— Это возможно. Это будет неприятно, но мы можем это сделать. — Я пожимаю плечами, как будто каждая клеточка моего тела не стремится лечь прямо сейчас. Я бы даже с радостью лег на пол. Дни в бегах настигают меня, и я чертовски измотан.

— Почему бы нам не разбить лагерь? — Внезапно спрашивает Шарлотта, предложение приходит совершенно неожиданно. — Где-нибудь вдали от проторенных дорог. Мы же в Монтане, должны же быть места для этого, верно?

Предложение поражает меня, и я искоса смотрю на нее.

— Больше не боишься медведей?

Шарлотта морщится.

— Они уже в спячке, да? Скоро Хэллоуин.

Я пожимаю плечами.

— Большинство из них, наверное. Но ты серьезно? Ты хочешь этого?

Она опускает взгляд на свои колени, и я тут же жалею, что отнесся к этому легкомысленно.

— Я никогда этого не делала, — наконец говорит она. — Еще одна из тех вещей, которые я всегда хотела сделать, но не сделала. Например, настоящий кемпинг. Я, наверное, могла бы уговорить Джаз, Сару и Зои пожить в глэмпинге, но разбить палатку, собрать дрова и все такое? Они бы все покрылись крапивницей.

Моя грудь сжимается, когда я слышу, как она говорит о них. Я слышу печаль в ее голосе, тоску от осознания того, что она больше никогда не увидит своих друзей. И это моя вина. Эта мысль ощущается как дубина, избивающая меня до тех пор, пока я не чувствую постоянную боль в костях.

— Одно из тех дел из списка желаний, я полагаю. — Говорит Шарлотта, пожимая плечами. — И я понятия не имею, как будет выглядит моя жизнь после того, как я уеду из Вегаса с новым именем, так что…

Она замолкает, и я слышу в ее голосе напускную небрежность, когда она это говорит. Я вижу, что она боится того, какой будет ее жизнь после этого. И я едва ли могу ее за это винить.

— Давай сделаем это. — Говорю я ей и вижу, как она резко смотрит на меня, явно удивленная моим согласием. — Почему бы и нет? Немного холодно, но еще не слишком. — И мы можем обняться, чтобы согреться. Я почти говорю это, но останавливаюсь в последний момент. Я не хочу портить то, как она внезапно начинает улыбаться, с проблеском волнения на ее лице.

— Правда? — Спрашивает она, и я киваю.

— Нам придется остановиться за припасами. Я не думаю, что эта машина была оборудована для кемпинга. — Я ухмыляюсь ей, и она поднимает бровь.

— Мы их тоже украдем? — Лукаво спрашивает она, и я усмехаюсь, качая головой.

— Нет, я думаю, их мы можем просто купить.

Мы останавливаемся в следующем приличном городе, через который проезжаем, и заходим в круглосуточный Walmart, где должны продаваться палатки, фонари и все остальное, что нам может понадобиться. Я собираю все это вместе с едой и бутылкой вина, которые я спрятал среди припасов, и мы возвращаемся в машину, загружая все в багажник, прежде чем я снова заведу ее.

В воздухе определенно чувствуется прохлада. Это не совсем идеальная погода для кемпинга, но я не собираюсь отговаривать Шарлотту. Я смотрю на дорожный атлас в поисках ближайшего кемпинга, который не имеет домика, удобств и камер, а является просто отдаленным местом, где путешественник может остановиться. Я надеюсь, что там больше никого не будет, если есть другие туристы, нам придется продолжать движение. Я не могу рисковать, что нас увидят другие, или подвергать других опасности, находясь поблизости, если нас найдут. Но когда я еду по тропинке, ведущей через деревья к открытому пространству, в округе совершенно пусто.

Все полностью наше, только на сегодня.

Это прекрасный вид. Ровное открытое пространство окаймлено деревьями, озеро видно прямо за ними, мерцающее черным под ночным небом, на котором лишь мерцает лунный свет. Шарлотта немного дрожит, когда мы выходим из машины, и когда я смотрю на нее, она быстро качает головой.

— Мне не так уж холодно. — Говорит она так быстро, что ее слова почти спотыкаются друг о друга. — Не беспокойся об этом.

Ее нетерпение не уходить говорит мне, как она рада, что мы приняли это решение. И я не собираюсь его портить ни за что на свете.

— Мы согреемся, как только все подготовим. — Говорю я ей с ухмылкой.

— Я вообще не знаю, как это делать. — Ее рот кривится, когда она смотрит на сумку с палаткой и колышками. — Не думаю, что я буду очень полезна.

— Я не против, чтобы ты смотрела. — Я поднимаю бровь, в моих словах явный намек, и Шарлотта отводит взгляд, краснея.

Она достает из машины оставшиеся припасы, когда я начинаю устанавливать палатку, и мы оба сначала работаем в относительной тишине. Слышен шум ветра, шелестящего в деревьях, и плеск озера вдалеке, и все так мирно, что я почти подпрыгиваю, когда Шарлотта заговаривает мгновение спустя:

— Ты в порядке? — Тихо спрашивает она, и я замираю, пораженный как самими словами, так и искренней заботой, которую я слышу в ее голосе.

— Я в порядке. — Это звучит более резко, чем я хотел бы, защита от того, как сильно я хочу ее заботы. — А что?

— Я просто… — Она замолкает на секунду. — Я просто хотела знать. После…

— Я в порядке, — повторяю я, на этот раз мягче. — Я не чужд такого рода насилию, Шарлотта.

Она жует губу, откладывая купленные мной дрова для растопки.

— Ты действительно убил бы своих братьев? — Спрашивает она мгновение спустя, глядя на меня.

— Они убили бы нас, если бы я их не остановил, — тихо говорю я. Я опускаю молоток, вбивая кол сильнее, чем нужно. — Но я их не убил.

— Нет, но ты… — Она снова замолкает, явно пытаясь придумать, что сказать. — Ты причинил им боль.

— Ты разве не слышала, что они мне предложили? — Я вбиваю еще один кол, сильно. — Что они сделали бы с тобой? У меня не было другого выбора.

— Они твои братья. — Шарлотта тяжело садится, когда я заканчиваю устанавливать палатку, глядя на место, где я разведу костер через минуту. — Я просто…

— Я знаю, ты не можешь себе этого представить. — Я подхожу к ней, к месту для костра в кемпинге, и начинаю складывать дрова и доставать растопку. — Но, Шарлотта…

Вот и все, понимаю я. Мы скоро будем в Вегасе, и нам придется успеть поговорить в течение следующих нескольких дней. Сегодня я смягчился, потому что Шарлотта так хотела отправиться в поход, и я хотел подарить ей этот опыт. Если честно, я хотел поделиться им с ней. Я хотел быть здесь, с ней, в лесу, только я и она, хватаясь за проблески романтики в этот момент.

Но на самом деле это шанс рассказать ей всю правду.

Кто я, что я сделал. Каким мужчиной я был. Потому что, в конце концов, я спрашивал ее, было бы ли это реально, если бы мы снова были вместе, не давая ей увидеть, как это будет выглядеть. Даже если бы она сказала «да», это не могло бы быть правдой, если бы она не знала всей правды. И поэтому я делаю глубокий вдох, глядя на нее, когда дрова начинают загораться.

— Есть еще кое-что, что я должен тебе рассказать, — тихо говорю я. — Если ты готова слушать.

20

ШАРЛОТТА

Если ты готова слушать.

Часть меня хочет сказать «нет». Она хочет оттолкнуть его. Я не знаю, хочу ли я это слышать, хочу ли я, чтобы мое мировоззрение было подвергнуто сомнению, хочу ли я услышать об остальных ужасных скелетах в шкафу Ивана.

Но я также могу видеть это таким, какое оно есть. Я знаю, что мы недалеко от нашего места назначения, недалеко от места, где моя личность будет очищена дочиста, и я буду освобождена, чтобы делать то, что захочу, новой женщиной с новой личностью и ужасающе чистым листом для жизни. А это Иван, обнажающийся передо мной, раздевающийся не только догола, но и обнажая душу, прося меня выслушать, как он наконец скажет мне, кто он на самом деле.

К лучшему или к худшему.

Я медленно киваю, сплетая пальцы вместе, как будто они холодные. На самом деле огонь на удивление хорошо справляется с холодом, но мне нужно что-то сделать со своими руками.

— Ладно, — тихо говорю я. — Расскажи мне.