Что сделает шейх из правящей семьи за такое оскорбление?!

Я даже думать не хочу, потому что… кровь в жилах стынет от одной мысли…

– Мне так страшно, Мелина… – выдыхает сестра и цепляется в меня дрожащими пальцами, – так страшно… Аяз не пощадит… никого не пощадит… он страшен в гневе… о нем рассказывают такие жуткие вещи…

Сестра так рыдает, что задыхаться начинает, усаживаю ее, а сама иду к столу, на котором продолговатый графин с водой стоит, наливаю ей в бокал и помогаю выпить.

Каролину так трясет, что кромка бокала бьется о зубы.

– Аяз меня покарает… он отца покарает, и позор всему нашему роду будет…

Тру лицо и смотрю на сестру.

– Как ты могла такое дозволить?! – вновь спрашиваю.

Кара отвечает с грустью:

– Полюбила… поверила…

– Но… почему тогда не вышла замуж за того, с кем девственности лишилась?! Почему этот мужчина не взял тебя в жены?!

Я прекрасно понимаю, в какой стране нахожусь и какие законы здесь действуют. Тут может и родня заставить взять девушку в жены…

Все же Восток, со своими определенными нравами и устоями.

– Я не хочу об этом… Да и поздно уже… шейх выбрал меня… Никто против него не пойдет…

– Не пойдет…

– Я так боюсь, Мелли… надеюсь, что когда меня будут забивать камнями, первый же попадет в голову…

Вздрагиваю от слов сестры, голова кружиться начинает и сердце сдавливает.

– Кара… на дворе новое тысячелетие… я не думаю…

– Ты просто уехала жить в другой мир, сестра, а здесь… здесь действуют все древние законы, их никто не отменял…

Качаю головой. Пытаюсь в себя прийти. Но понимаю, что тоже задыхаюсь. Наливаю себе воды и осушаю бокал залпом.

Прикрываю веки. Пытаюсь дышать.

– Почему ты не попыталась убежать? – спрашиваю, но сама знаю ответ, который озвучивает сестра.

– От сильнейшего шейха Востока не убежать. И у меня семья. У нашего отца есть брат, семья большая… Убегу я – ответят они… Ты ведь жила здесь, Мелина, и прекрасно все знаешь, не мне тебе объяснять… просто… мне так страшно…

Разворачиваюсь и на сестру смотрю. Больше слов нет. Я даже не знаю, что именно могу сказать в такой ситуации, потому что выхода не вижу. Сестра убежать не может, а завтра… завтра в наш дом придет беда и ответят абсолютно все.

– Знаешь… – вдруг говорит, улыбаясь сквозь слезы, а я вижу, что это просто истерика утопающего, – я даже думала сделать операцию…

Хмурюсь. Не понимаю, о чем сестра говорит.

– Операцию по восстановлению девственности. В других странах ее делают…

Качаю головой.

– Ты бредишь, Кара… у тебя утром врач…

– Я просто к тому… что ты… когда ты уедешь, Мелина, ты можешь вернуть все и сделать как было… никто не узнает… или можешь не сделать эту операцию, в отличие от меня ты живешь в другой стране, где уже давно на такие вещи люди внимания не обращают…

Мне кажется, что у меня ломается мыслительный процесс. Я просто смотрю на сестру.

– Кара, ты бредишь?! – спрашиваю, не понимая ни слова из ее речи.

То есть слова понимаю, а вот смысл совсем не доходит. Каролина, видимо, осознает, что говорит путано, поэтому поднимается, подходит ко мне, заглядывает в глаза и говорит твердо:

– Ты мой единственный и последний шанс, сестра…

– Я не понимаю, о чем ты, – хмурюсь, вглядываясь в лицо сестры, которая перестает плакать и смотрит на меня твердо.

– Ты девственница, Мелина? – задает вопрос в лоб, и я чуть от шока челюсть на пол не роняю.

– Просто ответь мне: «да» или «нет»?

– Да, – отчего-то получается сипло.

– Значит, ты можешь меня спасти, – вновь выговаривает уверенно, – не просто меня, а всю нашу семью, весь род…

– Я тебя не понимаю, к чему ты клонишь?

– Ты моя сестра-близнец, Мелина. Нас никто отличить не может. Мы похожи как две капли воды…

– Ты хочешь, чтобы я тобой стала? – качаю головой, выдвигая бредовую идею.

Но Каролина кивает и отвечает:

– Ненадолго. Ты вместо меня поедешь с людьми шейха, и гинеколог проверит на наличие девственности тебя, а не меня…

– Но… как ты это себе представляешь?!

– Ты хочешь спасти меня от жестокой участи?! – спрашивает и вглядывается в мои глаза, – ты ведь можешь спасти всю нашу семью, Мелина… – выговаривает сестра, и вновь в глазах слезы сверкать начинают… а я в чистейшем шоке на нее смотрю и моргаю лишь, как рыба, выброшенная на горячий песок…

– Ладно… забудь, сестра! Считай, что я тебе ничего не говорила!

Не дождавшись от меня ответа, отворачивается, идет к постели и скидывает покрывало, пытается расстегнуть пуговицы на одежде, но ее пальцы трясутся, ничего не получается, а я на прямых, будто негнущихся ногах к Каролине иду и накрываю ее ледяные пальцы своими…

Поднимает на меня глаза и будто замирает. А я наше детство вспоминаю, как бегали по саду и прятались от Айши, как наша запыхавшаяся нянечка не могла нас найти, как мы смеялись и притворялись друг другом, сводя полненькую пышногрудую девушку с ума, доводя ее до нервного срыва. Дети иногда играют жестоко, особенно когда им удается обводить вокруг пальца взрослого…

Ведь мы с Карой похожи как две капли воды… только мама всегда чувствовала, кто есть кто…

Что-то больно колет в груди. Становится тяжело дышать. Я понимаю, что, будто бабочка, в паутину попала, и сколько крылышками ни бейся – все равно спасения нет, паук уже держит путь к своей жертве…

Синие глаза сестры мерцают подобно переливчатым сапфирам… а я смотрю на нее и понимаю, что не могу оставить Каролину в беде, всю семью бросить на произвол судьбы не могу, и страх перед тем, что шейх может поймать на подмене, уступает беспокойству за семью…

Сестра, мама, папа… дядя с семьей… весь род.

Все мы будем держать ответ перед шейхом, если вскроется, что невеста оказалась опороченной… Чем больше власти, тем более жесток человек. Я об этом знаю не на личном опыте, просто чувствую, что шейх не пощадит.

Ведь получится, что ему нанесут оскорбление… а такое не прощают.

– Ничего, Мелли, я все понимаю… Забудь все, о чем сказала…

Сестра улыбается дрожащими губами, она вся дрожит как осиновый лист, и я понимаю, что не могу. Ее бросить не могу. Всю семью на растерзание не отдам!

Поэтому я делаю глубокий вдох и выговариваю сухими губами:

– Я пойду завтра вместо тебя, Кара…

Сестра на мгновение замирает, а затем бросается мне на шею.

– Мелли! Сестра! Спасительница моя! Сестричка…

Вновь рыдает, а я ее обнимаю, прижимаю к себе и глаза закрываю. Как когда-то в далеком детстве.

– Ты да я, да мы с тобой… – шепчу наш детский стишок…

– Всевышний… ты спасешь меня, Мелина… спасешь… – шепчет сестра, отпускает меня и вновь в глаза мои смотрит. – Ты мне жизнь спасаешь. Всем нам.

А я задумываюсь, как сестра намерена провернуть эту подмену.

– Кара, – подаю голос, и сестричка отвечает:

– М-м-м?

– Если посторонних обмануть будет не слишком сложно, то что сделать с мамой?!

Спрашиваю и губу прикусываю. Наша мамочка всегда нас отличала… Всегда…

Качает головой, задумывается.

– Шейх все делает по традициям, и, исходя из них, невеста господина перед его людьми должна появляться в никабе. С этим проблем не будет. Ни один мужчина из охраны не осмелится посмотреть тебе в лицо. Они привезут тебя к гинекологу. Женщине. Ты пойдешь к ней с моими документами и предоставишь их. Дальше осмотр. Ее печать на документе – и свобода…

– То есть она проверит, что невеста – это невеста и что она чиста? – спрашиваю еще раз, и сестра просто кивает, как само собой разумеющееся, а я лишь радуюсь, что убежала от всего этого далеко-далеко.

– Хорошо, Кара, с людьми шейха понятно. А с домашними что будем делать?! Если они не поймут, то мама…

– Маме с утра будет не до нас. Отец ее повезет выбирать приданое. Золото, по традиции, должна одобрить мать невесты. Один из браслетов наденет мне на руку отец. Потом жених снимет отцовский браслет и наденет свой… Словом, мамы не будет, чтобы понять, кто есть кто, а я запрусь в комнате и не выйду, сошлюсь, что устала после перелета, вряд ли Фатима сюда сунется…