— И я не сопротивляюсь, — прошептала я искренне.

Мир, казалось, на мгновение застыл. Так ли ощущается волшебство? Так ли ощущается важный момент, когда вы становитесь друг другу ближе? Ничего не изменилось, но всё же изменилось так много.

Мир вновь продолжил своё движение. А мы двигались вместе с ним, подчиняясь его воле. Я не хотела останавливаться, я хотела посмотреть, куда это нас приведёт. Хотела идти рядом, не бежать вперёд, оставляя магистра позади, и не останавливаться самой, отставая от него. Мне хотелось узнать его лучше, узнать его взгляд на этот мир и поделиться своим. Потому что он слушал внимательно и смотрел серьёзно. Потому что вдруг оказалось, что он видит меня насквозь, и я совсем не против.

Тишина комнаты наполнилась треском горящих поленьев. Мы лишь изредка смотрели друг на друга и снова отворачивались. Но то, что застыло в воздухе между нами, никуда не исчезало, а лишь становилось сильнее.

***

Магнум проводил госпожу Лунар до комнаты. Они не произнесли ни слова с тех пор, как он сказал ей о дружбе. Что-то тягучее зависло в пространстве между ними, заставляя его увязать в этом всё больше и больше с каждым мгновением. И он совсем не желал сопротивляться этому.

Прежде, чем она успела попрощаться, он опередил её:

— Пообещайте, что не станете делать глупости вроде самопожертвования, — прищурился он. И тут же увидел ответ в её сразу погрустневших глазах.

— Я не могу, — просто ответила она. Всё внутри него вспыхнуло от бессильной злости. Не на неё, нет, на дакса, который во всем виноват. Магнум к этому моменту почти уверился, что госпожа Лунар внебрачная дочь Георга. А фокса, которая наложила это проклятие — её мать. Но причины, признаться, его мало интересовали. Запутанные последствия, с которыми теперь необходимо разобраться, вот что важно.

— Вы злитесь, — прошептала она, пригладив волосы. Магнум глубоко вдохнул, взяв эмоции под контроль.

— Не на вас, — отозвался он честно. — Не могу сказать, что не ожидал такой реакции. Но вам не стоит беспокоиться, я и Флос-Вина сделаем так, что никому умирать не придётся, — и он был честен в своем обещании. Да, на это может уйти много времени, но он сам и Флос-Вина обладают обширными знакомствами. Они могут привлечь Аарон. Это решится. Это должно решиться.

— Хорошо, — кивнула госпожа Лунар. — Доброй ночи, — её ореховые глаза, как всегда внимательные, словно смотрели в самую его суть. Но почему-то от такого взгляда не хотелось отворачиваться, наоборот, он желал рассмотреть каждую золотистую крапинку, утопающую в зелёно-коричневой радужке.

— Доброй ночи, — прошептал он в ответ.

Так странно видеть госпожу Лунар здесь, в доме тетушки Ирмы. И Флос-Вина, и Аарон бывали здесь, но почему-то она ощущалась совсем по-другому. Она не вписывалась, нет, но она дополняла это пространство, открывая новые грани того, что он знал с детства. И теперь новым казалось освещение тусклой люстры коридора, которое придавало её каштановым волосам рыжий оттенок, золотило бледную кожу.

Хотелось остановить момент. Задержаться в нём, впитывая тепло и понимание, которым она его одаривала.

Но госпожа Лунар скрылась за дверью, одарив его только взглядом через плечо.

Спустя минуту Магнум все ещё стоял на месте, словно придавленный грузом из собственных смешанных чувств. Этот вечер подарил так много хорошего и так много плохого.

Когда он, наконец, повернулся, чтобы спуститься вниз, дверь напротив приоткрылась. Флос-Вина вышла слишком точно, чтобы это оказалось совпадением.

— Подслушиваешь? — прищурился Магнум.

— Что я могла подслушать? — хмыкнула она. — Ваше томное молчание? — брови её изогнулись, но она не выглядела слишком веселой. — Идём вниз, — тон её не говорил ни о чем хорошем. Возможно, ей наконец удалось что-то выяснить насчет Марка Норбила. Они несколько раз виделись, но Флос-Вина лишь пожимала плечами.

Однако их прервала скрипнувшая дверь, ведущая в комнату тётушки Ирмы. Несмотря на поздний час она не выглядела так, будто ложилась спать.

— Всё хорошо? — нахмурился Магнум, подойдя к ней.

— Нам надо поговорить, — скупо улыбнулась она, пропуская его в свою комнату.

Флос-Вина очень грустно посмотрела ему вслед. От этого Магнуму стало не по себе, и он внимательнее присмотрелся к тётушке, когда она предложила ему сесть в небольшой гостиной, отделённой от спальни перегородкой.

— Кажется, это не лучший момент. На тебя много навалилось, ты явно впутался во что-то серьёзное, — вздохнула она, глядя на свои подрагивающие руки. Магнум знал, что она стареет, но сейчас она казалась такой хрупкой, словно древний пергамент, наполненным всеми знаниями этого мира. Он сглотнул, отводя взгляд.

— Я умираю, Магнум, — нежно сказала она. Ему хотелось сказать что-то глупое вроде «мы все рано или поздно умрем, тётушка», но он знал, что она говорит серьёзно. Она всегда такая: говорит по делу и только то, в чём уверена. Его грудь словно пронзило толстым копьём, на конце которого теперь истекало вырванное сердце.

— Что случилось? — нашёл в себе силы выдавить он. Конечно, тётушка уже немолода, но Магнум думал, что у неё ещё много лет впереди. Благодаря ей он остался жив, благодаря ей он обладает манерами, благодаря ей он не сгнил в том лесу в обществе сошедшего с ума отца. Благодаря ей он — это он и никто другой.

— Целители сказали не более трёх месяцев. Это наследственное заболевание по женской линии, которое проявляет себя после пятидесяти, — наконец, он нашёл в себе силы взглянуть на неё. Она выглядела спокойной и смирившейся. Сколько ей уже известно о своей участи? И она молчала, не желая нарушать его покой. Магнум сжал ладони до хруста, до боли.

— У Аарона полно связей, Флос-Вина может обратиться к фоксам, мы найдем выход… — начал он, но тётушка покачала головой, и его голос затих.

— Я уже была у лучших целителей. Это неизлечимое заболевание, и оставшийся мне срок я просто хочу наслаждаться спокойной жизнью, — уголки её губ изогнулись в грустной улыбке.

— Я останусь с тобой, — проговорил Магнум беспомощно первое, что пришло в голову. Тётушка отрицательно покачала головой, и ему стало почти обидно. — Мне вообще не следовало оставлять тебя одну.

— Я воспитывала тебя не так, — прищурилась она. — Ты никогда не цеплялся за мою юбку, и сейчас это было бы оскорбительно. Я принимаю зелья и чувствую себя вполне неплохо. Ближайшие пару месяцев пройдут спокойно. И уйду я скорее всего тихо.

— Это неправильно — оставлять тебя в одиночестве, — пошептал он, запуская руку в волосы. Безысходность накатывала на него волнами, а во взгляде тётушки скользило лишь смирение.

Магнум был взрослым, ему следовало принять это с таким же смиренным достоинством. Но в тот момент он чувствовал себя восьмилетнем мальчиком, которого уже однажды бросили и снова собираются бросить. Но только на миг, в следующий он взял себя в руки и выпрямился. Эгоистично думать лишь о своих чувствах. Не он здесь умирает, не он нуждается в утешении и заботе. Тётушка права. Она воспитывала его не так.

— Неправильно бросать всю свою жизнь ради того, чтобы подержать старуху за руку на смертном одре, — хмыкнула она, а потом очень тепло на него взглянула. — Я никогда не была одинока и не буду. У меня был и есть ты. И мне необязательно видеть тебя, чтобы знать это, — осторожно она протянула ему руку, и Магнум сжал её морщинистую, тёплую ладонь. В груди заболело так сильно, как не болело ни от одного превращения в канема. — И я бы хотела, чтобы кто-то был у тебя.

— У меня есть друзья, — честно сказал он. — Всё в порядке.

— Я рада, — кивнула она, переведя взгляд на пламя и по-прежнему держа его за руку.

— Всё же позволь мне закончить дела и приехать хотя бы через два месяца, — в это время семестр в Монтэм Сильва подойдёт к концу. И Магнум надеялся, что вопрос с проклятием госпожи Лунар разрешится. И если правда о её сущности всплывёт наружу, он всегда может помочь ей скрыться в Игравии.