Магнум нахмурился, когда что-то впилось ему в руку. Он и забыл, что держал деревянную ложку, которая теперь оказалась сломана в его ладони. Стряхнув щепки, он быстро обработал рану. Небрежности нет места в его профессии. Однако его внутренние часы безупречны, и он снова вернулся к зелью, которое теперь больше напоминало желе. Интересно. Возможно, стоит убавить дозировку корня цветка удли, скорее всего это он дал такой эффект. На вкус зелье станет ещё хуже, но это решит проблему консистенции.

Магнум принялся варить новую партию, в этот раз вышло лучше.

Светало. В его глаза словно насыпали песок, но зелье было готово, и он собирался опробовать его немедленно. К тому же вчера вечером подавали яблочный пирог, и, как обычно, остатки шли на завтрак следующим утром. Он сможет отметить победу или заесть разочарование.

Зелье оказалось на вкус ещё хуже, чем он думал. Откашлявшись, Магнум с трудом удержался от того, чтобы не запить его стаканом воды или чем-то покрепче. Вино на рассвете даже для него слишком. Хотя однажды во времена учебы в академии он, Аарон и Флос-Вина сидели в какой-то таверне целые сутки, отмечая окончание года. Но теперь он для этого слишком стар.

«Ты старая душа, Магнум, признай это!» — раздался в его голове голос Флос-Вины. С большой осторожностью он мог признаться, что порой скучает по старым временам. Для него поступление в академию магии стало личным испытанием. Канемы пусть во многом и отличаются от оборотней, но его магия пробудилась, как и у них, ближе к двадцати: в возрасте восемнадцати лет. У людей это обычно происходит годам к девяти, поэтому в Игравии существуют и школа, и академия магии. По возрасту он больше подходил академии, а вот по умениям ему следовало сидеть за одним столом с теми, у кого только выпали молочные зубы. Однако за год он нагнал отставание, занимаясь почти без перерыва.

А потом к нему просто прилипли эти двое. Аарон Солт и Флос-Вина.

Если он не будет осторожен, к нему может прилипнуть ещё одна фокса. И, в отличие от Флос-Вины, она едва ли ощущается раздражающей младшей сестрой, а больше походит на ту, с кем можно разделить спокойный вечер у камина, наполненный медленной беседой или уютным молчанием.

Сев в кресло возле рабочего стола, Магнум отодвинул штору и взглянул на пестревшее розовым и оранжевым небо. Зимние морозные рассветы имеют своё особое очарование.

Прошло пять минут с приёма зелья. Магнум выждал ещё две, а потом сосредоточился. Увы, но его рука незамедлительно превратилась всё с той же обжигающей болью, которая быстро перекинулась на голову и запульсировала. Недосып и усталость давали о себе знать.

Ангас его раздери, ему просто необходим яблочный пирог.

Утром Клара откровенно дулась.

Подавив вздох, я поправила только что сделанный пучок и повернулась в её сторону. Завернувшись в одеяло, она отвернулась к стене и показательно недовольно сопела. Вчера вечером я твердо объяснила, что просто ходила на прогулку и всё. На что Клара спросила, почему тогда позавчера на мне была мужская одежда.

— А вот это уже явно не твоё дело, — проворчала я в ответ, и с тех пор даксарра дулась. Что ж, ей следует усвоить урок, что никто не обязан делиться с ней чем-то личным, даже близкие.

Мне и самой следовало напомнить себе об этом. Прошла ночь, но меня всё ещё одолевало желание узнать о жизни магистра подробнее. Он наверняка многое повидал и может рассказать интересные истории. Его твёрдый голос помогал мне не проваливаться в пучину собственных мыслей.

— Ты пойдешь на завтрак? — спросила я недовольную кучу одеяла.

— Нет, — буркнули мне в ответ.

Мой взгляд устремился в окно. Зимние дни стали короткими, и солнце только едва окрасило в розовый полоску тёмно-синего горизонта. Вряд ли после бурной ночи обучающиеся побегут на завтрак так рано. И это отличный шанс поесть в тишине, не чувствуя на себе косые взгляды.

Едва я вошла в большое помещение трапезной, как ко мне тут же бросился восторженный Терри.

— Доброе утро, госпожа Алу, у нас на завтрак сегодня яйца, фасоль, колбаски, блинчики и остатки вчерашнего яблочного пирога, — провожая меня к столу как галантный кавалер, ухмылялся Терри. Я поджала губы, сдерживая смешок, когда увидела, как девочки-подростки с кухни закатывают глаза.

— Спасибо, Терри, — кратко улыбнулась я, принимая кусок пирога.

Зал оказался почти пуст, поэтому мой завтрак проходил неторопливо. Через огромные окна, тянущиеся от самого потолка, я наблюдала за началом нового дня. Белые шапки гор вслед за небом окрасились в розовый и оранжевый. От подобной красоты захватывало дух, и мне порой казалось, что всё это лишь искусно написанная картина, а не реальность. На краткий миг моя душа наполнилась полным умиротворением, которое исчезло также быстро, как и появилось.

На выходе из трапезной я заметила магистра Канема, выглядящего очень недовольным и немного по-детски надутым у столика, где раньше лежали остатки вчерашнего пирога. Со вздохом он переместился к блинчикам. И тут мои ноги сами собой свернули в сторону кухни.

Дружелюбные кухарки нежно улыбнулись мне, и я нашла взглядом знакомую мне с первого дня госпожу Клаудию.

— Доброе утро, госпожа, — улыбнулась она. — Вам или госпоже Клариссе что-то нужно? — что удивляться, все кухонные работники едва не преклоняются перед даксаррой, решившей каждый день непременно хвалить поваров. Она не скупилась на добрые слова и ласковые улыбки.

— Да. Я знаю, что вы печёте яблочные пироги раз в четыре дня, но…

— Ни слова больше. Я немедленно испеку вам один. Хотите отметить удачно сданные экзамены? — понимающе улыбнулась урси.

— Что-то вроде этого, — ложь делала язык вялым и отказывалась выходить изо рта. — Может быть к вечеру? — я понимала, что госпожу Клаудию это только порадовало, но всё равно чувствовала себя неловко.

— Конечно, заходите после ужина, всё будет готово, — улыбнулась она, похлопав меня по руке.

— Большое вам спасибо, — от души поблагодарила я, раздумывая, куда же спрятать этот пирог до того, как Клара заснет.

Вернувшись в комнату, я забрала шпагу для утренней тренировки с Лирксом. Вероятно, это была не лучшая идея, учитывая его способность читать эмоции, и риск обратиться, но физическая нагрузка — лучший способ очистить голову от лишнего, поэтому я накинула плащ и оставила записку дремлющей Кларе.

Хотя обычно мы с Лирксом тренировались до завтрака, вчера он уговорил меня встретиться в более позднее время. После экзаменов объявили недельные каникулы, и он наверняка отмечал всю ночь напролет.

Поэтому меня удивило, что Лиркс уже стоял на месте встречи. На фоне белого снега и голубого неба, цвет его лица казался особенно зелёным.

— Тебя на меня не стошнит? — фыркнула я, хлопнув его по плечу, от чего он едва не зашатался. Он выглядел вялым, как речная водоросль.

— Если будешь меня колотить, то стошнит, — прошипел он, злобно на меня зыркнув. Его короткие волосы торчали во все стороны сильнее обычного, а в ухе отсутствовала привычная серьга. Создалось такое впечатление, что он вообще не спал.

— В этом и суть наших упражнений — поколотить тебя, — с абсолютно невозмутимым лицом сказала я. Лиркс фыркнул, на что уголки моих губ приподнялись в слабой улыбке.

— Даже если я буду пьян в дрова, у тебя этого не получится. Слишком мало опыта, и ты сдерживаешься, — усмехнулся он, начиная приходить в себя. Лиркс по большей части прав. Но говорить этого вслух я не собиралась. У этого фелина и без моих комплиментов самооценка выше самой высокой башни Монтэм Сильва.

Я поспешно отогнала от себя мысли о жильце этой самой башни и пироге, который мне предстояло принести ему вечером. Лиркс, кажется, заметил моё промелькнувшее смущение, и внимательно уставился на меня. Оборотни давно отошли от своей звериной сущности, но Лиркс часто демонстрировал кошачьи повадки. Выглядело это удивительно естественно.