— У тебя есть парень?

— Я не буду обсуждать это с тобой. — Я отмахиваюсь от его вопроса и спрашиваю: — Ты готов к терапии?

Он выключает беговую дорожку и следует за мной в комнату, где стоит смотровой стол, и я могу оценить его колено и записать его прогресс. Он садится на стол и наблюдает за моими движениями, и я чувствую, как его глаза горят на моей коже.

— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты очень красивая?

— Тебе кто-нибудь говорил, что эта линия безвкусная и действительно отталкивает?

Он ухмыляется.

— Ты такая задира. Мне нравится.

Я закатываю глаза, кладу файл и ручку на стойку смотровой комнаты и подхожу, чтобы осмотреть его колено, убедившись, что дверь широко открыта.

— Я осмотрю твое колено, прежде чем мы направимся в бассейн, и ты начнешь терапию. — Он в шортах, поэтому его легко осмотреть. Когда я нащупываю его колено, чтобы проверить, Завьер наклоняется ближе и тихо говорит:

— Я знаю, что ты встречалась с Джейденом Кипром.

Мои руки замирают, а голова резко поднимается с широко открытыми глазами.

— Как…

Он поднимает руку, прерывая меня.

— Неважно. Ты мне нравишься, очевидно, что я погуглил тебя, и там была фотография, когда он был менеджером Нейта Жнеца Феникса, и ты была на ней, идущая на гала-вечер под руку с ним.

Мои руки становятся липкими, и я вытираю их о свои форменные брюки. Я начинаю писать в его открытом файле, надеясь, что он забудет о Джейдене, но, конечно, он этого не делает.

— Что случилось?

— Ничего. Мы просто друзья, — шучу я, не поднимая глаз. Я продолжаю писать, но, когда я поднимаю глаза, он все еще вопросительно приподнимает брови.

— Что? — Он, вероятно, видит боль на моем лице, потому что его взгляд смягчается, когда я опускаю глаза и отвожу взгляд.

— Он причинил тебе боль, не так ли?

Я не отвечаю ему и молчу. После осмотра я иду мыть руки, и вытираю их, когда он говорит:

— Я влюбился однажды. Это было за три года до того, как я стал профессионалом, но она не верила в меня, я полагаю, и она положила этому конец. — Я смотрю на свои руки, пока вытираю их, слушая историю Завьера. — Я узнал об этом после того, как выиграл свой первый бой. Это было потому, что она думала, что у меня не будет денег и я, вероятно, проиграю свой первый бой или стану неудачником, начинающим профессиональным бойцом, который ничего не добьется. У ее отца были деньги, и он убедил ее, что быть с бойцом не обеспечит ее будущего. Быть с кем-то вроде меня только потянет ее вниз. — Он пожимает плечами. — Отстойно, когда ты любишь и заботишься о ком-то, а он не отвечает тебе тем же.

Я киваю головой и грустно улыбаюсь ему, выбрасывая скомканное бумажное полотенце в мусорное ведро.

— Поверь мне, я знаю, что ты имеешь в виду. — Говорю я.

Я не из богатых, и уж точно никогда не было мужчины, который бы любил или заботился обо мне достаточно. Я думала, что да, но все это было ложью. Если бы Завьер только знал о моем прошлом и о том, что мне приходится делать, чтобы сводить концы с концами, он бы не флиртовал и не называл меня красавицей, если только это не было ради быстрого секса.

Напряжение в воздухе нарастает, и он прочищает горло и спрашивает:

— Как насчет того, чтобы мы сходили куда-нибудь как друзья, выпили и потанцевали? Можешь, пригласить друзей, чтобы это не выглядело как свидание. Что скажешь?

Он мило мне улыбается и кажется искренним в своем приглашении. Я думаю об этом минуту и думаю о том, чтобы пригласить Жизель с Нейтом. Это было бы безобидно и дало бы мне ощущение нормальности. Я не общалась с Жизель с тех пор, как мы с Джейденом расстались. Она приглашала меня сходить куда-нибудь, но я чувствовала, что не готова и мне нужно было побыть одной. Я также не хотела, чтобы она спрашивала меня, где я работаю или где я остановилась. Моя квартира выглядит как Хэллоуин, и она будет просто беспокоиться обо мне.

— Я скажу тебе вот что. Если я смогу уговорить свою лучшую подругу пойти со мной, я пойду.

Он улыбается мне, показывая ровные белые зубы, и его щеки становятся ярко-красными.

— Правда?

— Да, но ты должен пообещать, что не ожидаешь чего-то большего, чем просто тусовка пары друзей.

— Понял, — говорит он. Мы обмениваемся номерами, и я даю ему знать, что позвоню ему, если Жизель и Нейт согласятся пойти со мной.

12

БРИАНА

Раздается громкий стук в дверь моей квартиры. Я осматриваю комнату, чтобы найти биту, которую храню на случай, если какой-нибудь сумасшедший постучит в мою дверь. Я прекрасно понимаю, что работа в танцевальном клубе полуголой может привлечь чудаков. Вот почему мне нравится ездить на мотоцикле на случай, если кто-то попытается проследить за мной до дома.

Никто не знает, где я живу, и я предпочитаю, чтобы так и оставалось. Стук продолжается, и я внезапно начинаю нервничать, так как не жду никого в гости. Смелым взглядом в глазок я вздыхаю с облегчением.

Открыв дверь, Джейден врывается внутрь, пересекая порог, а я отступаю назад, ахнув и сжимая биту в руках. Он поднимает бровь.

— Серьезно? Бита? — Усмехается он.

— Чего ты хочешь? — Резко говорю я, возвращаясь в свою комнату.

— Ну, для начала, открывать дверь, будучи одетой только в футболку и с битой не очень эффективно против злоумышленника.

— Я бы не открыла, если бы ты был кем-то другим. Как ты меня нашел? Никто не знает, где я живу. Даже Жизель.

— Я следовал за тобой. Это же очевидно?

Он проходит через мою квартиру в мою спальню и начинает осматривать мою темную комнату с черными стенами, черной мебелью и черными простынями. Скрестив руки на груди после того, как я положила биту, я смотрю на него, стоящего у изножья моей кровати.

— Любишь черный, да?

Закатив глаза, я изогнула бровь.

Он ухмыляется, делая четыре шага ближе, глядя на меня сверху вниз. Его присутствие и одеколон пронизывают мою спальню, заставляя мой живот подпрыгивать в предвкушении. Закусив мою губу, он следит за моей реакцией и опускает голову так, чтобы его губы были близко к моему уху.

— Пойдем со мной. Мне нужно поговорить с тобой снаружи.

— Нет. Что бы ты ни хотел сказать, говори и уходи.

Он думает, что может просто войти в мою квартиру, как будто ничего не произошло. Как будто он не выкинул меня из своей жизни из-за своей карьеры бойца и своего массажиста? С таким же успехом, он может идти на хуй.

Он наклоняет голову набок.

— Ты всегда была такой задиристой. — Говорит он, почесывая лоб указательным пальцем. Его полные губы и угловатая челюсть настолько идеальны, что можно было бы нарисовать силуэт чертами его лица. Он потрясающе мужественен. Настоящий самец, и может заставить любую женщину упасть на колени и поклониться ему и его члену.

Скажем так, член Джейдена Кипра — это совершенство. Мне требовалось некоторое время, чтобы полностью привыкнуть к его длине и впечатляющему обхвату. Одна только мысль о том, как он любил брать меня у стенки душа в старой квартире, заставляет мои соски напрягаться под футболкой от воспоминаний.

Он отталкивает меня назад, так что я падаю на простыни на матрасе, и моя грудь начинает подниматься и опадать.

— Что ты делаешь

— Поверь мне. Я здесь не для того, чтобы причинить тебе боль. Я никогда не причиню тебе боль, Бри. Это я, — говорит он, нависая надо мной, удерживая себя локтями, запирая меня как в клетке. Мои ноги широко раздвинуты, чтобы разместить его между моих ног. Он опускает голову, его взгляд медленно перемещается к моему лицу, когда он наклоняется ближе располагаясь между моих бедер. Его губы приближаются к моему уху, и он шепчет

— Я встречался с Итаном. Скорее всего, он прослушивает это место. Я не могу сейчас обсуждать больше, но мне нужно, чтобы ты мне доверяла. Помнишь мое обещание тебе?

Он поворачивает лицо так, чтобы смотреть мне прямо в глаза. Я киваю головой, давая ему понять, что я помню его обещание, что он всегда будет защищать меня. Мои глаза трепещут, сдерживая слезы, когда я пытаюсь сдержать рыдание, вспоминая то обещание, которое он дал, когда был внутри меня, сделав меня своей. До того, как он выбросил то, что у нас было, включая мою любовь. Потому что он, возможно, заботился обо мне и хотел защитить меня, но Джейден никогда не говорил мне, что любит меня. Он никогда не впускал меня. Он закрыл часть себя от мира, включая меня, потому что я никогда не была достаточно хороша, чтобы быть всем для него. Это была просто жалость, которую он испытывал к женщине, подвергшейся насилию. Он просто не знал, насколько глубоким и зловещим было это насилие. Если бы он когда-нибудь узнал, насколько плохи и отвратительны были вещи, которые они делали со мной, когда мне было семнадцать, я уверена, что он бы сам себя возненавидел за то, что занимался со мной сексом.