— Не прикидывайся дурой, — процедил тихо. — Если ты во что-то вляпалась…

— Ладно! — она подняла ладони. — Ты меня раскрыл. — Виктор напрягся, Люция выждала драматичную паузу. — Я влюбилась в него! И теперь спать спокойно не могу, не зная, кто согревает его ночами, и какой у него любимый цвет.

Она печально опустила очи долу, едва сдерживая подрагивающие уголки губ.

Ну, сейчас братец вспылит!..

— Чёрный, — буркнул он.

— Что? — у Люции вытянулось лицо.

Виктор прикусил губы, загорелые скулы зарделись.

— Его любимый цвет — чёрный. — Юноша колко глянул на сестру. — А ночами принца никто не «согревает». У него сейчас нет постоянной любовницы или фаворитки. Да и времени на забавы тоже. На нём теперь половина дел империи висит.

У Люц отпала челюсть. Неужто он поверил в её несусветный бред?

Нет. Нееееет!

Да кто может влюбиться в этого властного и законченного садиста?! Разве что чокнутая Розалия Ванитас. Но Люция-то из ума ещё не выжила!

Она уже хотела пойти на попятную и заявить: «Шутка! Виктор, родненький, окстись!», но брат продолжил её шокировать:

— Это неплохо, что он тебе мил, — быстро проговорил этот… этот… Адъютант Тырхов! — Даже хорошо. Он тоже тебя замечает. Но прошу, поумерь пыл. Твой интерес вызывает некоторые, г-м… подозрения.

Люция тогда лишь икнула и ошарашено кивнула. А брат, крайне смущённый неловким разговором (любовные темы не его конек), поспешил смыться по делам государства.

Вот тебе и пошутила.

И к чему это пространное: «Он тоже тебя замечает»?

— Бр-р! — Люц передёрнула плечами. — Аж мурашки по коже.

Её смирная лошадка зацокала по мостовой близ крепостных стен, и фарси придержала поводья. Уйдя в свои мысли, она и не заметила, как миновала лес и подъехала к сторожевым башням. А отсюда и до центральных ворот рукой подать. Вон они, видны.

Высоченные врата с поднятым частоколом кованых прутьев. На смотровых площадках патрулирует стража. Но сейчас в их рядах царит едва уловимая суета.

Девушка замедлилась. Опустила взгляд и увидела, как в отрытый проход на коне степенно въезжает Виктор. Его встречает Кейран на нервной лошади.

Всадники сблизились. Принц забрал из рук адъютанта свёрток, плотно перевязанный желтой бумагой и бечёвкой. Посылка напоминала ту, украденную Люцией.

Неужели это повторная отправка от Розалии?

Затем Кейран тихо сказал что-то и вручил её сводному брату багровый увесистый мешочек.

«Деньги?» — предположила Люц. Но это могло быть, что угодно.

Виктор сидя поклонился, спрятал суму за полу плаща, развернул коня и снова покинул крепость.

Первый принц провожал его взглядом, пока не зазвенели цепи у ворот, не заскрежетали механизмы, и решётки не упали с грохотом в пазы. Только когда эхо шума угасло, лэр оторвался от созерцания, оглянулся по сторонам, заметил Люц, и в сопровождении свиты поехал к замку.

Возможно, в этой встречи господина и слуги не было ничего особенного. Возможно, Люция стала слишком мнительной из-за давления герцога и его требований результатов.

Но чутьё нашептывало: что-то здесь не чисто.

Далеон Ванитас стоял в своей спальне у круглого столика возле окна и наблюдал, как перламутрово-синяя змея с тихим шипением выползает из серебряного кубка.

Это уже не смешно.

Сколько ещё он будет переживать один и тот же кошмар?

Принц бросил взгляд на прозрачный витраж. За ним клубилась мглистая ночь, а щупальца тумана, точно живые, скользили по стеклу.

— Не смешно, — сказал он им. Змеюка вторила ему едким «ш-с-с-с!».

Принц снова глянул на неё. Земноводная тварь уже раскачивалась из стороны в сторону, сверкала кровавыми зенками, скалила вострые клыки и готовилась к смертельному броску. Ему даже показалось, он услышал её язвительный хохот.

— Отвали! — шикнул, развернулся на босых пятках и покинул покои. Дверь, на удивление, оказалась не заперта.

Змея прыгнула и с разочарованным шипением ударилась брюхом об пол. Далеон захлопнул створку. Пусть эта гадина сегодня ночью развлекается без него.

И почему он раньше не додумался так сделать? Зачем, как заворожённый идиот, подходил к столу и ждал болезненного укуса?

Чтоб очнуться ото сна? Так это бы случилось посреди ночи или очень раним утром, и он бы снова весь день ходил, как сомнамбула да клювал носом на уроках, тренировках и самое ужасное — в седле.

Он недавно задремал на Дарси во время галопа и, разумеется, упал.

С ума спятить!

Чуть весь не переломался. Орфей такую панику поднял, хотя даже сверни принц шею — оправился бы. Переломы для террина — пустяк, но… приятного в боли мало.

С этим точно пора кончать!

Он так и не понял, что предрекает ему этот повторяющийся кошмар, но смотреть его уж не было сил.

Сегодня сценарий изменился. А по его ли воле — Далеон затруднялся ответить.

Вдруг он уловил справа от себя шорох. Вздрогнул.

— Кто здесь? — сердце зашлось в испуге. В коридоре мелькнул белый подол ночной рубашки и послышался стук босых ступней по ковру. — Эй!

И как бы не потели ладошки от страха, как бы не частило дыхание, принц сжал кулаки и решительно отправился к развилке.

Заглянул в коридор, где пропала незнакомка. Пусто. Только ветер гуляет по проходу, да трещат зажжённые факелы.

— Далеон, — с призрачным вздохом прозвучало над ухом.

Холодок пробежал по спине. Юноша резко обернулся. Но девчонка уже стояла в десятке шагов от него. Белый подол ночнушки подрагивал у щиколоток на сквозняке, чёрные кудри лежали на плечах львиной гривой и отливали медью в свете пламени.

— Люция? — охнул шестой.

Синие глаза лукаво блеснули, пухлые губы растянулись в насмешливой улыбке.

— Не поймаешь! — донеслось до него весёлым эхом, хотя девушка не размыкала рта. Она игриво пожала плечиком, и, подхватив подол тонкого платья, юркнула за угол.

И он, как наивный мальчишка, повёлся на подначку, усмехнулся и кинулся следом.

Люция сколь угодно может побеждать его на тренировках и турнирах, но только в «догонялках» и «прядках» ей не одержать верх. В этом Далеон ещё никогда не проигрывал.

Он — террин, а охота у них в крови.

В инстинктах.

И побороть их очень сложно. Практически невозможно. Всё же террины — не люди, хоть и умело притворяются ими.

Для себя принц давно решил, кто его главная добыча.

И разве может он проиграть, когда эта добыча так игриво машет хвостиком у него перед носом и сама предлагает себя поймать?

Они носились по всему замку, не зная устали. Коридоры да лестницы оставались пустыми, корпусы сменяли друг друга, обстановка и убранство менялись, снова и снова. И так по кругу. В реальности они давно бы выбились из сил. Но не здесь.

Топот ножек и весёлый хохот девчонки отражался от стен, и если Далеон терял её из виду, то всегда мог найти направление по звукам. Он и сам смеялся, и, кажется, кричал что-то наиграно грозное ей в спину, чем вызывал лишь новый приступ девичьего хохота.

— Люююц! — звал он, взлетая по лестнице башни.

— Вреднючка! — ругался сквозь кашель, попав в облако пыли на чердаке.

— Бабочка, Тырх тебя етить! — шипел, поскользнувшись на кафеле в кухне и больно ударившись копчиком.

А она звонко смеялась и всё вела его куда-то, повторяя издевательское:

— Не поймаешь! Не поймаешь!

Далеону это порядком надоело, и, когда он уже готовился применить магию левитации и замотать юркую заразу в ковер, она забежала в очередную комнату.

Хлопок двери. Смех оборвался.

Стало тихо, холодно и неуютно. И свет в незнакомом коридоре как назло не горел.

Но принц отринул нехорошее предчувствие и вошел в чьи-то покои.

Тьма окутала его.

Гулкая, неприятная.

Кажется, это не спальня и не гостиная.

Зал. Один из многих.

Но кромешная тьма едва ли позволяла различать детали. Принц свои руки с трудом видел.