Так погибли люди Цтирада, так погиб их владыка. А скалистое дикое ущелье, где все это сталось, и по сей день носит имя той девушки, что была причиной их гибели.

Стража и дозорные принесли наутро в Вышеград страшную весть, что неподалеку от Девина видели они колесо, на котором растянуто тело владыки Цтирада. Так замучили его воительницы.

По всем окрестностям, по всем отдаленным краям разнеслась та страшная весть. Со всех сторон мчались к Вышеграду вооруженные мужчины, разгневанные и возмущенные женской жестокостью. Просили они Пршемысла вести их на Девин, обещая отомстить девушкам и быть ему во всем послушными. Многие, не дожидаясь приказа, толпами ехали к Девину, убивали девушек на дорогах, брали их в плен и вели к Вышеграду.

Рассвирепела Власта, как медведица. Высокомерная и уверенная в легкой победе, повела она своих девушек на Вышеград, чтобы овладеть им и перебить всех мужчин. Но, прежде чем достигли они крепостных стен, навстречу им двинулись боевым строем объятые жаждой кровавой мести мужчины.

Схватились они в жестоком бою. Власта на коне, во главе своего войска, бросилась в самую гущу битвы. Ее гнали ярость и желание показать подругам пример. Думала она, что стройными рядами последуют за ней девушки. Но не поспели они за Властой, не смогли пробиться вперед. Слишком поздно поняла Власта, что очутилась одна среди неприятеля. Вокруг теснились мужчины, и в дикой свалке не могла она поднять копье. Стиснули ее, стащили с коня и приняли на мечи. Так погибла Власта.

Тщетно девушки пытались одолеть мужчин. Когда увидели они, что их предводительницу сбросили с коня, напал на них страх, и те, перед кем когда-то трепетали мужчины, сами обратились в бегство. Беспорядочно бежали воительницы к Девину, надеясь найти там спасение. Много их полегло на поле боя, много погибло во время бегства. Но даже те, кто добрался до Девина, не ушли от гибели. Мужчины ворвались за ними в Девин, заняли мост и поскакали в замок. И пришел тут конец женской силе и удали! Уж и мечи побросали, и завопили по-женски, и опять признали братьев и близких, и падали перед ними на колени, ломая жалобно руки и вкрадчиво моля о пощаде. Но беспощадно мстили мужчины за Цтирада, за всех убитых и хитростью загубленных друзей. Жестока была их месть, не избегла ее ни одна воительница. А когда уничтожили всех, то сожгли Девин, а пепел развеяли по ветру.

Так кончилась девичья война.

И настали опять, как бывало, мир и тишина повсюду; и единовластно правил князь Пршемысл страной, и женщины больше не сопротивлялись ему.

Когда князь Кржесомысл отошел в вечность, на вышеградский престол был возведен князь Неклан. Мудро и мирно правил он чешским племенем. С литомержцами и лемузами жил он в любви и согласии, и уважали их воеводы его слово и волю. Но с северной и западной сторон имел князь злого соседа – воеводу Властислава, правившего племенем гордых лучан, чьи земли лежали по реке Огре и в верховьях реки Мжи. Миролюбив и благоразумен был князь Неклан, Властислав же – свиреп и надменен. И если боялся войны князь Неклан, Властислав только и думал о ней. Не признавал он ни добрососедских отношений, ни права, ни справедливости и кровь проливал без милосердия.

Жестоко притеснял Властислав соседние племена. Не раз со своей дикой дружиной совершал он набеги на лемузов, литомержцев и чехов, собирая дань с их земель; брал по белке и по черной кунице с сохи, а тех, кто сопротивлялся, заставлял платить дань и за живых и за мертвых. Кроме дани, забирал он в плен женщин и детей и продавал их в рабство. Столько, пленников имел Властислав, что уступал их франкским купцам и бородатым восточным торгашам, скупающим рабов и рабынь по дешевой цене.

Еще свирепее, чем раньше, обрушился он на несчастные чешские земли в свой последний набег. Где появлялись лучане, там повсюду полыхали пожары. Горели избы, замки, амбары, конюшни, и не было такого селенья, которого бы не тронул огонь. Все пылало вокруг. Враг рубил мечом жителей и угонял за собой стада. Бежали люди из деревень в замки, за валы и крепостные стены, но и там не находили спасения.

Не устоял против силы Властислава замок Држевич, что на самой границе; пал Сланый; Будеч сгорел дотла. И хлынули лучане, словно поток, прорвавший плотину, по широкой равнине к Левому Градцу, лежащему близ священного места Жалова, там, где мрачный Рживнач высится над Влтавой.

Осадили лучане Левый Градец, откуда хотели они идти на Пражский замок, и не давали никому ни выйти из замка, ни провезти в замок пищу. Долго длилась осада Левого Градца, и великий голод начался там. Весь скот перерезали; дорога была каждая горсть муки, каждая обглоданная кость.

Тоскливо глядели с валов и вышек осажденные; взоры их неустанно обращались на «великий путь», что вел из Левого Градца через Унетице, близ Лысолаи, через деревню Голишовицы на Летенскую равнину к Пражскому замку, где обычно жил князь Неклан. Нетерпеливо ждали градчане его войска, несущего им избавление.

Но тщетны были ожидания. Не приходила помощь из Пражского замка, и «великий путь» оставался безлюдным и пустынным.

И тут осажденные в Левом Градце, отчаявшиеся, изнуренные голодом, со впалыми щеками и лихорадочно блестящими глазами, начали складывать оружие на землю, говоря:

– Обречены мы на голодную смерть, ибо помощь к нам не идет. Сдадимся лучше лучанам; пусть делают что хотят – либо убьют нас, либо накормят.

Но едва решили осажденные сдаться, как увидели они, что лучане вдруг поднялись с места, сняли осаду и отступили. Дошла до лучан грозная весть, что лемузы, литомержцы, а с ними дечане идут чехам, на помощь и собираются ударить им в тыл и фланг.

Разгневался Властислав и поклялся страшной клятвой:

– Пусть не будет мне помощи от Перуна, пусть стану я на всю жизнь рабом, если уступлю дечанам, лемузам и литомержцам!

И еще он поклялся покорить чешское племя и повесить свой щит в знак победы на воротах Пражского замка.

А отступить от Левого Градца все же пришлось Властиславу, чтобы не очутиться ему подобно зерну между двумя жерновами.

Начал он месть свою с литомержцев; на их земле между двумя горами – Медвежьей и Пршипети – построил сильно укрепленный замок. Замок тот назвал Властислав своим именем и за то, что помогали литомержцы чехам, послал туда на их устрашение сильных, жестоких мужей.

Испугались лемузы и дечане, запросили пощады, обещая оставить чехов на произвол судьбы и платить Властиславу постоянную дань. Сильно опечалился, проведав о том, пражский князь. Сам слабый духом, не осмелился он идти против Властислава без союзников и решил, что лучше уступить, чем довести дело до войны.

Выбрал он послов из владык, что должны были договориться о мире и добром согласии с воеводой лучан, и поручил им отвезти Властиславу богатые дары: несколько мешков чистого золота, два кованых шлема, красивые щиты и десять отборных, чистокровных коней.

Сидя на высоком резном, расписном троне, в дорогой собольей шапке с пером цапли, в дорогом плаще из чужеземной ткани, падающем тяжелыми складками, с застежками на плечах, надменно взирал Властислав из-под насупленных бровей на послов. Гордо принял он их и гордо ответил, когда объявили послы желание своего господина.

– Слышал я, чего просит ваш князь. Видел я и дары, что он мне прислал. Неразумно ваш князь поступил. Не послал он мне ни всего золота, что имеет, ни всех коней, ни всего своего богатства. То, что я вижу, – для меня лишь приманка. Возьмите же свои дары и скажите вашему князю, что за приманку я ему благодарен; пусть все это хорошо сбережет и сохранит. Приду я к нему за всем его добром и заберу то, что сейчас возвращаю. А вы убирайтесь, покуда целы. Смотрите, чтоб вместо даров не оставить тут свои головы!