— Позволю себе предположить, что вы уже наверняка задумались, почему же у меня фамилия мужа, — лукаво улыбнулась мэтрис Тайр.

— Вы меня поймали, — кивнул Магнум, не видя смысла отрицать это.

— Мой семье не очень нравилось, что я хочу изменить мир, — усмехнулась директриса. — Когда у тебя всё лежит на ладони и все двери открыты, теряется вкус к жизни и замыливается взгляд. Мы перестаем видеть то, что нас окружает. Но у меня с самого детства было много простых знакомых, я часто вращалась в кругу моряков, нанятых моей семьёй. И во мне зародилась идея, — она с нежностью посмотрела на мужа — которую Брейден безоговорочно поддержал и был готов променять тёплое море на суровые горы.

Такая безоговорочная поддержка казалась Магнуму сказкой, возможно, даже страшной. Он был ребёнком подобной безусловной любви своих родителей друг к другу, в которой ему так и не нашлось места. Их сердца настолько переплелись, что у них не возникло даже крохотного сомнения, стоит ли давать жизнь ребенку, обречённому на боль до конца жизни.

Такие чувства обладали разрушительной силой. Любовь — это не всегда про созидание. И Магнум стал тому свидетелем. И если бы он был с собой по-настоящему откровенен, то признал бы, что подобное его пугает.

— Уверен, что со временем у вас все получится, — прочистил голос Магнум, выныривая из глубокой заводи своих мыслей.

— Уверена, что и вы достигните своих целей, — кивнула мэтрис.

Ужин закончился вкусным десертом, а вскоре Магнум начал собираться обратно. Этот вечер многому его научил. И многое он отложил для последующих размышлений в более подходящее время. А пока он с благодарностью кивнул на протянутый господином Тайром плащ.

Пара с порога наблюдала как он уходит. Они с нежностью держались за руки.

И в разум Магнума всего на мгновение проникла мысль, которая посеяла зерно и обещала возвращаться снова и снова.

А что, если бы подобное присутствовало и в его жизни? Поддержка, разговоры у камина и теплые прикосновения?

Но этого не было. И Магнум отказывался тосковать по тому, чего никогда не имел. И, возможно, не будет иметь.

А пока он шёл в сторону огней Монтэм Сильва, сопровождаемый снегопадом и ветром, колючими иголками пробирающимся под одежду.

Может быть, однажды, по этой и другим дорогам он пройдет с кем-то рука об руку.

Зима подкралась в Монтэм Сильва осторожно, ступая инеем по успевшим опасть жёлтым листьям, принесла первые заморозки, гололёд и однажды утром укрыла всё белым пушистым снегом, который лёг и больше не таял.

Я наслаждалась видами и порой даже ощущала умиротворение. На меня больше не нападали, по крайней мере не физически. Братья Норбилы зализали свои раны и стали только огрызаться, кидая в меня ненавидящие взгляды, но не более того. Большинство волвов в академии следовали их примеру, шепчась и зубоскаля, но в открытый конфликт не вступали. Я ошиблась, и первое нападение не запустило цепочку последующих. По крайней мере пока.

Лиркс, который именовал себя моим другом, пару раз после особенно оскорбительных слов пытался защитить мою честь кулаками, за что я отказывалась с ним говорить и, в конце концов, перестал предпринимать попытки. Этот его поступок зажёг огонёк дружеской привязанности в моей груди. Он умел быть настойчивым, заполнял собой всё пространство и, благодаря своему дару, с лёгкостью угадывал моё настроение. А наши уроки фехтования, которые превращались в представление самолюбования фелина, порой вызывали у меня искреннюю несмелую улыбку. Пусть мой разум продолжал искать подвох, иногда мне ненадолго удавалось забыться в компании Лиркса.

Клара тоже не забывала осаживать своих сокурсников, если становилась свидетельницей их оскорблений в мою сторону. Грозный взор даксарры заставлял недоброжелателей морщиться и отступать. Она активно училась. Не всё получалось хорошо, но меня радовали её горящий взгляд и жажда знаний. Учебу она прекрасно совмещала со встречами с Руджетом. Они часто сидели в стороне от нашей с Лирксом и сёстрами Корнелл компании, перешептываясь и глядя друг на друга огромными влажными глазами. Эти отношения сулят ей только разбитое сердце. Предприняв ещё одну попытку поговорить с даксаррой, я оставила их в покое.

Глядя на неё, Лиркс ухмылялся и любовно упрекал в глупости. Как она могла думать, что мы не заметим? Мне оставалось лишь только пожать плечами. Клара должна испытать последствия на собственном опыте. Не в моей власти оградить её от чувств к кому-либо.

Спустя три недели после того, как лёг снег, перед трёхдневными выходными в честь праздника Трех богов на собрании директриса сообщила очень интересную новость. Монтэм Сильва удалось договориться с человеческой академией Кастелло Марэ об обмене опытом. Пятнадцать лучших обучающиеся первого курса по результатам предстоящих десятидневных испытаний поедут в Игравию для прохождения практики.

Клара, услышав эту новость, пришла в восторг и принялась заниматься ещё усерднее, нагоняя теорию зелий, которая давалась ей тяжело. Но больше всего проблем у неё возникало с частичным обращением. После случая на первом занятии даксарра потеряла уверенность в себе, начала бояться силы своей второй ипостаси, и оттого у неё совершенно не получалось частичное обращение. Масло в огонь подливали язвительные, порой жёсткие комментарии магистра Канема. Иногда в такие моменты я чувствовала клокочущую злость. Несправедливость должна была обойти Клару стороной, однако магистр позаботился о том, чтобы и она получила свою долю.

Но из-за его отвратительного поведения мой странный интерес к его личности никуда не делся. Я внимательно наблюдала за ним во время занятий, записывала лекции, как он и велел в первый раз, подмечала жесты, поведение, мимику. Но это так и не дало мне ответов. К празднику Трех богов магистр окончательно исхудал, под глазами залегли огромные синяки, он выглядел больным. Я подозревала, что дело в частом использовании частичного обращения. Он демонстрировал на практике скептически настроенным обучающимся каждую тему. Если полное превращение причиняет канемам боль, то и частичное, возможно, тоже. Мне оставалось только догадываться, какие мучения он испытывает.

Мои мысли, однако, не помешали мне выступить против него, когда на одном из занятий его колкие слова впервые довели Клару до слёз. Она так старалась, так стремилась к знаниям несмотря на его поведение. Нужно что-то с этим сделать.

— Магистр! — едва закончилось занятие, тут же окликнула я, пока по заведённой привычке он не покинул аудиторию раньше обучающихся. Мои кулаки сжались, дыхание замедлилось. Нужно выглядеть уверенной. Оборотни, до этого спешившие уйти, стали собираться особенно медленно, явно интересуясь развитием событий.

— Госпожа Лунар? — раздраженно произнес он, чуть приподняв бровь. Мой взгляд не отрывался от него ни на мгновение

— У меня есть вопрос по лекции. Уделите мне, пожалуйста, пару минут, — чётким ровном голосом произнесла я. Судя по взгляду магистра, он понял, что говорить мы будем не про звериное зрение, ранее обсуждаемое на занятии.

— Все вон, — вернувшись к своему столу, рявкнул магистр. Неохотно, но всё же через несколько минут обучающиеся покинули аудиторию. Клара убежала сразу же, и я решила дать ей справиться с этим самостоятельно. А мне самой следовало попытаться совладать с магистром. Конечно, достучаться до него наверняка невозможно, но и молчать дальше выше моих сил.

— Я весь внимание, — облокотившись на стол, прошипел он, хмуро глядя на меня из-под падающих на лицо волос. Выглядел он почти отвратительно. Нет, дело определённо не только в частичном обращении. Вероятно, он варит свои зелья ночи напролёт. Судя по тому, что я видела в прошлый раз, он просто одержим этим. Почему же тогда он преподавал частичное обращение? Скорее всего, очередной способ показать свое превосходство. Но я могла лишь строить догадки. Очередной вопрос без ответа.

Пока стоило позаботиться о другом. Я дала себе время подумать, пока спускалась с рядов. Мои ноги остановились в трех шагах от магистра. Он лишь кривил губы, наблюдая за мной с нетерпением.