Он будто каменный и горячий…

Его аромат дурманит, пьянит, губы твердые и умелые, аромат мужчины заползает в ноздри, вновь этот острый холодный запах с терпкими нотками, рука скользит по моей талии вверх, зарывается в мои волосы, чуть оттягивает, заставляет изогнуться и буквально повиснуть в руках мужчины, так, что приходится стоять на носочках туфелек, едва касаясь пола…

Шейх буквально упивается мной, туманит разум, а у меня голова кружится, и по инерции я цепляюсь пальцами за могучие плечи, будто за сталь держусь, за обжигающую, раскаленную магму пытаюсь ухватиться и не сгореть…

Слегка тянет мои волосы, так и держит и в лицо мое изумленное смотрит, губы рассматривает, пульсирующие после дьявольского поцелуя.

– Ты будто роса, сладкая и нежная… таешь на языке… Холуэ… Джамиля…

Слегка улыбается, и я лишь облизываю губы, не понимаю, что провоцирую хищника, у которого буквально в глазах искры зажигаются, а я дрожу под его взглядом. Ничего не понимаю, не успеваю среагировать, как вновь притягивает к себе и вновь губы мои целует так, что я с трудом выдерживаю его напор, рука же шейха вновь отпускает мои волосы, скользит к линии челюсти, ласкает мою щеку и надавливает большим пальцем, заставляет слегка приоткрыть рот и в тот же момент, будто изворотливый змей-искуситель, проползает сквозь мои губы, умелый язык вбивается ко мне в рот и берет мой язык в плен…

Я уже вовсю пальцами сминаю кандуру шейха, не понимаю, притягиваю или отталкиваю. Дрожу в его руках, чувствую что-то странное, чего никогда прежде не испытывала.

В моей жизни были поцелуи, но сейчас шейх буквально выжигает своим напором все, что было до него…

Только он, его твердые губы, которые терзают мои… Мне воздуха начинает не хватать, кажется, что еще секунда – и я просто упаду в обморок, обмякаю в руках шейха и он будто чувствует мое замешательство, ослабляет напор и слегка отпускает только для того, чтобы приказать:

– Открой глаза, красавица, хочу твои глаза видеть сапфировые…

Повинуюсь этому голосу, этому тембру, понимаю, что меня трясет в руках мужчины, но это не только страх… в животе будто бабочки порхают, и у меня нет сил противостоять этому тайфуну, который так мощно накрывает меня…

Поэтому я лишь смотрю в темно-карие глаза, сейчас почти черные, с какими-то золотыми всполохами…

Ощущает мой озноб, слегка улыбается одним лишь краешком губ, и от этой сексуальной улыбки у меня пальчики на ногах поджимаются…

– Не бойся меня… Я буду нежен…

Будто обещание дает и, заглядывая в глаза мужчины, я понимаю, что такой, как он, не солжет…

– Поначалу, а потом ты сама попросишь больше, глубже…

Выговаривает пошло, и я отвожу взгляд, прикусываю губу, ощущая, как все тело пульсирует в сладостном ожидании всего, что обещает…

Пытаюсь прийти в себя, собраться, как-то дистанцироваться от всего, что происходит, но Аяз не дает мне и секунды на передышку, я не успеваю увернуться от этих жадных, алчных губ, от напора, который сминает все мое сопротивление в самом зародыше…

Шейх будто ураган, он неистовый, дикий, бескомпромиссный. Я не успеваю понять, что происходит, как он просто берет меня на руки, не отрываясь от моих губ, несет куда-то вглубь палат, лишь вздрагиваю, когда мужчина с ноги открывает дверь, вносит меня совсем в другое помещение – и я лечу, падаю, даже вскрикиваю, потому что на мгновение кажется, что он меня, как в старых преданьях, будто яростный наг, властелин тайных земель, выбросит в самую пропасть, и я разобьюсь, разлечусь на осколки, но… Я падаю на огромную кровать, ощущаю тончайший шелк под руками и замираю, потому что в этот самый миг шейх сбрасывает с себя одежду, стягивает рубашку, оголяя тело воина, и я сглатываю гулко, когда взгляд сам скользит по смугловатому телу, которое будто солнце поцеловало, подарив золотой блеск.

Передо мной не просто образец мужской красоты, а самый настоящий зверь… Каждый мускул, каждая мышца напряжены подобно канату, стальные широкие плиты грудной клетки перетекают в проработанный пресс…

Я в ужасе наблюдаю за зверем, красивым, грациозным, мощным и, когда взгляд цепляется за узкую полоску волос, которая заползает под обтягивающие огромный бугор боксеры… прикрываю веки.

Меня обжигает стыдом и предвкушением, порочностью момента, потому что мое слабое женское тело откликается на такую всепоглощающую мощь, жаждет увидеть, восхититься, в то время как сердце разрывается на части, потому что… этот хищник не мой!

Он не мой! Я здесь лишь для того, чтобы…

– Посмотри на меня! – вновь приказ, которому невозможно противиться, и я поддаюсь, веки сами распахиваются, и я… замираю перед полностью обнаженным мужчиной…

В тусклом освещении огромной спальни он похож на какого-то темного демона из старых мифов и легенд, созданного для завоеваний и войн…

Один взгляд – и страх сковывает, как и восхищение великолепием мощи, которую я сейчас вижу…

Мне страшно видеть незнакомого мужчину… и в то же время я взгляда отвести не могу…

Я разглядываю Аяза, будто силясь сохранить в памяти каждую черточку, каждую безукоризненную линию красивого и литого тела поджарого мужчины без грамма лишнего жира… наполненного тестостероном.

– Я… мне… я не…

Хочу сказать что-то и сама не понимаю, как начинаю оправдываться за то, чего еще не совершила, замолкаю, так и не сумев произнести что-то внятное… облизываю губы в страхе, потому что взгляд сползает вниз, туда, где слишком явно видно желание мужчины безжалостно обладать женщиной…

И этого мимолетного взгляда хватает, чтобы перепугаться так, что нервы не выдерживают. Я в страхе слетаю с кровати, лечу к двери в каком-то сумасшедшем желании убежать, не понимая, что распаляю хищника, привыкшего догонять…

Кажется, что я почти у цели, но путаюсь в подоле платья и буквально лечу вперед, чтобы носом упасть в мраморный пол. Сильные руки ловят меня, прижимают к могучей груди.

— Не убежать тебе от меня, Джамиля, даже не надейся…

Одна фраза — и я буквально цепенею в руках шейха, сглатываю гулко, кажется, что Аяз это мне говорит. Мне, Мелине, которая здесь для того, чтобы обмануть этого сильного и жестокого мужчину…

Дрожать начинаю в страхе, и Аяз это чувствует, хватка перестает быть давящей, мужчина проводит пальцами по платью, и я понимаю, что оно начинает на мне расходиться. Слишком опытный, умелый, он очень хорошо знает, как именно раздевать женщину. Чтобы удержать скатывающееся с плеч платье, я прикрываю грудь руками, но Аяз накрывает мои пальцы, и я застываю, когда вдруг замечаю, что одна из стен этой спальни полностью состоит из золотых пластин, которые отражают мужчину и женщину, застывших посередине комнаты, как в зеркале…

Настоящее ли это золото, задумываться не приходится, учитывая уровень богатства и власти, сконцентрированной в руках шейха аль Макадума…

Я дрожу от страха, но тем не менее не могу оторвать взгляда от наших фигур, отраженных в золоте…

Аяз… Он красив… какой-то дикой, варварской красотой жестокого завоевателя. Он возвышается надо мной подобно скале, и я рядом с ним слишком нежная, какая-то эфемерная в своем жемчужном платье, спущенном с плеч, с длинными золотистыми волосами, которые так контрастируют со смугловатой кожей шейха…

— Опусти руки, жена, — его голос раздается как удар хлыста.

Аяз не привык сомневаться, он берет — уже понимаю суть этого мужчины, вернее чувствую. Медлю — и его пальцы начинают давить на мою кожу, он буквально заставляет меня опустить дрожащие руки, и платье скатывается с тела, подобно шелковой простыне, облачком опоясывает ступни, а я остаюсь под огнем пронзительных глаз, моя грудь трепещет, уже не скованная лифом платья, я же чувствую себя неловко и вместе с тем… Сейчас. В эту секунду. Я ощущаю себя желанной… Каждой порой ощущаю, что мужчина, так крепко держащий меня в своих руках, безумно меня хочет…

Я ощущаю его тягу, желание, и с одной стороны, это дико пугает, а с другой…

Не знаю… Уже ничего не знаю… Потерялась в своих чувствах… Во лжи, которая оплетает меня паутиной и сдерживает оковами, утягивающими куда-то, в самую бездну…