Баррабас попытался разжечь в себе гнев этой мыслью, но не получалось.

Музыка эхом отразилась от стен и потолка: пронзительные звуки волынки, ритм-бит; Баррабас ожидал аборигенских записей, но вместо этого услышал смесь хауса и танцевальной электроники. Возможно, это и есть современный эквивалент аборигенских напевов.

— Я надеялась, что Смок здесь, — говорила тем временем Джо Энн. — Мне надо с ним поговорить, если это возможно. У меня проблемы. Кое-кто...

— Не стоило бы об этом распространяться, — извинительно улыбаясь, встрял Баррабас. — Не стоило бы подвергать их опасности.

Джо Энн помедлила.

— Да, наверное. Не стоило бы.

— Как театрально всё это звучит, — зевнула Далия. — Ты даже старой бедной Далии не скажешь?

— Э-э... — протянула Джо Энн, — в конце концов скажу, конечно.

— Они не знают, имеет ли смысл нам доверять, — драматическим шёпотом объяснил Жером Беттине.

— Блин, да я сама не в курсе, можно ли им доверять, — ответила та. — Я без понятия, кто это. Меня вся эта х...ня не колышет. Пошла себе что-нить пожрать соображу.

Жером начал подниматься.

— Я поговорю со Смоком, может, чего-нибудь и выгорит.

Беттина схватила его и удержала.

— Ты никуда не пойдёшь. Я тебе разве разрешала вставать?

Глаза её сузились.

Они это не серьёзно, понял Баррабас. Какая-то игра.

— Да пошла ты, — ответил Жером, с трудом сдерживая смех, и выскользнул из её хватки. — Я пойду, куда захочу, поняла, сучка?

— Это ты кого сучкой назвал?! А ну иди сюда, я тебе розовую тощую жопу надеру!

Но его уже и след простыл: всё ещё хохоча, Жером дематериализовался через дверь.

— Ах ты ж белый гребаный панчишко! — заорала она ему вслед. — Ты пожалеешь!

Но её сотрясал безмолвный смех, огромное брюхо и жирные подмышки так и колыхались.

Странное дело, подумал Баррабас.

— Если тебе понадобился Смок, — сказала Далия, задумчиво барабаня длинными золотистыми ногтями по резному дереву подлокотника, — значит, проблема... политического оттенка?

— Да, — сказала Джо Энн.

— Тебе друзья Смока тоже нужны?

— Да.

— Тогда нет смысла таиться от Жерома с Беттиной. Всё равно так или иначе узнают. Они же в...

— Э-э... — Джо Энн покосилась на Баррабаса. Он понял, что она предупреждает Далию: не болтай при нём. Она не была в нём уверена.

Он и сам не был в себе уверен. Но сказал:

— Джо Энн, всё в порядке. Я на вашей стороне.

Она поджала губки, но передёрнула плечами, неохотно соглашаясь.

Баррабас заметил, что Беттина наблюдает за ними; негритянка уловила как высказанное вслух сообщение, так и неозвученное.

Ему показалось, что Беттина в точности догадалась о сути происходящего, и его это не обрадовало. Глянув на неё — на миг заглянув Беттине в глаза, — он сообразил, что ум у неё острый, аналитический, и был потрясён сверкнувшим в этих глазах безжалостным интеллектом.

Вернулся Жером, ведя за собой сутулого долговязого остроносого мужчину в потрёпанном костюме из настоящей ткани в серую полоску. Тот был без обуви, но в носках.

— Эта женщина хотела с вами пообщаться, — сказал Жером.

— Я Джек Смок, — сказал высокий незнакомец, пересёк комнату и пожал руку Джо Энн.

Ресторан оказался переполненным и тесным, там остро пахло пивом и говядиной. Желтоватые оперные плакаты девятнадцатого века на стене почти терялись из виду в полумраке среди мебели тёмного дерева. Низкие стропила потемнели от дыма ещё в ту пору, когда в ресторанах разрешалось курить. Баррабас, Джо Энн, Далия, Джек Смок и Жером уместили локти на твёрдом деревянном столике. Беттина грузно опустилась на стул за столом в кабинке по соседству. Джо Энн рассказала свою историю, говоря так тихо, что им приходилось напрягать слух. Она закончила как раз к моменту, когда им принесли заказанные блюда.

— Единственное, что в этой на всю голову е...нутой стране хорошо делают, — констатировала Беттина, без нежностей закапываясь к себе в тарелку, — так это говядину жарят.

Баррабас бы возмутился, однако замечание Беттины было хотя и невежливым, но прискорбно метким.

— Тут кэрри есть, — сказала Далия, — и кускус.

Не по-британски готовят, подумал Баррабас. Причём это вариант по умолчанию.

— Я на кулинарные курсы ходила, — сказала Далия. (Баррабас подумал: Я насчёт неё не ошибся, она хроническая ученица) — Североафриканской кухни. И это повлияло на мои картины. — Баррабас кивнул собственным мыслям. — Чем более пряную еду я ем, тем интенсивнее краски моих работ — ну, вы понимаете, энергии перетекают друг в друга.

И она продолжила болтать, убивая время рассказами про «мои работы» и «мою музыку», а Смок размышлял над дилеммой Джо Энн.

Наконец, когда уже перешли к пудингу, запивая его горьким пивом, Смок нарушил молчание:

— Жером? Беттина?

Те выжидательно посмотрели на него.

Он продолжал медленно, глядя в недоеденный пудинг, низким голосом, хотя в ресторане и так было шумно:

— Вы не могли бы проверить через Плато, есть ли у нас в Лондоне надёжный человек с экстрактором?

Жером-X с Беттиной кивнули одновременно, словно двухголовое существо.

И глаза их блеснули одновременно.

У Баррабаса мурашки по спине побежали. Они точно в транс погрузились. Какие-то чипы, надо полагать.

— Микра, — сказала Беттина.

— Прикрою, — ответил Жером.

— Э-э? — переспросила Джо Энн.

Смок пояснил:

— Они на чиповой связи. Беттина говорит, что микроволновая печка наводит интерференционные помехи, а Жером отвечает, что прикроет её, чтобы сигнал пробился.

— Ага.

— Джо Энн, вы ничего не имеете против экстракции? — спросил Смок. Вежливо, но без всякого интереса к её предпочтениям.

— Экстракция? — нервно переспросила Джо Энн. — А нельзя без... ладно.

Смок кивнул.

— Мы запишем. Увидим, что это такое. Судя по тому, как вы его описываете, для нас эта информация может представлять интерес.

Для нас. И в этот миг Баррабас понял. Он сообразил, с кем связался.

С Новым Сопротивлением.

Он попал прямо в руки собственных врагов.

Далии сказали спасибо и отправили домой. Потом поехали прямо в Лондонский нейробиологический институт, где у симпатика НС был доступ к экстрактору. Баррабас, залезая в такси, с беспокойством уверился, что великанша-негритянка старается далеко от него не отходить; она за ним почти в открытую наблюдала. Как и Жером. Они глаз с него не спускали с той самой минуты, как Джо Энн рассказала о связях Баррабаса с ВА. Он задумался, а не разлучат ли их с Джо Энн в какой-то момент и не отправят ли его одного на допрос. И не выловят ли потом из Темзы его труп.

Он был уверен, что просто так его не отпустят. Он некоторое время обдумывал, не пуститься ли в бега снова. Возвращаться к ВАшникам он боялся, но скрыться у родственников в глуши мог — или даже один.

Но бессилен был представить себе окончательную разлуку с Джо Энн. Глядя на неё, он ловил себя на мысли, что лицо её поразительно спокойно и красиво. Представим, что эти мысли удастся подавить. Представим, что вот прямо сейчас он попросит их остановить такси и выпустить его...

Они не позволят. Они не доверяют ему. И смешно их за это упрекать. Они в лучшем случае возразят, в худшем попытаются его скрутить.

Нет. Пока что придётся остаться с ними и прикидывать, как быть дальше.

Когда он пришёл к такому решению, уже окончательно стемнело, и они подъехали к госпиталю.

Машина вырулила на тыльную парковку. Там, нервно сложив руки на груди, их ожидал коротышка-пакистанец, ростом едва выше карлика, в синем докторском халате. Он весело кивнул Смоку, остальных оглядел хмуро, но промолчал. Доктор повёл их по ярко освещённому, пропахшему лекарствами госпиталю; эхо шагов катилось меж белоплиточных стен. Они юркнули в лабораторию, а оттуда — в маленькое помещение, битком набитое незнакомым Баррабасу оборудованием. В центре стоял стол для осмотров, обитый мягкой тканью.