Таурон пожал плечами.
— Так я и есть друид.
Ро едва не уронила чашку.
— Да ладно?! Значит, вы правда... чудеса можете делать?
— Чудеса и ты можешь делать, — рассмеялся Таурон, знатно развеселившись. — И Фаррел твой. Только сложная дорога вас ждет. Как по долгу службы, так и по пути к сердцу друг друга. Без чудес тут никак.
Ро покраснела. Еще чего! Не ее он вовсе.
— Предсказываете судьбу?
— Судьбы, девочка, нет. Есть сегодня, есть твои решения, есть последствия, есть случай, есть завтра.
— А что тогда такого умеют друиды?
Таурон развел руками.
— Разговаривать с деревьями.
Ро усмехнулась даже.
— И все?
— Слухи ужасны, — покачал Таурон головой и воздел к потолку руки в неподдельном возмущении. — Они не оставляют надежды истине! Деревья умеют общаться. Через корни, соприкосновение ветвей, летящую пыльцу... Друиды могут... гм — скажем так — это слышать.
— А задавать вопросы?
— Иногда. Но правильность толкования ответов зависит от мастерства и опыта. Именно потому друидам положено жить в лесу, а не... вот это вот, - Таурон обвел руками свою избушку и вернулся к спокойному тону.
Ро начинала привыкать, как в этом мире околонаучные факты и малоизученные обрастали легендой или еще какой фантастической оберткой и становились реальностью. Потому она в пылу любопытства перебила:
— И это они сказали вам, что нас... ну, меня и его ждет трудная дорога?
Таурон вновь рассмеялся.
— Нет, это мне сказал мой жизненный опыт.
Ру с досадой сложила губы бантиком.
— Так скажите вашему опыту — нас вообще не ждет общая дорога. Так, до дворца... На край света да спасти империю, возможно... И распрощаемся.
Таурон негромко засмеялся и поворошил поленья в очаге, ничего не отвечая.
— И почему вы так открыто все это мне рассказываете? Ведь друиды, говорят, почти перевелись... Вы не прячетесь?
— Если кто спрашивает — зачем мне прятаться. Другое дело, что в наше время уже мало кому интересна судьба друидов, лесов, деревьев. Вон, даже в то, что могут творить чудеса, люди верить перестали. Кому теперь дело до детей леса. Мы — так, легенда. Люди теперь тянутся в город, политику, торговлю, к роскоши и славе.
Ро вздохнула и сделала глоток горького травяного напара. Неужели этот мир тоже ждет потребительство? Неужели это неизбежный конец любой цивилизации?..
— А что это вы мне дали?
— Пульфит. Высокогорный лишайник, полезный для легких.
— Он тоже разговаривает?
Таурон покачал головой и ничего не ответил. Интересно, а человечно ли употреблять растения в пищу, если они умеют говорить?
— Я хотела бы знать про это все. Друидов, Черный Тополь, Белый Шепот, море Духов, историю королевств... И вообще... Я просто издалека, понимаете. Ничего не знаю.
— Слышал.
Помолчали. Ро побоялась спросить, какое дерево ему про это сказало.
— Наверное, их интересно послушать. Они ведь столетиями живут, да?
Таурон покивал, но не ответил. И тут Ро вдруг вспомнила про главную задачу своей настоящей жизни:
— А вы... знаете про наскальную карту? С двадцать пятым мередианом?
— Карта Сваля? Отчего же не знать. Мне казалось, для равнин уже и легенды такой нет.
Аврора оживилась, отставила чашку и спустила ноги на пол.
— И вы... сможете проводить нас к ней? — глаза ее горели азартом.
Вот так удача! Встретить живого друида, который знает, где эта пещера, где эта карта, которая приведет к маяку на краю света, а там только достать бы звездного песка, сделать из него стекло, линзу в далекозор, посмотреть и...
Почти как смерть Кощея звучит. А вдруг она вернется домой тогда? Пока... не хочется.
Таурон прищурился и погрозил пальцем.
— Я же говорю, девочка — не забывай заботиться о потребностях тела.
Он с упреком этим самым пальцем ткнул в Аврорины забинтованные ноги.
— Ну, болят... но что я поделаю... К тому же, кажется, вы чем-то их смазали, да?
— Смазал, — друид нырнул рукой куда-то по другую сторону от своего стула и протянул Ро совершенно желтые кожаные тапочки с задником.
Аврора восхищенно приняла подарок. Мягкие, яркие, необычайные... И — обувь. Первый встречный друид просто с одного вздоха понял, что ей нужно. Даже забинтованная нога легла внутрь так удобно и естественно...
— Жаль, что на прием к королеве в таких нельзя, — притворно вздохнула. — Они замечательные!
— Отчего же нельзя. Скажешь, что это подарок друида, — подмигнул Таурон. — И он строго наказал их не снимать. Кстати, я и правда тебе наказываю.
Теперь уж Ро не могла сдержать разъехавшейся по лицу улыбки. Но Таурон был серьезен как никогда и повторил, как попугай.
— Заботься о теле. Иначе долго не протянешь. Ты — не Фаррел.
Аврора вздохнула тяжко.
— Хотела бы я им быть... Но не получается, как ни стараюсь.
— Я дам тебе немного сухого пульфита, заваривай себе чай. Чаепитие — это святое, на него всегда следует находить время. Ты — та, кто есть, и это замечательно.
Если бы... В последнее время даже вскипятить воду не в чем. А о том, кем она есть, и вовсе молчать надо.
Таурон встал к своим пучкам под потолком, перебрал их пальцами, отчего по избу понесся их сушеный горький аромат, и без труда достал до нужного своей длинной рукой. У Ро в глазах помокрело.
— Почему... вы так заботитесь обо мне?
Таурон улыбнулся.
— Потому что о семье надо заботиться. Ведь ты — забытое дитя лесов.
Аврора вытаращила глаза. То сирена, то дитя лесов... Хотя... честно говоря, в каждом утверждении есть доля правды.
— Но... это деревья сказали?
Таурон кивнул вполне серьезно и вытряхнул небольшой холщовый мешочек из ящика, куда и засунул невзрачный пучок пульфита.
Ро ждала продолжения. Но не дождалась. Таурон подал ей руку, чтоб встать. Она приняла и руку, и мешочек — привязала к поясу накрепко, и таки спросила:
— Значит, я тоже могу их слышать?
— Ты много чего можешь слышать. Больше, чем такие, как Фаррел Вайд.
Чистая правда.
— И именно поэтому будь тем, кто ты есть и не забывай заботиться о себе, тогда все будет хорошо.
— И о лесе? — лукаво подняла бровь Ро.
— Лес всегда будет рад тебе, — подтвердил друид.
У нас это называется ВЧЛ, и некоторые по симптомам отправляют к психиатру, хотя это всего лишь особенность нервной системы, с которой можно и нужно научиться жить. Ну, более или менее. А не таблетки глотать, забывая, кто ты. А тут... дитя лесов. Хотя Фаррел, например, тоже к Квилле какой-то собирался отдать. На лечение. Ах - он сам ее зелья пьет, верно.
Прощения ему нет! Ни за зелья, ни за Квиллу, ни за то, что не понимает.
— Спасибо, — стиснула Ро мешочек дрогнувшими пальцами, жалея, что не может остаться в Альпурхе.
Что может быть важнее, чем быть там, где тебя понимают?.. Долг.
Попробуй пойми, откуда он тут взялся. Но взялся ведь. С рождения ты что-то миру должен, ты куда-то стремишься, ты забываешь о теле, потому что... Потому что должен. Нельзя рождаться впустую, ничего не сделав для мира, в котором горишь зарей или звездой.
Таурон внезапно стиснул ее плечо ладонью.
— Твоя дорога удивительна, Аврора Бореалис. Тебя ждет много невероятного. Именно потому, что ты идешь по дороге добра за звездой долга.
Ро сморгнула. Даже для ее заумных извилин... прозвучало слишком мудрено.
— Люди не умеют это совмещать. А дети лесов — да. И именно благодаря им люди еще живы.
Таурон резко распахнул едва заметную в стене дверку, и в его комнатушку хлынул свет дня, многократно усиленный белизной стен. Аврора зажмурилась, и знахарь вытащил ее наружу.
— Наконец-то! — воскликнул Фаррел.
Проморгавшись, Ро увидела, что он сидит в узкой повозке, а на ногу ему наложена шина до самого колена. Черный безупречный костюмчик кое-где продрался, в прорехах просверкивает белая рубашка. Красная сумка с драгоценным далекозором и ее вещами привычно вещает: «Читать в воскресенье — законно!».
