Трофим лично сопроводил его в дом и указал на комнату. Заснул Арсен, едва коснулся щекой подушки. Сон без всяких сновидений был жизненно необходим измотанному Чернову.

***

В восемь утра, едва проснувшись, Арсен потребовал сбор старейшин стаи для обсуждения ситуации. Перекусывал буквально на ходу. Для экстренного совета шустро освободили один из шатров, где было дымно от самодельной печки, но тепло. Дым просачивался из плохо соединённых коленцев трубы, уходящей в отверстие крыши шатра.

Чернов колданул очищающее заклятие, да заодно хитрым заклинанием придал конструкции надёжный вид — коленца трубы с лязгом практически ввинтились друг в друга, закрывая прорехи.

— Силён! — усмехнулся один из старейшин, кряжистый здоровенный мужик с проседью в чёрной бороде. — А мы-то потратились, альфа Арсен, а не из лени трубу поправить не можем.

Чернов примерно представлял на что потратились — пройти через купол и он не смог, провожатого прислали.

— И на сколько же вёрст возвели защитный купол? — задал он вопрос, усаживаясь на одну из подушек, разбросанных на полу.

— Достаточно большой, — подал голос Трофим, занявший место справа от Арсена. — Ставили сразу, потому и смогли выловить семерых сволочей, последний при самой лучшей удаче сквозь купол пройти не мог, где-то прячется, аспид. Зато и мы все сейчас на нуле, ну, почти. Силы вбухали, сколько смогли, три дня ещё продержится. Но надо успеть поймать пришлого за это время. Восстановиться мы не успеваем.

— Что другие стаи?

Кряжистый мужик презрительно усмехнулся, Трофим нахмурился. Высказался тщедушный старичок, самый старый на вид из старейшин.

— Меня Тимофеем Кузьмичом кличут, — представился он для начала. —Ты, альфа, впервые в наших краях, так я тебе скажу. Волчьих стай на ближайших километрах здесь больше нет. Все, что есть, даже одиночки, под рукой Трофима так или иначе. Лисы есть, барсы, медведи, это, само собой. И тоже большие стаи. Вот только дружбы с ними у нас не сложилось, каждый мнит себя лучшим.

— Гонцов мы послали сразу, — хмуро сообщил Трофим. — Но в ответ получили короткое: «Мы подумаем». Как тебе?

— Если они ещё три дня думать будут, — прогудел кряжистый, — то не сдались нам вообще.

Арсен что-то такое подозревал и нехорошо улыбнулся.

— Я сам их позову, — сообщил холодным голосом. — Прибегут.

Во взглядах пятерых старейшин он увидел скепсис и скрытые насмешки. Не верили волки, что ему под силу повлиять на другие стаи. Арсену стало грустно от осознания такого недоверия, поразить их ему совершенно не хотелось. А вот то, что стаи враждуют практически, совершенно ему не нравилось. И ведь были в лагере ребята из этих стай. Но дело объединения за десяток лет не провернёшь.

— Позову, — повторил он спокойно. — Чуть позднее. Лучше скажите, сможет ли кто описать чужака? Видели их близко?

Волки смущено потупились, не рассматривали они аспидов, сразу рвали в клочья, будучи в истинной ипостаси. Арсен это понимал, но надежда ещё теплилась.

— А ты, альфа Трофим, сироту кликни! — вскинулся вдруг кряжистый. — Он любопытный, вроде как раз крутился у караульных той ночью.

Судя по поджатым губам остальных старейшин, к идее кряжистого они отнеслись негативно. Или загадочный сирота им всем чем-то не нравился. Но Трофим кивнул, встал и молча вышел из шатра.

Остальные ждали, Арсен тоже не затевал больше разговоров, пока не вернётся местный альфа. Трое закурили трубки, видать, очищенное от дыма помещение не слишком им нравилось.

Арсен прикрыл глаза, вспоминая Аксану, её васильковые глаза, аккуратный носик, почти треугольный подбородок и лукавую улыбку на нежно-розовых губах. Этот образ словно отпечатался на внутренней стороне век, и никуда не хотел исчезать. Было ли так с супругой, Арсен не помнил. Он давно начал забывать лицо своей волчицы, к своему стыду. Да и не случилось у них какой-то особенной страсти, познакомились, понравились друг другу, вскоре поженились. Сын родился…

К счастью вернулся Трофим, ведя за плечо мальчишку, что заглушило скрежет зубов альфы Арсена. Не мог он спокойно вспоминать сынишку. Запретил ведь себе, а тут опять.

Мальчишка-сирота, худой и какой-то нескладный, боязливо щурился, с явным страхом оглядывая старейшин. Арсену показалось, что ему не больше двенадцати. Одет плохо, в какую-то рвань, ботинки вот-вот развалятся, из правого проглядывают голые грязные пальцы через прореху. Лицо чумазое, волосы торчат во все стороны острыми иглами, словно мыться вовсе не приучен. Дикобраз, а не волчонок!

Трофим поставил его перед Арсеном, ведя за плечо, и отрекомендовал мрачно:

— Это сирота, имени своего не помнит, родители… считает, что погибли. Прибился к стае года три назад, жил до всего этого у старухи Марфы — та не пережила пожара, не захотела покидать дом, безумная женщина. Так что сирота у нас снова осиротел.

Глаза у пацана тёмно-фиолетовые, серьёзные, смотрит на Чернова с интересом и любопытством, того страха, как перед старейшинами, не выказывает.

— Пришлых аспидов сумел рассмотреть? — мягко спросил Арсен. — Хотя бы одного?

Разбитые губы пацана — дрался, что ли, недавно — дёрнулись в жутковатой улыбке.

— Всех восьмерых, — прохрипел пацан.

Старейшины зашумели, но сразу стихли. На лице Трофима, который возвышался за спиной сироты, было написано искреннее изумление.

— Описать сможешь? — Арсен глядел на мальчишку дружелюбно. — Или нарисовать?

Тот мотнул непонятно головой.

— Не умеешь рисовать? — спросил наугад Чернов.

— Не пробовал, — взмахнул мальчишка руками. — Только угольком на стене. Руки… по рукам били. Не стал.

— Кто бил? — спросил Арсен и тут же пожалел о вопросе — пацан вжал голову в плечи и набычился. Не скажет. — Неважно. Кто-нибудь может раздобыть уголёк и бумагу?

— Углей у нас теперь целый воз, — хохотнул кряжистый.

Трофим кого-то крикнул, скоро нужное принесли. Расстелили кусок ватмана прямо на полу, на брошенной под ноги гладкой шкуре.

Сирота опустился на колени с угольком в руках, принялся рисовать штрихи хаотично и с такой быстротой, что глаз за его пальцами не успевал. Но постепенно под его руками вырисовывалась вполне чёткая фигура. Ну что ж, существо выходило отвратное, лишь отдалённо фигура пришельца напоминала человека. Голова бычья, с рогами, только в лице с приплюснутым носом что-то человеческое просматривается. Глазки маленькие, клыки изо рта торчат в два ряда, щетина на всём теле жёсткая, на спине горб, на жутковатых костлявых руках длинные когти, на мощных ногах, тоже покрытых шерстью, раздвоенные копыта вместо стопы и пальцев.

Старейшины и Трофим придвинулись ближе, следя за рисунком. Выдохнули, когда Сирота уронил уголёк и откачнулся на пятки, садясь ближе к Арсену.

— Какая гадость, — фыркнул кряжистый. — Ничего не приукрасил, пацан?

— Нет, — отрывисто буркнул Сирота. — Видел рядом, как вас.

— А что же не прибил? — хмуро спросил очень худой старейшина, который до сих пор молчал.

— Да куда мелкому с такой образиной? — возразил кряжистый. — Какого он роста, пацан?

Сирота опять набычился, пожал плечами и не произнёс ни слова в ответ.

— И так всегда, — раздражённо сказал Трофим. — Как важное что-то спросишь, молчит. Даже розги не помогают.

Арсен понять не мог такого неприятия стаи к волчонку, пусть и к сироте. Поднималось в душе что-то мутное, злое. Чем мелкий заслужил такое отношение? Или может, Сирота совсем не волчонок? Вот тогда всё становилось на свои места. Чужого могли не принимать, а что не гнали… чужая душа — потёмки.

— Надо рисунок скопировать, — Арсен поднял с пола кусок ватмана, придирчиво рассматривая жуткую образину. — Есть бумага? Картон? Пергамент? Планшеты?

— Откуда у нас планшеты? — скривился тот, худощавый. —Только у альфы Трофима есть.

— Бумага есть! — сказал Трофим. — Но тратить её на эту погань…

— Да рассказать всем словами — черный бычара с рогами и раздвоенными копытами, — весело высказался кряжистый. — Описания достаточно. Если ты, альфа Арсен, и правда позовёшь другие стаи, вожакам покажем рисунок.