчик остался на месте.

На всякий случай!

Статья 6-я Конституции СССР 1977 года гласила: «Руководящей и направляющей силой советского общества, ядром его политической системы, государственных и общественных организаций является Коммунистическая партия Советского Союза. КПСС существует для народа и служит народу.

Вооруженная марксистско-ленинским учением, Коммунистическая партия определяет генеральную перспективу развития общества, линию внутренней и внешней политики СССР, руководит великой созидательной деятельностью советского народа, придает планомерный научно обоснованный характер его борьбе за победу коммунизма. Все партийные организации действуют в рамках Конституции СССР».

Столько было связано с партией в прошлом: и хорошего, и несуразного. Она мобилизовывала, она контролировала, она поощряла и выдвигала. В общем, во многом являлась регулятором общественных отношений. В парткоме решались вопросы подбора и расстановки руководящих кадров. В партком обращались, когда случались конфликты между руководителями и подчиненными, и просто между рядовыми членами партии. Здесь проходила своего рода фильтрация всех кадровых назначений. В парткоме люди искали справедливость. Сюда шли руководители и рядовые сотрудники, ветераны и молодые. Особое внимание уделялось моральной чистоте коммунистов. И это был плюс, потому что так поддерживалась вся система.

Но партия зачастую бралась решать не свои, не свойственные ей задачи, или вторгалась в сферы межличностных, даже интимных отношений. Не случайно ходил в народе анекдот о том, как женщина обратилась в партком с жалобой на мужа, что он с ней не спит. И когда на парткоме тот признался, что он импотент, ему сказали: «Ты в первую очередь коммунист, а потом импотент!» В партию вступали ради продвижения по службе, ради карьеры. Партийная жизнь была зачастую заорганизована, зарегламентирована. И это являлось минусом.

Вот так от великого до смешного, от единодушного одобрения до капитуляции перед разрушителями страны, от всеобщего энтузиазма до полной апатии мы прошли в партийных рядах десятилетия и не заметили её исчезновения. Лишь в бельевом шкафу или на книжной полке лежит у многих красная книжка партийного билета или учетная карточка, выданная членам при ликвидации КПСС за ненадобностью.

В партийном взыскании, которое накладывалось на коммуниста, наиболее наглядно и драматично проявлялось сочетание плюсов и минусов влияния партии на её рядовых членов. Кого-то оно поднимало со дна, а кого и добивало. Две личные истории, связанные с партийным взысканием и пережитые автором лично, наверняка помогут читателю прочувствовать дух той эпохи и силу партийного влияния.

Назначение на майорскую должность молодого старшего лейтенанта Шлыка в полку восприняли по-разному. Во-первых, неизвестно было, как он служил на прежнем месте. Но раз назначен, значит, заслуги были. И назначение следовало рассматривать как очередную ступень в карьерном росте. Во-вторых, многие знали, что в штабе округа служит генерал с такой фамилией и считали это назначение не случайным. Сам Шлык с первых дней службы показал себя инициативным, грамотным офицером, стремившимся как можно скорее влиться в офицерский коллектив и сплотить подчиненное подразделение.

Что мешало ему это делать скоро и качественно, то это его характер. Был он излишне самоуверенным, невыдержанным и грубым человеком. Нервные крики вместо нормальных команд, оскорбления подчиненных, угрозы расправы над ними стали всё чаще предметом разбирательств со стороны командования полка. Дело дошло до рукоприкладства по отношению к молодому офицеру, которое было разрешено путём взаимных извинений и примирения сторон. Последней каплей, переполнившей терпение командования и партийной организации полка, стало употребление спиртных напитков Шлыком во время полевых занятий.