– Тише… На сегодня с тебя хватит, я просто ласкаю…
И обжигающий поцелуй в лопатку, и вновь пальцы проходятся по моим ребрам, и шейх тянет меня на себя, заставляет впечататься, в его литую грудную клетку, пока его ладони накрывают мою грудь и размазывают по мне пену, лаская и заставляя стон слететь с губ.
– Ты чувственная, Джамиля, отзывчивая. Мне нравится, как твое тело реагирует на мои прикосновения…
Вновь разворачивает меня в своих руках и смотрит в глаза, а я уже считаю секунды, которые отсчитывает мой угорелый пульс…
Сестра говорила, что так как церемония придерживается всех традиций, то у нас с Каролиной будет шанс вновь поменяться местами, только мне бы дожить до этого момента…
Кажется, что меня, как ягненка, привели на убой и засунули в пасть ко льву…
– Ты боишься, – вновь выговаривает мужчина, прищуривается, словно что-то его задуматься заставляет, и вновь ужас быть раскрытой возвращается…
Но шейх моргает, и я выдыхаю, так как больше нет подозрительности во взгляде, но вместо этого меня буквально обескураживает его следующий приказ:
– Приведи себя в порядок, жена, и выходи в сад, я хочу с тобой позавтракать.
Аяз разворачивается и выходит из ванной, а я упираюсь в мрамор позади, чуть не сползаю вниз на слабых ногах, открываю рот и дышу…
Паника заставляет сердце биться как угорелое, я еще немного стою под струями, которые совсем не приносят успокоения. Наконец выключаю воду, вылезаю из кабинки и оглядываюсь в поисках фена, который, к счастью, нахожу в золотом ободке, прикрепленном к стене, затем взгляд скользит по мраморной нише, в которой я замечаю все предметы женской гигиены, так сказать…
Присматриваюсь к баночкам. Кажется, здесь собрана вся нишевая продукция. Чтобы хоть как-то себя отвлечь, открываю золотую баночку с кремом и принюхиваюсь, впуская в себя приятный цитрусовый аромат.
Что там написано, я разобрать не могу, вернее могу, но со сложностями, так как очков нет. Я уже давно приучила себя не щуриться, чтобы не получать разных прозвищ, поэтому думаю, что смогу не показать шейху свой изъян, если он, конечно, не заставит меня читать какие-нибудь документы…
– Успокойся, Мелли, просто дыши, – вновь выдыхаю едва слышно своему отражению, смазываю тело кремом, проходясь по отпечаткам ночи, проведенной с мужчиной.
Заворачиваюсь в махровый халат, который оказывается моего размера.
Конечно, слуги готовились к приходу невесты шейха, уже жены…
Делаю глубокий вдох и выхожу. Не нахожу никого в комнате, более того, простыни со свидетельством того, что невеста была девственна, тоже нет, а постель… полностью заправлена, и все убрано…
Я специально проверяю наличие постельного белья, и оно… другого цвета… полностью свежий комплект…
Прикусываю губу. Раздумываю, как быть и что делать, взгляд падает на кресло, на котором лежит великолепное платье.
Ярко-алое…
Еще одно свидетельство того, что ночью была пролита кровь.
Эти обычаи и традиции… они мне хоть и немного знакомы, но все же… чужды…
Подхожу к платью и прикасаюсь к тончайшей ткани, почти невесомой, вновь кусаю губы, когда рядом нахожу комплект бесшовного белья без всяких вставок и прочего. Сейчас это именно то, что необходимо моему израненному телу…
Надеваю платье, которое садится по фигуре просто идеально, рядом с креслом на столе случайно замечаю шкатулку, открытую…
Заглядываю внутрь и замираю, когда вижу колье из ярко-алых камней… Рубины… Бриллианты…
Смотрю на это великолепие и будто что-то в груди щелкает – не мое…
Закрываю коробку и отодвигаю ее. Взять эти украшения и надеть не осмеливаюсь. Не хочу просто. Вчера во время одного из забегов я попросила Аяза снять с меня подаренное колье.
Оно начало натирать кожу… тогда Аяз внимательно посмотрел мне в глаза, и я замерла… думала, что я оскорбила этой просьбой шейха, но мужчина провел пальцами по моей шее…
– Слишком нежная… – выдохнул почти зло и сорвал украшение, откинув его в сторону…
Так небрежно, что я даже вскрикнула, но мой писк смели твердые губы и жадный рот, который вновь начал ласкать мою шею, покусывая подобно дикому, сорвавшемуся с цепи зверю…
Наконец надеваю платье и беру легкий шарфик, который в идеале нужно накинуть на волосы, скорее всего…
Но я этого не делаю. Замечаю, что балконная дверь распахнута настежь, и как по наитию выхожу на улицу, замечаю, что отсюда лестницы ведут прямо в сад.
Я ступаю в легких сандалиях, подставляя свое лицо солнцу и легкому теплому ветерку. После ночи, проведенной во тьме, в объятиях мужчины, солнечный свет воспринимается как нечто чудесное…
Замираю так на мгновение, и в эту секунду ощущаю на себе взгляд, тяжелый, пронизывающий.
Я распахиваю глаза и поворачиваю голову в ту сторону, откуда чувствую угрозу, и сразу же замечаю шейха, который сидит в беседке, Аяз развалился на диване с подушками и взгляда с меня не сводит.
Понимаю, что такое внимание может быть вызвано тем, что жена вышла, не покрыв голову… я не знаю, на всякий случай накидываю невесомый шарфик – мантилью, прикрываю свои волосы и тихонечко иду к беседке.
По мере того как приближаюсь, сердце все сильнее отбивает ритм. Аяз сегодня одет в простую, привычную для меня одежду, без куфии, его темные волосы блестят на солнце, сорочка облегает широкую грудную клетку, и классические брюки также замечаю со своего места…
Этот роскошный во всех отношениях мужчина сегодня выглядит иначе. Он словно из привычного мне мира, с обложки глянцевого журнала про жизнь миллиардеров бизнесменов, людей, в чьих руках сосредоточена огромная власть…
Но вместе с тем видеть Аяза вот таким слишком болезненно для моего сердца, потому что я пока не остыла, пока не разобралась в себе, но… мне уже отчего-то больно, и сердце будто сжимают тисками.
– Садись, красивая… – вновь обращается ко мне, и я не рискую сесть на диван рядом с шейхом, выбираю кресло напротив и тихонечко в него проскальзываю.
Аяз слегка приподнимает бровь. Я чувствую, что внимательные глаза мужчины изучают меня, и от этого становится страшно. Пытаюсь не показать своего ужаса, считаю в уме, вспоминая практику йоги.
Шейх берет со стола чашку без ручек и делает глоток. Чай со сладким угощением, щербетом. Муж с утра пьет именно его в то время как жена ждет…
Обращаю свой взгляд на стол, где лежат яства всевозможных вкусов, здесь мед, орехи, курага… восточные сладости, которые очень люблю…
Вернее, не только я люблю, но и настоящая жена шейха… которую я… заменяю…
Опасная мысль, будто нож, полосует мое сердце, и я замираю, когда Аяз прищуривается и окидывает меня внимательным взглядом.
Что-то будто зажигается на дне его медовых глаз – порочное, темное, алчное, его веки сужаются, когда взгляд останавливается на моей шее.
– Почему ты пренебрегла моим подарком и не надела подаренные мной украшения, жена?
На мгновение застываю. Вопрос шейха таит в себе опасность. И взгляд пронизывающий. Интуитивно прикрываю голую шею рукой, будто пытаюсь защитить себя…
Аяз отслеживает этот жест, и я отвечаю максимально честно.
– Кожа слишком чувствительная после вчерашнего…
Прикусываю губу и опускаю глаза, смотрю в пустую тарелку в ожидании реакции шейха.
– Тебя осмотрит врач. Сегодня же.
Сердце ударяется о ребра. Вновь смотрю на Аяза, а он тянется к фарфоровому чайнику и наливает мне чай, на тарелку кладет лепешку и сладости.
Еще одна традиция. Значит, доволен. Чувствую, что после ночи у меня безумно сухо во рту, поэтому тянусь к прохладному терпкому напитку и делаю глоток.
Приятный аромат мяты и цитруса, легкая горчинка и медовая сладость…
Прикрываю веки от наслаждения и улыбаюсь, а стоит отставить пустую чашку, как на себе пронизывающий взгляд мужчины чувствую.
Замираю. Кажется, опять что-то не так сделала. Спустя секунду шейх вновь приказывает:
– Подойди ко мне.
Я бросаю взгляд на широкий диван, на котором восседает будто на троне Аяз, и поднимаюсь со своего места, делаю несколько шагов и замираю рядом с шейхом; он поднимает на меня свои медовые глаза, рассматривает, пока я стою рядом в нерешительности, затем резко вскидывает руку и тянет на себя. Теряю равновесие и валюсь прямо на шейха, который ловит меня в объятия и сажает на свои колени.
