По словам неизвестного соседа покойного Ивана Петровича Белкина, у его ключницы, глупой и безграмотной старухи, хранилось множество рукописей барина. Часть из них была опубликована А. С. Пушкиным в виде повестей Белкина, а именно: «Выстрел», «Метель», «Гробовщик», «Станционный смотритель» и «Барышня-крестьянка». Но при более позднем обращении к бумагам, небрежно хранившимся у ключницы, была обнаружена ещё одна повесть, подписанная инициалами тверского помещика А. Т. Краткое содержание повести «Псовая охота» сводится к следующему:
В русской глубинке исстари была любима такая барская забава, как псовая охота. И занимались ею и богатые помещики, и баре средней руки. Самые дельные из них, нагрузив объемистые фуры скарбом, провиантом и собаками, прихватив имеющуюся в наличии челядь, степенно отправлялись в отъезжее поле месяца эдак на полтора-два. Иногда с заездом в соседние и более отдаленные губернии, всегда и везде пользуясь традиционным в этой среде радушным приемом.
В лесной массив или иное урочище расторопные помощники набрасывали стаю гончих. Та, подбадриваемая наставниками, натекала на след и с неистовой яростью, ревом, визгом, оглушительным завыванием выгоняла зверя на открытое место. А уж здесь, на укромных опушках, на вершинах оврагов его поджидали притаившиеся до поры верховые со сворами борзых. Вот он – зверь! Мгновение – и борзая, спущенная со сворки, устремляется в погоню. Не бежит – летит, не разбирая дороги и не видя ничего, кроме добычи. Тем временем охотник, лихо скачущий через канавы, плетни, буераки и кусты, всецело поглощен азартом этой травли. Попался заяц – хорошо, лисица-плутовка – ещё лучше, а уж если волк… Прямо с лошади валится подоспевший всадник в стаю борющихся и хрипящих зверей, тотчас выхватывает из ножен кинжал и принимает волка. Закалывает его коротким и верным ударом.
Высшей доблестью и шиком считалось умение сострунить волка – взять его живым, вставить ему в пасть рукоять арапника и связать ноги сыромятным ремнем. Неописуемый восторг и невероятное блаженство – взвалив на всхрапывающего коня серого разбойника с налитыми кровью злобными, вытаращенными глазами, проехать по деревенской улице, запруженной восхищенной ребятней и благодарными крестьянами (уж больно много вреда им наносят эти звери).
Разумеется, такая охота – с размахом, удалью и бесшабашностью – вполне соответствовала известным чертам русского характера. Её развитию способствовали и привольные, не стесняющие фантазию пространства, и повсеместное обилие зверя, и наличие состоятельного дворянского сословия. Расхожее мнение о псовой охоте как забаве лишь для богатеев не вполне соответствует истине. Конечно, «заказывали музыку» владельцы псовых охот, но участвовали в них, помимо состоятельных и знатных хозяев, а также их гостей, и простые мужики: ловчие, доезжачие, выжлятники, борзятники, стремянные, конюхи и прочий отнюдь не голубых кровей люд. Своеобразная красота травли одинаково волновала и богатых, и бедных.
Клички охотничьих собак – ещё одно доказательство любви тогдашнего русского хозяина к четвероногому другу. Каких только прозваний борзых и гончих не существовало: Крылат, Порхай, Стреляй, Лихотка, Награждай, Раскида, Ерза, Обрывай, Бушуй, Громило, Зажигай, Прыгуша, Вопишка – прямо-таки золотые россыпи национальной словесности. Собственно, и сам язык псовой охоты сравнить с чем-либо невозможно, настолько он своеобразен и богат меткими, острыми словечками, оборотами, терминами. Трудно сразу, не задумываясь, назвать ещё одну сферу деятельности русского человека, столь же щедро подарившую так много красивых и неповторимых слов.
То, что псовая охота – явление культурной жизни наших предков, подтверждает и история ещё одного моего соседа, тверского помещика Николая Киреевского. В 24 года он в чине ротмистра вышел в отставку с кавалергардской службы и посвятил всю оставшуюся жизнь охоте, а также устройству собственного имения с огромным парком, каскадами прудов, фонтанами, водопадами, мраморными статуями и множеством затейливых каменных и деревянных беседок.
Слава о его охотничьих подвигах и баснословном даже по русским меркам хлебосольстве гремела по всей России. Частенько визитеры неделями харчились в имении Николая Васильевича, не показываясь ему на глаза, и это нисколько не задевало радушного хозяина, лишь справлявшегося у распорядителя, исправно ли исполняются желания и капризы гостей. Тех же всегда было полным-полно, да ещё каких! Всех знаменитых перечислять не буду.
Поговаривали, что холостяк Киреевский испытывал неприязнь к прекрасному полу и что, дескать, женщинам доступ в имение был закрыт. Но всё было не совсем так. Желающих видеть его сад, его заведенья от двора Киреевского не отваживали. И женщинам дорога в его именья не была заказана. А вот с охотой всё было очень строго. На охоту их не приглашали. И причиной тому была давняя история, произошедшая лет десять назад в Шаблыкино.
Николай Васильевич, просвещенный эстет, художник и литератор, оставив военную службу, поселился в имении и зажил в своё удовольствие. Но человеком он был деятельным и любознательным и начал помещичью жизнь с грандиозного турне по всем центральным и степным губерниям России, побывал в гостях у самых знатных псовых охотников и осмотрел более пятидесяти крупных комплектных охот. Путешествовал, само собой, на лошадях, да еще и с прислугой, и с собаками. И вот во время посещения усадьбы своего соседа князя Куракина Николай Васильевич познакомился с его дочерью – Марией Анатольевной.
Юная Маша сразу понравилась Николаю Васильевичу своим живым характером, любознательностью и мальчишеским задором. Дело в том, что князь Анатолий Михайлович с самого начала семейной жизни мечтал о наследнике. И когда родилась Маша, а вскоре умерла её маман, отец приложил все усилия в деле воспитания дочки, чтобы она росла физически здоровым ребёнком, и чтобы никакие женские хвори в будущем ей были не страшны. Она умела стрелять из ружья, скакать на лошадях, плавать в пруду, играла с крестьянскими детьми в мальчишечьи игры. И отец только радовался её неугомонному нраву.
Николай Васильевич, ещё молодой человек, немного за тридцать, отставной офицер с тонкой душевной организацией, не мог не понравиться Маше. Они находили много общих тем для разговоров, музицировали вечерами, днём скакали по окрестным полям, стреляли перепелов и всё это совместное времяпрепровождение доставляло им обоюдную радость. Они с нетерпением ждали очередной встречи. Тем более, Анатолий Михайлович, видя, как всякий раз загоралась его Машуля и светилась радостью, благосклонно относился к визитам своего молодого соседа. Казалось бы, всё говорило о приближении сватовства и свадьбы. И в разговорах между Машей и Николаем Васильевичем всё чаще стали упоминаться осенние церковные праздники, к которым обычно приурочивают такие торжественные события.
Но осень, помимо свадеб, это ещё и пора псовой охоты. И как тут не отличиться заядлому охотнику, чтобы показать свою удаль и мастерство невесте? К началу сентября зверь набирает вес и нагуливает жиру. В этот период охотники собираются с псарней на зайца, лису и волка. Заодно могут пострелять и пернатых птиц, а то и копытных зверей. Но главный смысл состоял, прежде всего, в гоне волка. Николай Васильевич не мог не пригласить Марию Анатольевну на псовую охоту, будучи уверенным в её расположении к этому занятию. Ему доставляло удовольствие видеть её рядом. Тем более, Маша на псовую охоту отправлялась впервые в жизни.
В то осеннее утро они выехали в поле засветло и достигли вершины холма, когда солнце чуть окрасило верхушки деревьев ближнего леса. Оттуда должны были гнать зверя его расторопные люди – ловчие, доезжачие, выжлятники, борзятники. Всей их ватагой руководил конный псарь Елисей Ефимов. Вдали раздавались крики, визги и стуки гонщиков. Воздух был пропитан ожиданием приближающегося зверя. Вскоре от опушки леса почти одновременно отделились несколько черных и серых точек, в которых можно было угадать бегущих зайцев и крупного матерого волка. Маша нетерпеливо ёрзала в седле и жадно смотрела на Николая Васильевича, угадывая его намерения. Когда была дана команда псарям пустить по следу зверя собак, Мария Анатольевна первая кинулась вскачь за борзыми. Николай Васильевич чуть замешкался с уздой лошади и поскакал, уже догоняя невесту.
