— Они потянут за какие-нибудь ниточки, отбелят своих, скажут, что Хэнд-де якшался с этими «пуэрториканскими коммунистами».

Ответ Уитчера последовал после заполненной помехами паузы. Уитчер говорил по спутниковому каналу через маршрутизатор из своего безопасного имения на Кауаи, отделённого от Мерино континентом и океаном.

— Если ты прав, то мы попытаемся остановить их, как только сможем... Но не исключаю, что будет уже поздно... Кто... Так, мы взяли след. Извини, я пошёл.

Смок покосился на Хэнда и заметил, что костяшки пальцев репортёра на подлокотниках его кресла побелели. Хэнд смотрел в исцарапанный иллюминатор; Смок заглянул ему через плечо. ВПП располагалась почти у пляжа, и отсюда было видно, как над морем, недалеко от горизонта, кружат серые птички — американские истребители.

— Почему мы не улетаем? Я бы лучше тот гребаный хоппер...

— Он бы не прилетел, — в очередной раз пояснил ему Смок. — Это же гражданские. Они бы послушались предупреждения диспетчерской службы.

Он думал про Алюэтт: как хорошо, что девочку увезли в числе первых. Он переживал за островитян. Те попрятались в убежища на случай урагана, далеко от базы НС, но артиллерия американского флота крайне неточна; умные ракеты так часто глючат, что их и умными-то называть стыдно — контракторы разворовывали большую часть выделенных Пентагоном средств.

— Почему мы не улетаем? — снова взвизгнул Хэнд. Сидящий напротив, через проход, техник тихо, довольно улыбался.

Вместо ответа самолёт пришёл в движение.

Из телефонного динамика донёсся голос пилота.

— Джек, у нас предупреждение оставаться на земле. Они утверждают, что, если сдадимся, вреда нам не причинят.

— Соглашайтесь же! — взорвался Хэнд.

Смок покачал головой.

— Это ложь. Это не военные, а ЦРУ. Живыми они нас захватят или нет, а умрём мы в конце концов всё равно.

Впрочем, подумал Смок, не исключено, что нас пощадят: сунут в экстрактор и сотрут нужные воспоминания.

Он не стал говорить этого Хэнду. Тот бы согласился. Смок — нет.

— Посмотрим, удастся ли отвлечь их, — сказал Смок пилоту. — Ответь, что мы подумаем над предложением.

Он чувствовал, как липнет вспотевшая спина к спинке кресла, как бешено колотится в груди сердце.

В пассажирском отсеке сидело ещё семьдесят человек. Некоторые чертыхались, но никто не кричал и не паниковал. Все они были из НС; все были готовы к смерти.

От их молчания у Смока перехватило горло: он с трудом обуздывал эмоции.

Самолёт взлетел. Два других стартовали почти одновременно: весь личный состав базы НС очутился в воздухе. Смок подумал, что от острова для Сопротивления проку больше никакого. Большую часть работы НС теперь выполняло в Европе. И на ПерСте. Операции, которыми занимались на Мерино, теперь придётся распределить между космической базой и, вероятно, Израилем. Израиль стал их площадкой для разбега и прыжка в Европу.

В известном смысле ему приятно было размышлять об этом, мысленно готовить себя к будущей работе. Так легче скрывать ужас. Он пытался убедить себя, что будущее у него ещё остаётся.

Истребители ВМФ США, действуя по наводке ЦРУшников, готовились сбить их.

Разумеется, Смок пробовал отговорить их по радио. Его приняли за американского радикала, симпатика пуэрториканских комми.

Самолёт поднимался так быстро и круто, как только хватало смелости у пилота.

— Нам конец, — сказал Хэнд. — Они сейчас выпустят ракеты с головками самонаведения. «Экзосеты»[22] или что-нибудь в этом роде. Они нас, блин, в воздухе поджарят.

— Вполне возможно, — согласился Смок. Он думал о вороне. Позаботится ли Алюэтт о птице?

Смок глянул на Хэнда: интересно, сорвётся ли журналист в истерику? Хэнд сидел очень прямо, глядя в иллюминатор в ожидании ракеты. Да, для военного репортёра трусоват.

Пытается резюме улучшить, решил Смок. И поглядите, к чему его это привело.

Наконец Хэнд глубоко вздохнул и расслабился.

— Будь что будет, — хрипло сказал он, резко пожав плечами. Смок кивнул. Самолёт заложил крутой вираж, двигатели взревели, и Смоку пришлось вцепиться в подлокотники.

— Если вас это чуть-чуть утешит, то могу сказать, что самолёт оснащён хорошими средствами обороны. — Он чувствовал, как инерция пытается закрутить его позвоночник и грудину в разные стороны. — Не исключено, что нам удастся их удивить.

— Очт, выгляок, — выдохнул технарь, глядя в иллюминатор. Голос его дрожал.

Смок посмотрел. Самолёт закладывал такой крен, что ближнее крыло смотрело почти перпендикулярно острову. Вдоль линии прибоя, тонкой, изящной, белой и синей, в бабочкиных крылышках пенных волн, прочертилась цепочка огненных шаров, взметнув в воздух тонны песка. Приглушённый расстоянием звук и смягчённая ударная волна достигли самолёта; воздушное судно скрипнуло и содрогнулось. Смок увидел, как следующая волна артиллерийского обстрела сокрушила диспетчерскую вышку маленького аэропорта НС: срезала её вершину и переломила посередине.

— Никтам? — спросил техник.

Смок покачал головой.

— Нет, там никого. Они вовремя попрятались.

— А это ещё кто, етить их мать? — взорвался Хэнд. — Вы гляньте. На летающие сосиски смахивают.

Смок не потрудился оглянуться.

— Это они и есть. Сосиски размером около двух футов. Они летят, или скользят, если точнее, точно под нами. Мы только что выпустили целое облако таких штуковин.

— Импульсный камуфляж, — сказал техник на стандартном английском.

Смок кивнул.

— Это часть наших систем защиты. Сосиски испускают электромагнитные импульсы, отвлекая головки самонаведения ракет.

— Мы пролетели мимо двух, — сказал пилот.

— Двух — чего?

— Думаю, это «Пэтриот-14». Крутые штучки, множественная целеселекция. Лучшие в своём классе. Но это мало о чём говорит.

Пилот говорил иронично. Смок подумал: Справляется, как может.

— Нам удалось обмануть их сосисочным камуфляжем? — спросил он.

— Похоже. Но за нами летят БПЛА.

— Хватит с меня этих чёртовых акронимов! — заорал Хэнд в интерком.

— Беспилотные летательные аппараты, — перевёл Смок. — Автономники. Они способны на такое, что людям недоступно. Иногда, впрочем, они ошибаются так, как пилот-человек не ошибся бы.

— Они повелись на... — начал пилот. — Так, погоди... Вот ещё один. Он не клюнул на уловку. Ой, блин.

Смок смежил веки. Очевидно, к ним летела ракета. Он ждал столкновения, шума, удара, воплей, скрежета раздираемого металла. Боли.

Далёкий, тупой удар.

— Они сбили второй самолёт, — прошептал пилот так тихо, что его с трудом можно было расслышать.

Смок открыл глаза. У него кишки свело от ужаса и облегчения. Он видел в иллюминаторе разбухающий огненный шар. Следовые струи пара расходились от пассажирского самолёта, который продолжал разваливаться на куски в воздухе, распускаясь на небесном фоне экзотическим пламенно-красным и дымно-чёрным цветком. Шестьдесят четыре оперативника НС погибли мгновенно. Их сбили. Американские СМИ представят их шестьюдесятью четырьмя пуэрториканскими террористами, летевшими бомбить Сан-Хуан.

— Срань Господня, — выдохнул Хэнд, прижавшись лицом к стеклу. — Господи. Мы следующие.

Смок качал головой, по лицу его катились слёзы.

— Нет. Мы, скорее всего, уже вне их досягаемости. Они не сбили ни одного самолёта, пилотируемого человеком.

Он чувствовал себя так, словно его заперли в летящей стальной клетке, а в это время поддельный Смок снаружи ведёт светскую беседу с надзирателем.

— Мы вправду от них ускользнули? — вымолвил Хэнд. — Без единой царапины?

Смок поморщился. Без единой царапины? Десятки его братьев и сестёр разодраны на ошмётки. Без единой царапины, скажешь тоже.

Ему казалось, что он сам обязан был умереть вместе с ними. Он радовался, что не умер, и ненавидел себя за это.

— Шансы велики, — сказал он, прокашлявшись. — Но... Не выпусти мы обманок, сейчас погибли бы...