— К Зате-су или к Элгу?

— Элг всё равно сейчас у Заты: видишь же, что творится! Вот богатенькие и собираются бежать, если пираты в город ворвутся.

Пираты, значит…

— А уже врывались?

— Нет. Но сейчас их много. Ты на море глянь.

Кажется, пока мы тут лясы точим, что-то поменялось. Я рискнул на пару секунд поднести к глазам бинокль: если потенциальные гопнички и ринутся на меня, то по каменюкам за это время не добегут, ноги переломают.

Мдя… А на горизонте-то ещё шесть или семь корабликов нарисовалось… Не прямо напротив города, где передовой отряд стоит на якорях, намного западнее, почти за кромкой мыса потому я, разглядывая сражение, их до сих пор и не видел.

Нет, не кинулись, пока я отвлёкся. Но жадюга-Рат успел схватить с земли камень и швырнуть в меня. Видимо, всё-таки алчность у него пересилила благоразумие. В тот момент, когда я уже оторвал от глаз бинокль, так что я и движение его руки заметил, и от летящего булыжника увернулся.

Сам виноват! Целился я в центр груди, но экспансивная пуля попала левее и выше, куда-то над сердцем. Так что самого злобного из четвёрки развернуло, и он упал на левый бок. Гарантирую: одному-двум рёбрам пипец. Как минимум. У остальных столбняк: стояла себе потенциальная жертва спокойненько, даже нож из ножен не вынимала, и вдруг… Грохот, как из пушек кораблей в порту, а их товарищ валяется на земле.

Мешать им, когда двое принялись тормошить Рата, я не стал. Просто остальные-то куда более вменяемые, чем этот шустряк. Да и пример весьма показателен: дёрнешься против меня, будет плохо.

— Сек, он, похоже, того… Преставился…

Вполне возможно. Пули-то, как я уже говорил, экспансивные, разворачиваются «цветочком» при попадании в тело и оставляют очень широкий раневой канал, так что болевой шок просто страшенный.

— Дурак! — сплюнул Сек, старший. — Люди из каравана Хон-су говорили же, что этот чужеземец убивает на расстоянии чем-то грохочущим. Эй, он сам решил на тебя напасть, мы тут не при чём!

— Я понял.

— Вот куда его теперь?

— В ямку, где он меня собирался спрятать.

Пришлось отойти в сторону, пока двое за руки тащили жертву неудавшегося разбоя к моему ночному укрытию.

А спустя минут пятнадцать, когда мы обсудили цену за услугу и сговорились, как будем врать про обстоятельства смерти Рата, я уже шагал вслед за подёнщиками, как и я, решившими понаблюдать за битвой в порту с возвышенности.

На улицах города Маси суета такая, что сложно не отстать от «проводников». Но они, ошалев от моей щедрости (пообещал десяток медных монет, имевшихся в моей заначке), терпеливо ждут, пока я раздвигаю локтями толпу, кажется, не обращающую внимания на меня, выбивающегося из общей картины камуфляжем, как белая ворона в стае обычных. Спешащих на стены с оружием в руках мизер. Зато в направлении к воротам, ведущим в горы, тянутся стабильно. Остальные же мечутся по каким-то своим делам.

— Элга позови! — дождавшись ответа из-за ворот усадьбы, проорал Сек, когда мы дошли до места. — Мы привели чужеземца, которого он искал.

Ждать пришлось минут десять. И когда открылась калитка, мой самый ценный помощник в руководстве караваном (честно говоря, хрен бы я довёл его без помощи этого серьёзного, толкового мужика) накинулся на меня.

— Ты почему не вернулся на ночь в дом, Перец? Заблудился? Стражники говорят, что они выпустили тебя в тот же день.

— Не заблудился. Стучал в ворота, а меня не пустили.

Элг помялся, оглянулся на торчащего в приоткрытой калитке привратника, и пояснил.

— Братья покойного господина Хон-су весь день надоедали. Требовали поделить и твою долю. Вот госпожа Зата-су и приказала гнать всех прочь. Но не тебя. Заходи скорее, она ждёт.

— А монеты?

Я выдал Секу медяки, и тот, тут же поделив их между товарищами, обратился к Элгу.

— Нужны будут помощники в дороге, ты знаешь, где меня найти.

— Почему ты решил, что мы собираемся в путь? — нахмурился тот.

— Все богатые собираются. К марентским пиратам ещё корабли подходят, они наверняка на этот раз собираются Маси захватить. Мы тоже думаем, что надо пересидеть это время в горах, но лучше будет, если при этом ещё и заработаем.

Если вы подумаете, что вдовушка, приговаривая «милый, я все глаза проплакала из-за того, что беспокоилась за тебя», с рыданиями бросилась мне на шею, то глубоко ошибётесь. Судя по тому, как она «нагрела» деверей, раздвинув подо мной ноги, баба она хваткая. Пожалуй, просто решила, что пока я жив и нахожусь в её доме, «наездов по беспределу» со стороны братьев покойного муженька можно не опасаться. Ну, кто я ей? Ну, потрахались ночку, притупили сексуальную голодуху. Ни она меня, ни я её ничем сверхъестественным (разве что, моим необычным происхождением) не поразили. Просто, увидев меня, пригрозила привратнику и тут же позвала нас с Элгом в дом.

Весть о том, что к пиратам с острова Маренте, как я понял, этакого местного аналога земной Тортуги, идёт подкрепление (и я это подтвердил, поскольку видел паруса собственными глазами), её тоже обеспокоила.

— Нужно уходить в горы, — резюмировал Элг. — Зарыть погреба с самыми ценными товарами и уходить, пока ещё путь свободен.

— А его могут перерезать?

— Легко, — вмешался я. — Пока пираты грабят рыбацкое поселение, сил для этого у них нет. Но когда подойдут те корабли, они могут обложить город со всех сторон. Пиратов много, стражи мало. Влезут на стену с какой-нибудь другой стороны, и захватят его. Собираться надо быстро.

— С утра собираемся, — пробурчал Элг. — Госпожа ещё спала, а я приказал собираться: по дороге из дома видел, как пиратские корабли подходят.

Быстро не очень получилось. Даже с помощью подёнщиков Сека, которых наняли, чтобы завалить всяким хламом входы в погреба. А поскольку они знали про эти тайники, пришлось взять с собой и эту троицу.

Мне было проще всех: всё своё ношу с собой. Ну, деньги, доставшиеся при делёжке «наследства» «караванбаши», все выгреб из кубышки. А попону с верёвочными стременами закрепить на лошадке — минутное дело. И всё это — под грохот корабельной артиллерии, раз в полчаса делающей перерывы, видимо, на охлаждение орудий. Эх, опять у меня случился облом с тем, чтобы спокойно дождаться земной корабль в Маси!

Лошадки нашлись и для Сека с компанией, но кавалькада получилась небольшой: трое подёнщиков, мы с Элгом, ещё пятеро охранников, знакомых мне по каравану, Зата, её двое детей в корзинах, привязанных к спине «верблюдов», пара служанок купчихи и ещё три вьючных «горбатых» с тюками, видимо, самых ценных шмоток. Итого пятнадцать рыл и семнадцать копытных, если условно посчитать верблюдов «копытными». Основная часть прислуги так и осталась сторожить усадьбу.

Меня удивило, что в руках подёнщиков, вместо привычных копий, которыми пользуется охрана караванов, оказались плётки. Но помощник караванщика знал, что он делает: плётки нужны, чтобы расчистить путь к прямой дороге, ведущей к восточным городским воротам. Ведь драпали из города не только мы, но уже многие другие. В том числе — пешие. Не скажу, что нанятые работники усердствовали. Чаще всего, для того, чтобы нас пропустили, им достаточно было проорать что-нибудь и просто замахнуться, но пару раз кому-то и перепало. Причём, как я отметил, это было больше похоже на сведение личных счётов, чем на необходимость.

Выскользнуть из ворот под недовольное ворчание воротной стражи успели. А минут через пятнадцать, обернувшись назад, я увидел, что со стороны «рыбацкой слободы» в сторону «наших» ворот поспешает вооружённая толпа. И огромные деревянные створки начали закрываться. Всё! Город в осаде, хотя, кажется, из третьих, южных ворот всё ещё тянется цепочка беглецов. Только надолго ли сохранится этот выход из мышеловки, в которую превратился Маси?

Ещё раньше меня заметили пеший отряд пиратов замыкающие, буквально чудом успевшие выскользнуть из-за стен. Кто-то перешёл на бег, нагоняя вышедших из города раньше, кто-то прыснул с дороги в сторону.