— Поддерживаю! — грохнул ещё один. Великаноподобный военный министр с суровым загорелым лицом. Полуорк. — Следующей целью может стать Его Величество и, если покушение — упаси Дея! – удастся, Венец останется без владельца. И сила артефакта навсегда будет утрачена для новых правителей Севера.

— Какая сила? — нахмурился Раф.

— Вы не знаете, Ваше Высочество? — удивился лэр. — Хотя… это обсуждается не на каждом углу. — Он оглянулся на навостривших уши зрителей, подался к Рафаэлю и заговорил шепотом: — С помощью Венца ваши предки могли просматривать всю территорию своего королевства вплоть до горной цепи. Видеть карту реального времени перед глазами, наблюдать за передвижениями своих и, в особенности, чужих войск. Венец помогал держать всё под контролем и не давал врагам углубиться в наши земли. Вернее как? Все противники замечались и уничтожались ещё на подступах. Ваш дядя временно носил Венец, как наместник Его Величества в период Мировой Войны, и именно артефакт помог ему сохранить покой в Ригеле. Жалко, что магия Венца работает лишь в пределах нашего королевства и не может покрыть всю Империю. Сколько бы проблем это решило!..

— Ну, так что? — снова напомнил о себе светловолосый террин. — Проголосуем или вы сами решите, Ваше Величество?

Такой пренебрежительный тон и усмешку на холеной роже он позволил себе, только потому, что, как и многие здесь, уверен: Магнус — развалина и ничего ему не сделает.

Он даже от мятежников не смог отбиться, не полез в бой, никак не среагировал. От стражи было больше толку.

Магнус молчал с пустым лицом.

— Ваше Величество, — осторожно позвал Нестор, склонился к его острому уху и что-то быстро зашептал. Повторял требование? Отец уже настолько плох?

Император медленно поднялся, опираясь на подлокотники.

— Сделаем, как вы хотите, — рокочуще согласился он.

Чешуйчатые лапы его легли на шипастую корону и осторожно сняли с головы. Забитый министрами и придворными зал наблюдал за правителем, затаив дыхание, будто творилось какое-то великое чудо.

Впрочем, наверное, оно и творилось.

Раф же растерялся. Не думал, что так резко придётся брать на плечи бремя правления. И дяди в помощь рядом с ним теперь не будет. Он совсем не уверен, что готов, что справится.

— Подойти, сын, — ровно сказал Магнус.

Принц спешно, сжимая в кулаки потные ладошки, встал напротив владыки. Теперь их разделяла лишь одна ступенька.

Правитель заговорил чётко и уверенно, слова, наполненные силой, эхом отражались от стен:

— Я Магнус Ванитас сын Бальтазара Ванитаса, Император Терры и признанный король Ригеля, складываю свои обязательства и отрекаюсь от Венца Предков в пользу своего наследника. Того кто следующим после меня наденет его на голову.

Какие странные последние слова…

И судя по хищно загоревшимся глазам гостей, они поняли их также.

Магнус передал корону в руки сыну, и тот наконец сумел разглядеть её вблизи.

Чёрная, такая же зловещая, как и трон, источает холод. Острые зубцы напоминают колючки терновника с вкраплениями темных сапфиров. Ковка изящная, с едва уловимой гравировкой.

Внутри по черному ободу тянулась и слегка светилась тонкая вязь магической письменности. Жутко древней, но Рафаэля всегда увлекали мёртвые языки, в особенности язык Духов, и с усилием он смог перевести:

«Цвет истинный вернёт».

И что бы это значило?

— А вот и вино! — воскликнул кто-то.

Вошла Изабель, катя перед собой серебристый двухъярусный столик, заставленным кубками – похоже, только её, как доверенное лицо, стражи пропустили к господам — вслед за ней в зал ступил Виктор при полном боевом параде. Поверх кожаного дублета — стальной нагрудник и наплечники; на поясе потертых брюк висит тяжёлый меч; на руках, коленях и сапогах — щитки.

Они с Люцией совершенно не похожи. Разве что холодным и цепким взглядом, точно подозревающим во всех врагов.

Изабель раздала напитки, Рафу тоже вручили кубок, хотя он не хотел пить и охотнее отдал бы свою порцию отцу, но тому Нестор настойчиво всучил колбочку с лекарством. Магнус сел на трон, принял его и вновь уставился в пустоту.

— За нового короля и будущего Императора! — провозгласил казначей.

— За нового короля!.. — эхом отозвались все, кому хватило чаш, и пригубили напитки.

Только Раф замешкался, уловив за дверьми какую-то возню и приглушенные возгласы подозрительно знакомого голоса и…

Это спасло ему жизнь.

Внезапно министры, аристократы, лэры — все, кому достались напитки, дико закашлялась, захрипели, хватаясь за грудь и горло и выпучивая глаза, как надутые лягушки.

На колени рядом с Рафом упал полуорк и с рыком разорвал одежду на груди. Принц в оцепенении наблюдал, как от солнечного сплетения Военного Министра, прямо по загорелой коже, поползло кляксой серое пятно погибели. Оно растеклось быстро — слишком быстро! — две дюжины секунд и весь крепыш стал серым, как могильная плита, и хрупким, как старая бумага.

Последний вздох, полный отчаяния, и он рассыпался прахом. Об пол брякнули желтоватые кости и не только его. Десятки костей.

Королева у окна всхлипнула и, заткнув рот рукой, взвыла на одной пронзительной ноте. Ей вторили выжившие лэры: Эстелла, Меридия, Сесиль и ещё дюжина существ, среди которых в основном были женщины да дети. Дрожащий Руби вжался в угол под окном неподалёку от входной двери. Магнус остался равнодушен. Нестор рядом с ним поднял брови.

Рафаэль моргнул и с неверием уставился на кубок в пальцах, затем перевёл взгляд на двери, за которым нарастал шум.

Их загораживал Виктор. Такой высокий и крепкий, словно полуорк или звероморф, и эта деталь впервые заставили Рафа ощутить пробирающую до дрожи тревогу, а не уверенность, что он под надежной защитой искусного воина.

Виктор поднял на него свои желтые глаза.

— Что ж вы всё усложняете, принц?

Двери распахнулась, и в зал ворвался взмыленный Орфей с порванным воротом салатовой рубашки и с совершенно дикими глазами.

— В вине яд! Не пейте вино! Кейран решил всех отравить! Это переворот!

Он запнулся, налетев стопой на чью-то берцовую кость, и ахнул. Быстро огляделся, заметил Рафа, расцвел улыбкой облегчения, но кинуться к нему не успел.

В зал вломились рыцари первого принца, Виктор со звоном обнажил клинок из близара и наставил на Рафаэля.

— Отдай Венец, четвёртый! — потребовал он и двинулся на него.

Принц прижал корону к груди и попятился в сторону, от окон. Он бы надел артефакт в тот же миг, но от волнения в горле пересохло и мысли путались. Раф не мог сообразить, какие слова правильнее сказать, чтоб точно принять наследие предков. И нужны ли они?

— Без глупостей, — предупредил Виктор. Четвертого принца начали окружать стражники. — Отдай Венец по-хорошему и, быть может, Его Высочество сохранит тебе жизнь.

— Нет! — воскликнул он. — Мой жестокий брат не получит престол!

И воздел над головой руки, открыл рот, собираясь принять власть, но Виктор одним рывком настиг его. Синяя сталь иглой устремилась в сердце.

Раф не успевал уклониться.

Кто-то закричал.

Движение сбоку на грани различимого, веки зажмурились сами собой, и…

Лезвие вспороло плоть.

Но боли не было.

Рафаэль нерешительно открыл один глаз, и сердце его оборвалось.

Перед ним стоял Орфей. Он заслонил принца спиной. Принял удар на себя.

А тот пронзил его насквозь.

От кровавой раны в солнечном сплетении побежал серый налёт.

Все застыли в шоке.

— Прости, Раф, — с вымученной улыбкой прошептал Орфей и кашлянул кровью. — Я… уйду первым. Но не позволю… тебя убить. Извинись за меня перед Леоном. Я люблю вас.

Виктор попытался выдернуть меч, но химер из последних сил накрепко обхватил его ладонями. Сосредоточился, и из его тела во все стороны хлынули подвижные корни. Они пронзили ближайших врагов, врезались в пол, потолок и стены, вспороли булыжники, сбили придворных с ног и за считанные секунды оплели всё, что только можно, а в центре, где навсегда деревянным изваянием застыл Орфей, они сцепились в толстую непролазную стену и разделили зал надвое.