Годы бежали. И когда настал назначенный час, Кази, что не раз своим волхвованием возвращала немощным жизнь и здоровье, сама стала жертвою смерти. В память ее насыпали люди высокий курган близ Казиного града, на берегу реки Мжи, возле дороги, которой ходили через гору Осек в край Бехинский.

Затем перст Мораны коснулся чела набожной Теты, и душа ее отлетела.

По всему Тетинскому краю горевали о ней, ибо была она всем родной матерью. Прах ее погребли на горе Поглед, на западе солнца, близ священного места у старых дубов, где обычно она поклонялась богам. После ее смерти девять дней жгли огромный костер и приносили жертвы богам. А к могиле Теты привалили камень.

Так осиротела Либуша, пережив своих сестер. Но и ее дни исполнились. По воле богов узнала она, что близится час ее кончины. И, зная, что отойдет она скоро в неземную страну, за отцом и за сестрами, попросила Либуша Пршемысла созвать родоначальников и старейшин, желая поговорить с ними в последний раз.

Когда собрались все в Вышеград, повелела Либуша принести жертву богам и вышла с Пршемыслом к стоявшим на широком дворе старейшинам и владыкам. Священное спокойствие было разлито на бледном лице почитаемой всеми княгини, взор ее уже был обращен в вечность.

Объявила она собравшимся, что час ее пробил, что последний раз видит она их, последний раз говорит с ними. И всем завещала Либуша служить князю Пршемыслу и сыну его верой и правдой. С волнением слушали все вокруг Либушины слова, и печаль сжимала сердца. Даже у бородатых мужей затуманились глаза, когда стала просить Либуша мужа своего, чтобы любил он народ, и, простерши руки, благословила всех.

Возвратившись со двора в дальнюю горницу, легла Либуша на мать сыру землю и умерла. И плакали по ней муж и сын, плакали девушки, плакал народ плачем великим. Унесли и сожгли ее тело, а прах погребли, свершив над могилою тризну.

Никто доподлинно не ведает, где та могила. Старики говорят, что в Либушине. Сказано в старом преданье, что могила ее в замке Либицком, недалеко от чудесного холма Ошкобрга, богатого редкостными травами и кореньями.

А клад Либушин так и остался после смерти ее в скалистой пещере, где она его мужу своему показала. Не прикоснулся к нему Пршемысл, зная, для чего он хранится. Так и лежит клад поныне глубоко в Вышеградской скале. Засверкает и объявится он лишь тогда, когда будет народу тяжелее всего и жизнь покажется непосильной. И когда он откроется, опять станет жизнь изобильна и навсегда исчезнет нужда.

Долго почивала золотая Либушина колыбель на дне Влатвы под Вышеградской скалой. Тек поток времени, бежал день за днем, и беда за бедой обрушивалась на Чешскую землю. Гибли деревни, гибли целые края. Пожары стирали с лица земли селенья и вновь выстроенные города. Битва за битвой заливала кровью родную страну. Брат убивал брата. Уничтожали в Либушином роде люди друг друга. И страдал народ под пятой чужеземца.

Но ночь не была бесконечной. Поднялась золотая колыбель из глубины темных вод под Вышеградской скалой, засветила чистым сиянием злата ярко, как день, и спаситель родины, последний отпрыск рода Пршемысла, опочил в ней.

И росла золотая колыбель вместе с дитятей, а когда выросло дитя и стало мужчиной и отцом родины[14], превратилась она в золотое ложе. В священном Карлштейне стояло то чудесное ложе, и отдыхал на нем король, утомленный делами и заботами правления. А когда умер он, не пожелало золотое ложе служить никому и исчезло.

Снова став колыбелью, погрузилось оно в темную пучину под Вышеградской скалой и ждет там и ждет…

Когда отошла Либуша в вечность, увидели ее приближенные девушки, что не почитают их больше так, как при жизни их повелительницы. Тяжело было им думать об этом, и вспоминали они то время, когда их княжна одна властвовала над мужами и всей Чешской землей. Гнев загорался в их груди, когда кто-нибудь из мужчин говорил им с усмешкой:

– Повластвовали вы, покланялись мы вам, а теперь уподобились вы стаду без пастуха.

Пламенем вспыхнул их долго сдерживаемый гнев. Жажда власти и мести побудила девушек взяться за мечи и луки и, не соразмерив сил, вступить с мужчинами в неравную борьбу.

Предводительствовала девушками Власта, некогда бывшая старшей в свите Либуши. Первая кликнула она боевой клич, первая взялась за оружие и, объединив всех женщин, начала с ними строить неприступный замок. Замок стал их убежищем от врагов. Находился он за рекой Влтавой, вверх по течению от Вышеграда, расположенного на другом берегу.

Как своей княжне и повелительнице, повиновались девушки Власте. По ее совету и приказанию, многие из них отправились созывать женщин и девушек и уговаривать их, чтобы бросали они всё и спешили в Девин – так назывался девичий замок – начинать войну против мужчин. Захотели женщины владеть всей страной, а мужчин заставить лишь служить им да за сохой ходить.

Призыв Власты не остался пустым звуком, уносящимся с дуновением ветра. Как искра, зажег он сердца. Подобно голубкам, вылетающим из своих голубятен, спешили женщины и девушки в замок Девин, покидая братьев, мужей и отцов. Много набралось их в Девине – толпились они и в палатах, и в горницах, и на просторном дворе, и на крепостном валу.

Из Вышеграда беспечно наблюдали за ними мужчины. Их забавляло и смешило, как учились девушки владеть оружием, ездить верхом на конях. Старики и умудренные опытом мужи с пренебрежением поглядывали на них, а когда при князе Пршемысле заходила речь о воительницах, мужчины осыпали их насмешками, готовясь испытать женскую удаль.

– То-то будет потеха! – со смехом говорили приближенные князя.

Только князь Пршемысл был сумрачен. Однажды он сказал с беспокойством:

– Узнайте же, почему я не смеюсь вместе с вами. И вы бы тоже позабыли о смехе, если бы было вам видение, подобное тому, что представилось мне сегодня ночью.

И, желая предостеречь свою дружину, поведал Пршемысл все, что видел:

– Была ночь. Воздух был полон густого, едкого дыма. И вот в зареве пожара узрел я девушку. Из-под шлема спадали у нее длинные волосы; в одной руке держала она меч, в другой – чашу. На земле лежали в крови и во прахе убитые мужчины. Как безумная, металась девушка и попирала мертвых ногами. Затем набрала она крови полную чашу и, подобно хищному зверю, с неистовой жадностью стала пить ее. Внимайте, мужи, голосу богов и не пренебрегайте их знамением. Послано это видение, чтобы предостеречь вас. Выслушав мою речь, не сочтите ее пустыми словами.

А между тем девушки в Девине готовились к бою против мужчин. Подавили они в сердцах своих голос крови и сурово объявили братьям и отцам:

– Отныне забудьте, что мы вам родные. Заботьтесь о себе сами.

И дали женщины друг другу обет верности и поклялись клятвой великой лучше погибнуть от собственного меча, но не уступить и не изменить общему делу. Так присягнули они все как одна своей повелительнице Власте, а та определила каждой ее место и занятие.

Наиболее мудрых оставила она в женском совете; осторожным доверила управление замком; самых отважных стала готовить к бранному делу, стала учить их воевать верхом на конях и истреблять мужчин, как собак. А тем, что были стройны, красивы лицом и привлекательны, поручила она заманивать своей красотой и прелестью мужчин, чтобы их погубить. Так решила она уничтожать мужчин и силой и хитростью.