К этому моменту они дошли до «Газели» и начали выгружать оставшиеся вещи. Саня взял большую картонную коробку, стоявшую сверху. Она была не очень тяжелой, но, похоже, плохо упакованной — когда он поднял ее, дно внезапно прорвалось. На землю с грохотом посыпались разноцветные предметы, а какой-то шарик с цепочкой медленно покатился к ногам Рады Сергеевны.
— Это что? — удивленно спросил Саня, глядя на рассыпавшиеся вещи.
Рада Сергеевна, державшая другую коробку, обернулась на звук. Увидев содержимое упавшей коробки, она застыла на месте, ее зрачки расширились, а лицо мгновенно покраснело до корней волос. Саня неловко стоял с пустой коробкой в руках, не зная, куда деть глаза. Повисло неловкое молчание, казалось, даже воздух вокруг них сгустился от напряжения.
— Эм… Рада Сергеевна, я ничего не видел, — попытался разрядить обстановку Саня, но это только усугубило ситуацию.
Учительница не знала, что ответить. Ее лицо приобрело оттенок спелого помидора, а глаза бегали из стороны в сторону, избегая встречаться взглядом с Саней. Он решил промолчать и начал собирать рассыпавшиеся предметы обратно в коробку. Он старался действовать быстро и не рассматривать содержимое, но не мог не отметить про себя разнообразие «игрушек» учительницы… Однако, не успел он собрать и половину, как коробка снова порвалась, и все опять высыпалось на землю с оглушительным грохотом. Тот самый шарик снова покатился к ногам Рады Сергеевны, остановившись у ее туфель, словно дразня их обоих.
Рада Сергеевна в ужасе подумала: «Все, теперь мне точно придется переезжать на другую планету!» Она закрыла лицо руками, пытаясь спрятаться от этой невыносимо неловкой ситуации.
Саня, чувствуя, как дергается глаз от неловкости, молча взял новую коробку и быстро собрал все предметы. Его движения были механическими, словно он пытался отключить мозг от происходящего. После этого они закончили переноску вещей в полном молчании, избегая смотреть друг на друга.
Даже прощаясь, Рада Сергеевна, все еще красная как рак, лишь пробормотала что-то невнятное и быстро захлопнула дверь, словно застенчивая школьница, убегающая от своего первого признания в любви. О своем желании поиграть в «Уличного бойца» она напрочь забыла.
«Надо же, симуляции оказались на удивление точными,» — подумал Саня, качая головой. Хотя он и знал об этой стороне Рады Сергеевны из опыта в симуляторе, реальность все равно заставила его почувствовать неловкость. Взглянув на часы, он поспешил в кафе на встречу с журналистом.
Саня пришел в кафе в десять минут девятого. Он заказал себе чашку кофе и погрузился в размышления о событиях дня, стараясь не возвращаться мыслями к неловкому инциденту с Радой Сергеевной. Прошло примерно полчаса, прежде чем появился Владимир Андреевич Петров. Впрочем, они договаривались на половину девятого, так что журналист не опоздал — это Саня пришел раньше.
После обмена приветствиями Саня сразу перешел к делу:
— Владимир Андреевич, я хотел бы узнать у вас подробности о родителях Юли… то есть о супругах-убийцах. Дело в том, что у меня есть знакомый в полиции, и я надеюсь, что смогу как-то помочь Юле.
Глаза пожилого журналиста блеснули интересом и теплотой:
— Как хорошо, что у Юли есть такой друг, как ты, — с искренним одобрением произнес Владимир Андреевич. — Я расскажу тебе все, что знаю. Надеюсь, это поможет Юле.
— Спасибо, Владимир Андреевич, — кивнул Саня, приготовившись внимательно слушать.
— Я занимаюсь этим серийным убийцей уже больше тридцати лет, начиная с моей молодости, когда произошло первое убийство, — начал журналист, отпив кофе. Его взгляд на мгновение затуманился, словно он погрузился в воспоминания. — Я до сих пор помню имя первой жертвы — Марина Соколова. — Голос Владимира Андреевича стал тише, в нем появились нотки горечи: — В тот год, когда он убил Марину, я жил неподалеку. Я только-только стал журналистом. Это дело полностью изменило мое представление о мире. Оно показало мне, насколько жестоким и безжалостным может быть человек.
Владимир Андреевич говорил с ноткой ностальгии и сложной смесью эмоций в голосе. Было видно, что эти воспоминания все еще причиняют ему боль.
— Это дело принесло вам определенную известность, не так ли? — осторожно заметил Саня, который провел некоторое исследование перед встречей.
— Мальчик мой, я бы предпочел обойтись без такой известности, — вздохнул Владимир Андреевич с грустью на лице. — Слава, построенная на чужом горе, не приносит радости. — Помолчав немного, он продолжил, и его голос стал тверже: — Наверное, после того случая я и повзрослел по-настоящему. С тех пор я посвятил себя помощи семьям жертв. Это стало моим жизненным призванием. Я до сих пор навещаю родных Марины Соколовой. Как и в случае с Юлей, я хочу, чтобы они продолжали жить в этом прекрасном мире, несмотря ни на что. Пока человек жив — у него есть надежда. И я стараюсь поддерживать эту надежду в них.
Саня слушал внимательно, проникаясь уважением к этому пожилому журналисту. Из собранной информации он знал, что Владимир Андреевич не только на словах помогал семьям жертв, но и регулярно жертвовал деньги нуждающимся родственникам погибших.
Журналист тяжело вздохнул, его плечи слегка опустились:
— Они хотят найти убийцу, и я тоже хочу положить конец этому кошмару. С тех пор, как я увидел место преступления, меня преследует один и тот же ночной кошмар. Я вижу эти сцены снова и снова, и это не дает мне покоя. К тому же, — продолжил он с горькой усмешкой, — помогать им — это меньшее, что я могу сделать. Ведь освещение этих преступлений принесло мне профессиональный успех. Мне кажется, что часть моих гонораров по праву принадлежит семьям жертв. Это мой способ хоть как-то искупить вину за то, что я построил карьеру на их трагедии. Чтобы помочь родственникам жертв и найти убийцу, я даже создал веб-сайт, где публикую информацию об этих делах. Сейчас у него уже много подписчиков, но мы все еще не можем найти ни единого следа преступника. Он словно призрак, ускользающий от любых попыток его поймать.
Саня задумчиво кивнул и спросил:
— Владимир Андреевич, насколько хорошо вы знаете этого убийцу?
Журналист горько усмехнулся:
— Я могу сказать, что знаю его очень хорошо, но в то же время — совершенно не знаю. Понимаешь, то, что мы якобы знаем о нем — это лишь та информация, которой он сам захотел с нами поделиться. Он играет с нами, как кошка с мышью.
Владимир Андреевич вздохнул, словно признавая свое бессилие перед загадочным убийцей.
— Как вы думаете, полиция сможет его поймать? — спросил Саня, слегка нахмурившись.
— Если бы меня спросили об этом перед камерами, я бы, конечно, заявил, что полиция обязательно найдет и накажет преступника. Именно так я и говорил, когда участвовал в телепередачах. Но на самом деле… — Владимир Андреевич замолчал, его взгляд стал отстраненным.
— Он слишком умен, верно? — Саня потер виски, чувствуя, как напряжение начинает накапливаться.
— Именно так, — кивнул журналист. Затем он наклонился ближе к Сане и заговорил тише, словно делясь секретом: — Послушай, Саша. Твое желание помочь Юле достойно уважения. Возможно, это юношеские чувства? В любом случае, если ты действительно хочешь разобраться в этом деле, начни с самого первого убийства. Там ты можешь найти больше деталей. Ведь даже самый умный человек мог допустить ошибки в первый раз, — добавил Владимир Андреевич, доставая из своей потрепанной кожаной сумки папку с документами и кладя ее на стол. — Вот все, что мне известно. Будь осторожен с этой информацией, она может быть опасной в неправильных руках… Уже поздно, мне пора домой, — сказал журналист, поднимаясь и застегивая пальто. — Удачи тебе. И помни, иногда правда может быть страшнее, чем мы можем себе представить.
Саня смотрел вслед уходящему Владимиру Андреевичу, пока тот не скрылся за дверью кафе. Его фигура, слегка сгорбленная под грузом лет и тяжелых знаний, казалась одинокой и уязвимой.
Затем он опустил взгляд на лежащие перед ним документы. Папка, казалось, излучала зловещую ауру, словно внутри нее скрывались ответы на вопросы, которые, возможно, лучше было бы не задавать. Саня глубоко вздохнул, готовясь погрузиться в мрачный мир серийного убийцы.
